КОЛЛАПС 3

Окончание
Начало https://alterlit.ru/post/22398/ 
Продолжение  https://alterlit.ru/post/22418/

Сквозь жалюзи окошка нашей адвокатской каморки солнечным лучом пробивается весна Света. И как-то внезапно кончился сезон тотальной слякоти. Неужто дожили. И вроде как грядёт апрель.
Апрель... Любимый мой месяц, когда всё ещё впереди — подснежники, затем яблоневый цвет, сирень и незабываемые питерские белые ночи. Скорей бы уж.

Вдвоём с Давыдом который раз обсуждаем детали и перспективы нашего «безнадёжного дела».

— Это плохо, что клиент не колется — хмурится Давыд. — Если не узнаем, что за мерзость ляпнул Андрюхину затоптанный, то прокурор при такой фактуре запросит десятку, не менее. Судья скостит года два-три с учётом дочек, Чечни. Итого — семерик, и этап в Тагил*. Суд когда? 
— Через пару дней.
— Совсем хреново. Как отреагировала андрюхинская семья на финансовые запросы дядюшки?
— Миллион наскребают, больше не получается.
— Да, дядюшка блюдёт свой интерес, чистоход, ети его...

Отвлекаюсь на рингтон своего мобильника, в трубке дрожащий голос Ирины Андрюхиной:
— Виктор Николаевич, надо срочно встретиться. Я знаю, что произошло в тот день между Колей и Прохорчуком...

Отпаиваем Ирину чаем, успокаиваем, раздвинули жалюзи на окошке, кабинет залило солнцем.
— Так и сказал «откупорю» ? — переспрашивает Давыд — ну и грязный же язык у гада. Был...
— Так получилось, что старшенькая год назад в летнем лагере уже получила психотравму, какой-то поганец в укромном углу подловил — срывающимся голосом рассказывает Ирина.
— Из персонала?? — удивлённо спрашиваю.
— Да нет, что вы, болтался тип какой-то рядом с лагерем. Мы не стали заявлять. Зачем всё это ребёнку — все эти экспертизы — урологии, гинекологии — только усугублять удар по психике.
Переглядываемся с Давыдом, с трудом «переваривая» этот чудовищный рассказ.

— Так вот — продолжает Андрюхина — Коля и раньше Прохорчука на сутки сажал за квартирное хулиганство. Толку мало. На какое-то время притихнет, потом нажрётся, опять соседей гоняет. А в тот день Колю начальство сорвало прямо из послеоперационной палаты, от младшенькой, и к этому уроду на адрес. Мой его презирал за судимость по нечистой статье, часто напоминал. Видать, и в этот раз. Ну слово за слово, Прохорчук выпросил по зубам, у Коли давно нервы шалят, гОловы ему снятся.
— Какие головы?- удивляюсь.
— Отрезанные, что в Чечне видел... Ну после этой зуботычины Прохорчука и понесло: только сунь ещё в морду, лилипутку твою поймаю — вы... бу (это про меня), и ту что подрастает откупорю — это про старшую. Дальше знаете. Одно на другое наслоилось, и взорвался, не выдержал.

Воцаряется долгая пауза.

— Дела... — первым подаёт голос Давыд. И он только сегодня об этом рассказал?
— Да, он третий день не просыхает. Из него слова не вытянешь, когда трезвый.
— Знаю, Виктор Николаевич рассказывал. Завязывать надо с этой пьянкой, процесс вот-вот. Он сможет подтвердить всё это в суде?
— Думаете, поможет?
— Ещё как!
— Не знаю...
— Это не ответ, Ирина — серьёзно и строго смотрит Давыд — употребите всё своё влияние. Или хочется декабристкой семь лет передачи на Урал возить?..

Опять андрюхинская кухня-живопырка. Дежавю какое-то.

