ДРУГАЯ АДВОКАТУРА

«Делай что должен, и будь что будет».
Соломон.

«…Преодолевая сопротивление потерпевшего Андреева, и вчетвером избивая его руками и ногами в салоне автомашины, вывезли  последнего на пустырь… выволокли из автомобиля, повалили на землю, продолжив избиение… После того, как потерпевший потерял способность к сопротивлению, Меркулов вернулся к автомашине, достал из багажника канистру , подошёл к лежащему на земле Андрееву, полил его бензином, а стоящий рядом Хайруллин чиркнул зажигалкой, поднёс её с открытым огнём к телу потерпевшего, и поджёг последнего…
Согласно заключению судмедэкспертизы, смерть пострадавшего последовала на месте происшествия от обширных ожогов  тела…. После этого Хайруллин, Меркулов, Дугенцов и Сёмин с места происшествия скрылись…»

— И ты собираешься защищать этого г@ндона? — отбросив в сторону обвинительное заключение, смотрит на меня исподлобья Паша Сидоров, мой сосед по кабинету.
— Не совсем его. Его мать — родственница моего армейского друга, одна растила четырёх сыновей. Мне её жалко.
— Сколько ему лет, твоему Меркулову?
— Этот обормот самый младший, восемнадцать.
— Во кого деды-то в армии не дождутся... И, как назло, мораторий на смертную казнь.
— Мать-то здесь при чём?

Сидоров недобро ухмыляется, покачивает стриженой головой, чешет приплюснутый боксёрский нос:
— Ну мать-то, конечно жалко. Мать — это святое. Здесь ты прав, Виктор: издержки нашей профессии, куда от них денешься... А с чего начался-то этот суд Линча? — хмуро интересуется бывший опер.

— Поздним летним вечером приехали на полураздолбанной тачке бухие эти двое — Хайруллин и Меркулов (мой за рулём) — к дому какой-то хайруллинской бабы. Время около полуночи, а они давай со всей дури клаксонить, и орать ей на верхние этажи: выходи мол.

С третьего этажа высунулся жилец (тот самый Андреев, как впоследствии выяснилось, мужику за тридцать), сделал замечание: мол, не на стадионе, время позднее, чего орать-то, здесь люди живут.
Ну и понеслось гавканье снизу: да в рот компот, самый борзый что ли, дёрни сюда, мудак, зубы тебе высадим, язык отрежем.
Андреев возьми да ответь вполне обоснованно, мол, дергайте сами сюда, коли такие храбрые, тока потом не скулите.
Так эти два отморозка забыли, зачем и приехали, сивками наверх побежали.

— И что, он им открыл?
— В том-то и дело, что не только открыл, но и принял.
— В каком смысле?
— Самого борзого ножом порезал — Хайруллина.
— Так они что, в квартиру к нему ломанули?
— Ну да. Вот первый вбежавший на нож и напоролся. Андреев руку и бок ему изрезал. А Меркулов включил заднего, вслед за другом не попёр.
— Жестковато однако — качает головой Паша.
— Да уж, не их день, мужик оказался не робкого десятка и пролетарского разлива — тоже имел законное право после тяжёлой смены немного расслабиться со стопкой. И потом, он у себя дома был, жилище своё защищал. Он один, их двое.
— При таком раскладе, да с такими последствиями лучше бы вообще им не открывал.
— Это точно — вздыхаю.
— Ну и как они его в результате выковырнули, из квартиры-то? Откуда в этой их гоп-компании ещё двое прибавилось? Подмогу позвали?
-Погодь, Паша, дай дорасскажу. Не совсем ту подмогу. После того, как дурак недорезанный из андреевской квартиры в руки Меркулову вывалился, они ничего лучше не придумали, как сбежав вниз, ментам позвонить.
— Кому? Ментам?? Ну дела — присвистнув замолкает Паша, осмысливая неожиданный поворот.

В наступившей тишине слышен шум вентилятора, разгоняющего июльскую духоту.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