КОЛЛАПС 2

Продолжение
Начало:  https://alterlit.ru/post/22398/

Даже и не помню всех этих народных примет весны. Вроде сперва весна Света, затем весна Воды, затем весна Травы?

Какой там свет. Наверное, начальный и самый противный период — весна грязного снега, которому нет конца. Да ещё и мокрого с небес, с дождём пополам. Вот он и догнал меня по дороге от толяновой каморки. Как это вовремя, под стать настроению...
Мысленно возвращаюсь к самому первому нашему адвокатскому разговору об этом деле. И к последующим событиям.

***

Итак, всё тот же кабинет. Пытаемся как-то разрулить этически неразруливаемую ситуацию. Как мудро заметил наш Давыд, одна голова хорошо, две лучше, а три — это уже змей Горыныч...

Солирует Паша:
— Да сука он — этот Николаев, предатель. Если бы не он, никакого дела бы не было — глухарь. Как он там очутился, в больничке этой?
— Врачи Скорой услышали «мент избил» , сразу сообщили по телефону в ближайшее отделение — задумчиво отвечает Давыд — Вот Николаев и выдвинулся, благо больничка рядом.
— Майора, паразит, себе выслужил. Поднялся на раскрытии, через собрата своего переступив.
— Да ладно, Паша, не горячись. Тут по-умному решать надо. А травмы? Переломанные ребра, фарш кровавый, смертельный исход — это всё куда деть?
— Ну мало ли где этот алкаш болтался, где угодно могли отоварить. Вон, у ближайшей пивной. Николаев вполне мог взять медсправку, что работа со свидетелем невозможна, никакой доказухи бы не было. Пускай бы прокурорские искали-копали, это их работа.
— Это надо было делать раньше, по горячим следам. Сейчас поздно кулаками махать. И потом, сокрытие следов преступления — тоже преступление. Нужно это было Николаеву — под статью идти? Ну хорошо, Паша, ты бы что на его месте сделал?
— Давыд, ты сам говорил, каждое ведомство должно заниматься своим делом. Подводить мента под статью — дело прокурорских. Если бы прокурорские такую бумагу перед смертью Прохорчука добыли — вопросов нет, этически оправданно. А тут всё сделано милицейскими руками. Мент мента не должен сажать ни при каких обстоятельствах. И я бы сто способов нашёл это дело замять, стрелки перевести, не подставлять Андрюхина, даже если бы грозила статья за сокрытие. Мля, прямо операция «нечистые руки». До чего же погано — слов нет.
— Ну а ты, Виктор, как считаешь, прав Николаев, или лучше чтобы было шито-крыто? — смотрит пристально Давыд.
— Не знаю...
— Давайте определимся, коллеги — вздыхает наш старшой — в той ситуации, которая сложилась на сегодня, возможно ли в принципе получить условный приговор менту, забившему насмерть человека, и выйти героем из зала суда — под аплодисменты того самого народа, который наша милиция бережёт?
— Ну а ты что предлагаешь? — бычится Паша.
— Предлагаю холодный, объективный и трезвый взгляд, без всяких химер, как-то: корпоративная солидарность, мент за мента горой и прочая. Не тот случай. Ни суд ни прокурор этого не поймут.
Приговор уже запрограммирован в тех формулировках обвинения, которое мы вместе читали: забив человека, дискредитировал звание сотрудника милиции. Плюс санкция статьи до пятнадцати лет.
Моё заключение: дело запущенное и почти бесперспективное, его практически не вытянуть. Шансы оставить на свободе отца трёх дочерей крайне малы. Общественное мнение явно на стороне погибшего. Переломить это — сделать невозможное.
А чтобы сделать невозможное — надо перестать рассуждать только категориями защиты. Уметь взглянуть на происшедшее и с потерпевшей стороны — будь этот Прохорчук трижды конченный и наглый, зачем было его насмерть забивать, он тоже человек.
Если будем проявлять ненужную пристрастность — завалим ситуацию. 
Поэтому моё мнение: возьмётся Виктор.
— Так он тоже до прокуратуры своей в МВД работал — усмехается бывший опер.
— Ну, система пенитенциарная* — не совсем милиция. И потом, раз Виктор из прокурорских, в суде общаться с прокурором придётся — хочешь или нет. А у тебя, Паша, как у бывшего опера, к этой организации, мягко говоря, антагонизм.
— Это есть — неохотно соглашается Сидоров.
— Итак, подытожим — смотрит на нас поверх очков своим коронным взглядом мудрый Давыд — Основные стратегические направления такие: работать с потерпевшим на возмещение ущерба — раз. Выяснить у Андрюхина, что такое гнусное сказал Прохорчук во время опроса — два. То что гнусное, уверен, раз вызвало такую ярость, тут ключ к разгадке. И позор следствию, что не выявило этот мотив. И адвокат прохлопал. Может, аффект* там был, из-за тяжкого оскорбления. Тогда, и статья была бы другая, куда мягче.
Ну что сидим, господин прокурор, цели определены, задачи ясны — за дело. Сейчас звоню Андрюхину, он тебя дома ждёт. Да конфет прикупи лялькам, не забудь.

«Малолитражная» двушка в обшарпанной высотке со сломанным лифтом (благо хоть второй этаж) — вот всё , что досталось участковому Коле Андрюхину за годы беспорочной службы и командировок в горячие точки. В живопырку эту умещаются миниатюрная жена Ирина, и три дочери — двенадцати, семи и четырёх лет. Судя по потомству, папаша явно не бракодел.
Отстранённый от работы участковый и в самом деле крупен, даже громоздок, русоволос, голубоглаз, сильно напоминает борца Карелина, только ростом и фактурой поменьше. И в самом деле, Терминатор. В адидасовском костюме. Кулачищи у парня будь здоров. В любом случае, не хотел бы я получить таким кулаком в ухо.
Сидим на кухоньке, знакомимся, чаёвничаем, невесело обсуждаем перспективы «нашего безнадёжного дела». Капитан из породы тех, из кого лишнего слова не вытянешь. Да, в суде будет сложно...

Перед нами возникает маленькое любопытное создание в маечке, точках зелёнки и кудряшках. Глаза озорные.
— Как звать? — интересуюсь у вошедшей.
— Соня.
— Сколько годиков?
— Ситыри.
— Держи — протягиваю чупс.
— Что надо сказать? — строго смотрит папаша.
— Пасипа...

— Извините — появляется на кухне, и уводит ляльку миниатюрная Ирина...

Уже час разговариваем, да ходим всё вокруг да около: семейное положение, служебные характеристики, удостоверение участника боевых действий — всё это как-то смягчает ситуацию, но не спасает от посадки.
Вроде и коммуникация налажена, и на ТЫ перешли. И десятая чашка чая. И пора уже задать вопрос напрямик: что такое экстраординарное произошло в тот трижды проклятый день между Андрюхиным и погибшим Прохорчуком.
И вижу по глазам, что от темы этой капитан старательно и явно уходит...

_____________________________________________________________

*Пенитенциарная система — совокупность исправительных учреждений, исполняющих уголовное наказание (СИЗО, колонии, тюрьмы и т. д.).

*Аффект — в уголовном праве, внезапное сильное душевное волнение, вызванное неправомерными действиями потерпевшего (тяжким оскорблением и т. п.), что послужило поводом для преступления. Является обстоятельством, существенно смягчающим наказание виновного.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.