— Коля, ты слышишь меня? — трясу за мощное терминаторское плечо — так всё было, как Ирина рассказала?
Кивок.
— Так какого ж чёрта?? Ты понимаешь, что мне надо хоть на чём-то важном защиту строить? В суде подтвердишь? С таким мотивом попробуем вытянуть. Может, даже статью на более мягкую перебьём.
— Да не получится ничего, Витя — неожиданно спокойно и трезво смотрит мне в глаза Андрюхин. — Всё равно посадят. А ребёнка своего травмировать не хочу. Ей и так хватило. Не буду приплетать её к этому делу. Лучше отсижу. По УДО* выйду, за примерное поведение.
— Какое УДО? Ты понимаешь, что несёшь, Коля?? Лучше, чтобы Ирина одна с тремя ляльками осталась?
— Не останется. Её, да и мои родители помогут. А посадят по-любому, даже если подтвержу в суде. Ну сбросят год-два. Спокойствие ребёнка дороже.
— Ну хотя бы про Ирину покажи, про ту грязь, что это чмо ляпнуло.
— Я не хочу впутывать родных, Витя. Сам виноват, что не сдержался. Родные ни при чём. Самому отвечать надо, а не за бабские спины прятаться. Никакой условки тут не будет.

Тупик... Закупорка артерий какая-то. Коллапс. Что такое коллапс? Если транспортный, то вроде как затор. Полная остановка движения. Вот как раз, каюк всему движению дела. Каюк надежде. Терминатор всё сам перекрыл. Как скажет, так и будет. И Ирина против воли его не пойдёт. Как же хреново-то всё , господи...

Опять прокуренный кабинет. На этот раз втроём с Пашей.
— Ну что — усмехается бывший опер — много наработал, Витя?
— Сколько ни есть, всё моё — вяло огрызаюсь.
— Хватит, Паша — одёргивает Давыд. — много нас, умных, без особого головняка ходить в суды по мелким кражам, да хранению чека наркоты, где условка гарантирована. Ты безнадёжное дело попробуй вытянуть, как это.
— Давыд, ну ты сам адвоката выбрал — резонно отвечает Сидоров.

Резкий звонок давыдова мобильника прерывает невесёлый разговор.

— Да — немного отвернувшись, отвечает Давыд привычным солидным баритоном. — Что?? — меняется в лице, поворачивается к нам — госпитализировали Андрюхина, инсульт...

***

В больничке у Терминатора.
— Ну как там дело наше безнадёжное, Витя? — смотрит устало, полулёжа на койке.
— Да хрен с ним с делом, приостановился суд до твоего выздоровления. Поправляйся, забудь пока. Слушай, Коля, ну сейчас-то все шансы на условку. У меня были тяжкие телесные по другим клиентам, вытягивал на условное. Как возобновят процесс, подтверди в суде, что Ирине рассказал. С Толяном переговорил, он как узнал такое, снизил ущерб до четверти. Представляешь?
— Да как ты не понимаешь, Виктор. Кампания. Борьба за чистоту рядов. Если б я не при исполнении такое сотворил, тогда шансы бы были. Хватит об этом, говорено. Тут с этой посадкой всё решено заранее. Будь что будет. — задумчиво смотрит в окно — серёжки уже на деревьях, тёплый нынче апрель... У тебя дети есть, Витя?
— Нет пока.
— Обзаведись розовощёким потомством, ради малышни стоит жить. Доваляюсь тут, надеюсь, пока возобновят суд, дохожу до мая под подпиской, хоть напоследок младшую на лужайку свожу — цветочки собирать...
Ну а дальше — сам знаешь, если на последнем слове в зал войдёт конвойный с наручниками, значит реальный срок, и на этап. Приговора в этом случае можно уже не дожидаться, и так всё ясно. Как бы на пересылке где-нибудь мне башку не свернули, прав терпила-то, Толян который... 
Слушай, Витя, а может, и в самом деле хоть полпроцента из ста есть на условку?..

***

В открытое окно судебного зала смотрела весна Травы, весна яблоневого цвета и сирени, радовал пением птиц май.
Последнее слово Андрюхина состояло из двух фраз: признаЮ, раскаиваюсь, приношу извинения близким погибшего.
Судья удалился в совещательную на приговор.
Хлопнула входная дверь, и в зал вошёл конвойный с наручниками.

____________________________________________________________

*Тагил — нижнетагильская исправительная колония для бывших сотрудников правоохранительных органов.
* УДО — досрочное освобождение осуждённого за примерное поведение.