Меня звали Диверсантом (глава 2)

Петрович не объявлялся больше месяца, я уже перестал надеяться на встречу с ним, но он появился с приятными для меня новостями. В воскресенье, во время пробежки по моему обычному маршруту — по нашей улице до кольца, там направо в лес и три километра вдоль гаражей, — он ждал меня в самом начале леса с большой неуклюжей сумкой на плече. Разговор начал так, вроде бы мы с ним расстались несколько минут назад:

— Привет, Серега! Хочешь мороженку?

— Какую мороженку? — Не понял я.

— Хорошую, фруктовую, вкусную как в детстве! Они тогда в бумажных стаканчиках продавались, стаканчик стоил семь копеек. Я о таком сто лет мечтал, думал, их уже не делают, а вчера в павильоне на Пушкина глянул — лежит, и название как раньше было — «Фруктовое». Купил, попробовал — вроде как в детстве побывал. Возвращаюсь, хотел еще купить, а продавщица говорит — нету, последнее было. Хорошая тетка, пообещала заказать, мол завтра утром привезут — это значит, уже сегодня утром... Я по пути сюда зашел, десять штук купил... Продавщица мне и сумку хорошую посоветовала — «термосумка» называется, в ней морожено полдня может лежать и не растает... Будешь?

— Буду, — согласился я.

Мы прошли в лес, присели на самодельную лавочку из поваленной сосны и принялись за мороженое... Сам я такое в детстве не очень любил — оно на сладкий снег похоже, только по цвету розовое. Я больше всего любил «Эскимо» по двадцать две копейки.

— Значицца так, Сережа! Завтра у нас понедельник? — Уточнил Петрович.

— Ну да, сегодня воскресенье, а завтра понедельник.

— Ну вот и ладушки! Тогда мы перенесем наши с тобой дела на вторник.

— Почему перенесем? — Спросил я.

— Потому что большие дела в понедельник нельзя начинать, это меня так учила бабушка... Ты думаешь, почему наши люди не худеют, не бросают курить и не бросают пить? А-а-а-а... не знаешь! А я тебе скажу, почему. Потому что все большие дела они планируют начать с понедельника! Понедельник — день тяжелый, на него больших дел нельзя планировать. А вот на вторник — добро пожаловать в нашу фирму к десяти ноль-ноль... Можно, конечно, было бы и в понедельник, но человек, который хочет с тобой побеседовать, прилетит только завтра вечером. Поэтому во вторник! В десять ноль-ноль. Маяковского семь, пятьсот третий кабинет. Не забудь взять паспорт. Ты все понял?

— Да вроде всё...

— Ну и ладушки, тогда я побегу, а то мороженое растает. Да, чуть не забыл — завтра работай как обычно, никому ни слова, ни полслова. Обычный рабочий день. Добро?

— Добро, — согласился я.

* * *

Приехал во вторник по указанному Петровичем адресу, беседовал со мной человек по имени Олег Михайлович. Ничего необычного не спрашивал — кратко расспросил про родился-крестился-учился, про армию немного спросил. Единственное что меня удивило — упомянул драку со станичниками, мол, за что я пацану шею сломал? Я честно сказал, что шею никому не ломал, просто бил кулаками. Еще спросил мое мнение относительно жучков в квартире, кому информация из них больше нужна была, Грише Седому или Немцу? Я высказал мнение, что больше думаю на Немца, это он меня проверял, как мне казалось, он готовил какую-то авантюру против Седого... Может быть междусобойчики, может деньги не поделили, не знаю... Добавил, что это лишь мои предположение, и оно может быть ошибочным.

— Хорошо, — подвел итог нашей беседы Олег Михайлович, — вы свободны. Всего доброго!

