ДРУГАЯ АДВОКАТУРА 5

Начало:
https://alterlit.ru/post/22589/ 
https://alterlit.ru/post/22591/
https://alterlit.ru/post/22602/
https://alterlit.ru/post/22605/

Итак, здравствуй, новый день. И день этот — слава Богу, воскресенье. Конец июля ознаменовался великолепной погодой. Все заботы и тяжёлые думы — побоку. Вернусь к ним завтра. А сегодня... Сегодня реализую право на отдых.

Холостяк — существо одинокое. Какая у холостяка главная отрада? Для меня — так любящее сердце. И сердце это, наверное, самое благородное, и самое бескорыстное на свете. Неля — рыжеволосое позитивное создание. Говорит забавно — Ш произносит как Ф, Ж как В. Суши — суфы. Джинчик — двынчик.

Вот и договорились о свидании в ресторане, где готовят эти самые суши. Дались ей эти изыски азиатские: делов-то, рыба с рисом...

Неля отличается обязательностью и пунктуальностью, появляется, не опоздав ни на минуту. Позитивный имидж дополняет причёска каре и лёгкое летнее платье весёленькой расцветки. Решаем расположиться на летней террасе, и находим место в тени.

Вот ведь зарекался: на отдыхе — ни слова о работе. Но веду себя как тот лесоруб — в лесу о женщинах, с женщинами о лесе...

Выслушав всю эту жесть, Неля смотрит очень серьёзно. Судя по взгляду, подключила сердце, всё пережила, и загрузилась рассказанным по самую макушку: 
— Витя, защищать таких — против Бога. Даже несмотря на то, что можно перебить статью.
— В нашей профессии много чего против Бога. Но не только в нашей. После задержания с ними в милицейском застенке поговорили тоже не очень-то по-божески.
— Они толпой линчевали одного. Мне одинаково омерзительно и то, что сделали они, и то как с ними обошлись в участке. Я всегда на стороне того, кого избивают, а не тех, кто бьёт. Но есть такая штука как общественное мнение. Оно на стороне сестры погибшего. Останови каждого прохожего, спроси. С позиции родственников сожженного, тот прессинг, который им устроили в застенке, оправдан... Знаешь, вряд ли суд здесь будет слушать адвокатов. Их осудят по полной.
— Я и тебя очень понимаю, и твои переживания мне близки. Но господи, как хорошо, что я далека от всего этого. Не дай Бог оказаться перед таким выбором...

Понедельник — день тяжёлый. И начинается он с визита в родную Областную прокуратуру, на поклон к бывшему коллеге — следователю-важняку Соболеву. Или, как все его зовут, Васильичу. У Васильича в активе более тридцати лет следственной работы (обалдеть!), неугомонный характер, шесть жён, большой авторитет в правоохранительных кругах, в том числе, в экспертной службе. За последним к нему и пожаловал.

Плотный и энергичный, небольшого роста, весёлый, юморной, с ленинским прищуром, с густой шевелюрой чуть тронутых сединой волос. Совсем не напоминает дядьку, которому за шестьдесят:
-Какими судьбами в родные пенаты, Виктор? Чай, кофе?...

Выслушав, серьезнеет:
— Ох, доля адвокатская... Сам-то как думаешь, позволит суд тебе по этому делу продавить сто девятую? Экспертиза у тебя с собой? Давай сюда. Так: «По настоящему делу проведена СМЭ трупа потерпевшего, эксперты Сикорский, как организатор, и Фролов... Согласно выводам заключения, получение тупой травмы головы с подоболочечным кровоизлиянием может сопровождаться полной или частичной утратой сознания, что в свою очередь, частично или полностью исключает возможность совершения каких-либо активных действий...
В случае, если Андреев не страдал утратой болевой чувствительности в силу утраты сознания, он должен был испытывать в момент сожжения «особые страдания». — Ну что ж — оторвавшись от бумаг смотрит на меня Василич — тут есть что оспаривать. Экспертизу такую можно повернуть и так и этак.
Получается, что когда жгли, вероятно, был без сознания, не шевелился. И боль мог либо чувствовать, либо не чувствовать. Похоже не врёт твой Меркулов... Только правое ли дело ты делаешь, Виктор? А ну как добьёшься успеха в процессе, изверги через годик-другой откинутся, накроют по случаю поляну, пригласят тебя, да в процессе пьянки самого и прирежут. Тогда как, а? Да шучу-шучу, типун мне на язык...
Сердце, говоришь, у матери больное, сама четырёх сыновей растила? Один вижу сел. А остальные-то хоть стали опорой?-Старший пьянь. Второй инвалид после аварии. Один только нормальный, недавно из армии, Юры этого на пару лет старше. Вот и вся опора.
— Так вот, из сострадания к маме позвоню Сикорскому, чтобы тебя принял. Знаешь, какой у него стаж? Около 50-ти лет. Светило. Поговори с ним. Если сможет экспертным путём версию твоего Меркулова подтвердить — действуй, бомби ходатайствами. Ломай показания этих двух дрищей на очных ставках. Делай дополнительные экспертизы, вызывай эксперта в суд.
Хотя, знаешь, если честно, сомневаюсь я...

Снова СИЗО, и апатичный Меркулов. Обнадёживающие вести выслушивает без всякого выражения на лице.

— Ну что ты молчишь, Юра?
— Не нужно всё это, Виктор Николаевич.
— Да почему, чёрт возьми?
— Вы крещёный?
— Ну при чём тут это. Ну нет, допустим, и что?
— А я крещёный. Я совершил тяжкий грех. Должен за него ответить. Укатают по полной — туда и дорога.
— Но я же обещал матери тебя защитить, понимаешь? Сам говоришь, бухие были, думали от трупа избавляетесь, это ж совсем другая статья.
— Это ничего не меняет. Мы сожгли живого. Есть законы юридические, есть человеческие.
По человеческим я виновен в зверстве. Значит, должен ответить.
— В Вологодскую зону захотелось, на остров Огненный? Знаешь, через какой срок пожизненные могут подавать на досрочное? Так я тебе скажу: через 25 лет. Выдержишь?
— Мне безразлично. Не мучайтесь из-за меня, Виктор Николаевич. Не надо этих усилий. Ничего не получится. Суд не послушается вас, всем по полной дадут, увидите. Я положняковым адвокатом обойдусь. Если хотите, отказ от вас напишу. ..

ДАЛЕЕ — ФИНАЛ.