* * *

Уволился я быстро, даже немного расстроился, что фирма расстается со мною так легко — никто не заламывает руки и не причитает — «Ой на кого же ты нас оставляя-а-а-а-а-ешь? Ой, как же мы тут теперь без тебя бу-у-у-у-у-дем?» «Ой, не уходи останься, а то нам все-е-е-ем тут пизде-е-е-е-е-ец насту-у-у-у-у-у-п-и-и-и-и-т».

Немец сухо пожал руку и высказал свое мнение:

— Зря уходишь! Здесь можно было бы организовать хороший логистический центр, привлечь потоки из Китая, Японии и вообще с Востока...

Седой, подписывая бегунок, вручил конверт с десятью тысячами долларов и произнес короткую речь:

— Жаль, Сергей, очень жаль, что ты уходишь от нас... Но в любом случае знай, если чё — всегда буду рад твоему возвращению!

Мне показалось, что он не лукавил, говорил действительно то, что думал.

 

* * *

Петрович собрал нашу группу на базе, представил всех друг другу и коротко рассказал о предстоящей операции (раньше это называлось «командировка»). Суть операции заключалась в том, что в одной маленькой южноафриканской республике, назовем ее буквой «N», тамошние плохие парни затеяли военный переворот. Сам переворот нас не касался, наша задача заключалась в том, чтобы вывезти из этой республики некий груз, принадлежащий нашей стране. Забрать груз, основываясь на международных правовых актах, регламентирующих такие ситуации — невозможно, ибо плохие ребята не знают о существовании правовых актов. Как только они узнают о наличии на их территории указанного груза, они моментально его раздербанят и продадут за копейки таким же плохим ребятам, но уже из Штатов, которые присутствуют на их территории, на правах «консультантов» по военным переворотам...

Характер груза и его стоимость не озвучивались.

Попасть в республику «N» можно или самолетом, или морем, но самолет отпадал ввиду многочисленных «хвостов», которые в аэропорту приклеются к каждому прилетевшему. Вариант «море» реалистичнее, и на тот момент именно он находился в разработке... Логистика и маршрут нашего передвижения были известны лишь руководителю группы, в случае его гибели операция отменялась, и в силу вступал вариант «откат на исходную».

* * *

Наша группа, состоящая из пяти граждан ФРГ, вылетела из Мюнхена рейсом Мюнхен—Мапуту с дозаправкой в Лиссабоне. Все пятеро — немцы, четверо из которых владели немецким языком, а один член группы немецкий язык не знал, он недавно эмигрировал из России в ФРГ — этим эмигрантом был я. Петровича теперь звали Петером Хансом. Наша группа — обычные туристы, тяготеющие к изучению морской флоры и фауны в юго-западной части Тихого океана. Для всяких головастиков, моллюсков и водорослей у нас были с собой силиконовые контейнеры в виде нательных поясов — удобно хранить и перевозить фитопланктон и других представителей экосистемы для дальнейшего их изучения в соответствующих лабораториях мирового уровня.

Прилетели в Мапуту и сразу же купили билеты в Южно-Африканский Порт-Элизабет на самолет Мозамбикской авиакомпании с красивым для русского уха названием «Аир Коридор». В Порт-Элизабет долетели за три часа. Там арендовали старое, ржавое, но умеющее передвигаться по воде судно, для доставки нас к берегам республики «N» с целью вылова представителей флоры и фауны. «Старое и ржавое» как никакое другое подходило под наши задачи. Оно неприметное, ничем не отличается от тысяч таких же убитых и отработавших свой век малых рыбацких траулеров класса «Тропик», копошащихся на стыке Тихого и Индийского океанов.

Когда-то команда такого Тропика состяла из двадцати-тридцати человек, но капитан арендованного нами су́дна держал команду из четырех человек, включая его самого. Капитан, боцман и два матроса — этой команды было вполне достаточно, чтобы доставить нашу группу из Порт-Элизабета в пункт «N» находящийся на расстоянии восьмидесяти двух миль за шесть-семь часов — так нас заверил капитан.

С двумя поломками мы потратили на дорогу вместо семи часов сутки с небольшим. Наш кораблик без всяких лоцманских услуг и санитарно-таможенных досмотров ткнулся носом в берег, матросы спустили трап и мы сошли на берег, почти не замочив ног.

Судя по всему, когда-то в этом месте был грузовой морской порт, сейчас он пребывал не в лучшем состоянии — многие портовые краны лежали на боку, контейнеры хранились «внавал» друг на друге, берег захламлен остовами кораблей и другой, отслужившей свой век техникой.

«Петер Ханс» через нашего переводчика Алешу объяснил капитану, что нужные нам дафнии обитают в заливчике за мысом слева от нас, и что ловить их можно только в период наибольшей ночной темноты, ибо они пугаются света и залегают на дно. Так же он договорился с капитаном, что тот будет ждать нас в течение трех часов на этом месте. Капитан, надо отдать должное его предусмотрительности, уточнил, что если поднимется ветер, он будет вынужден отойти от берега и стать на якорь на рейде. В этих южных широтах погода от штиля до шторма может измениться за полчаса... Для определения корабля на рейде, чтобы мы видели, где он находится, капитан включит топовый белый огонь и зеленым ходовым будет помигивать...

Петрович по своим «умным часам» определил расстояние до нужного нам контейнера — 267 метров. Предупредил: «Ищем контейнер серого (кастрюльного) цвета с большими буквами SWS на торцах». Прежде, чем отправиться на поиски, поручил двум парням из группы — Геннадию и Александру, — присмотреть на берегу подходящую весельную лодку на случай отхода нашего капитана на рейд.

Лодку присмотрели, помахали капитану рукой и пошли вдоль берега в сторону мыса...

Контейнер нашли относительно быстро, но он был расположен так, что открыть дверь широко не получалось, придется протискиваться между нашим и соседним контейнером. Петрович достал небольшую штучку, похожую на автомобильный брелок сигнализации, прислонил его в центр буквы W, внутри что-то негромко щелкнуло и дверь чуть-чуть приоткрылась...

Петрович дал знак отойти всем за соседний контейнер, а мне махнул подойти к нему. Я подошел, он рукой показал букву «Г», залез мне ногами на спину и пшикнул смазкой из баллончика на верхний навес контейнерной двери. Слез, пшикнул средний и нижний навес, чуток приоткрыл дверь, посветил внутрь фонариком и открыл дверь настолько, насколько это позволял соседний контейнер. Зашли внутрь, прикрыли за собой дверь, включили фонарики... Петрович каждому продиктовал по одной цифре, мне досталась цифра семь. «Повезло», — подумал я, мне семерка нравилась.

В контейнере вдоль стен стояли мешки, на некоторых были нанесены краской цифры, каждому из нас надлежало найти мешок со своей цифрой. Моя семерка оказалась не такой уж и везучей, мешок с этой цифрой оказался у дальней стенки контейнера, к тому же отметкой к стенке, мне пришлось его долго искать.

В мешках был песок. Обычный речной, или какой он там бывает — песок. Но если песок высыпать, то в каждом пронумерованном мешке можно было обнаружить пакет из плотного целлофана, длиной примерно с полметра и толщиной — ну даже не знаю с чем сравнить, мой кулак легко пролазил внутрь пакета. Пакеты были наполнены некрупным битым прозрачным стеклом, куски не такие острые, как от разбитой бутылки, но похожие...

Нам предстояло пересыпать стекло в свои нательные ремни для «фитофауны»... Я пересыпать не стал, просто засунул в силиконовый пояс пакет со стеклом, прихлопал содержимое, чтобы пояс не оттопыривался из-под одежды. Закончили пересыпать, упаковались, собрали все пустые пакеты, Петрович засунул их себе за пазуху... Вышли из контейнера, прикрыли дверь, осмотрелись. Ветер дул такой, что глазам было больно смотреть против ветра. На всё про всё, у нас ушло полтора часа...

Тем же путем, которым пришли сюда, двинулись обратно. Нашего ретро кораблика на месте не оказалось, он светил белым фонариком и мигал одним зеленым огоньком метрах в трехстах от берега. Спустили на воду присмотренную ранее железную лодку с веслами, погрузились и попытались плыть в сторону корабля, но ветром нас сносило так, что мы веслами не могли держать нужный нам курс... Корабль оставался позади, а нашу лодку уносило ветром в сторону Атлантики...

Рисовалась картина Репина — приплыли..

— Пиздец! — Оценил ситуацию Петер Ханс, и тут же голосом Петровича поправился, — Хуйня, выгребем!

Двое из нашей группы пытались удерживать лодку носом к волне, остальные маячили фонариками в сторону корабля... Капитан молодец — увидел нас и понял ситуацию как аховую — если нас унесет в океан, то некому будет с ним рассчитаться за аренду... Он завел свой кораблик, догнал нас на уже приличном расстоянии от берега, матросы бросили нам с борта спасательный фал, опустили с борта веревочный трап и вуаля — через пару минут мы все были на борту со своими «фитодафниями» в целости и сохранности.

Собрались на мостике всей группой и стали решать с капитаном, как нам быть дальше... Он рассказал, что двигатель на корабле стоит маленький от какого-то трактора, а родной, большой и мощный, давно сломался и был демонтирован. Тракторного двигателя хватает, чтобы плыть в безветренную погоду, но против ветра силой более пяти баллов двигатель не справляется, корабль начинает сносить в дрейф. А с учетом того, что в настоящее время ветер дует северо-восточный, то пытаться вернуться в Порт-Элизабет не представляется возможным, корабль подвергается риску быть выброшенным на берег.

— Хорошо, а мы можем сейчас обогнуть Кейптаун и подняться вдоль западного побережья Африки куда-нибудь поближе к Анголе, а в идеале в Луанду? — Спросил Петрович и добавил: — Хорошо заплатим, купишь себе новый кораблик.

— Попробовать можно, — капитан задумался. — Топлива на борту десять тонн, до Луанды хватит, но только в том случае, если ветер не сменится на северо-западный. Если сменится, тогда надо будет искать укрытие в районе пребывания, а это пограничники, таможня, санитарные власти, и представители морских регистров прибрежных государств...

— Рискнем? — Предложил Петрович.

— Окей! — Согласился капитан.

* * *

Кейптаун мы обогнули легко, даже не заходя в территориальные воды ЮАР. Ветер подгонял наше суденышко, но когда мы попытались изменить курс на северо-северо-запад, кораблик стал раскачиваться с боку на бок, ибо волна била его в правый борт, а в районе тридцатого градуса южной широты, корабельный двигатель стал «подтраивать». Боцман спустился в машинное отделение, произвел осмотр, поднялся на мостик и доложил капитану, что заканчивается топливо.

Капитан пришел в ярость... Его слова переводил наш «толмач» Алеша. Кэп орал, что неделю назад в Порт-Элизабете он заправил десять тонн солярки и вопрошал: «Где топливо?»

Боцман оперативно провел допрос и доложил, что второй матрос продал восемь тонн солярки полякам в том же Порт-Элизабете.

Капитан молча взял за шиворот второго матроса, ответ на корму и из пистолета в упор застрелил воришку... Вытер о его одежду пистолет и ногой протолкнул труп под леерами за борт...

Когда он поднялся на мостик, Петрович спросил через переводчика: «Зачем спускал матроса вниз, почему здесь не застрелил?»

Капитан спокойно, вроде он каждый день стреляет по несколько матросов, объяснил, что если застрелить на мостике, то кровью будет забрызгана надстройка, а на ней еще кое-где виднеется белая краска, и будет некрасиво, придется отмывать... А на корме кровь волной смоет.

Петрович молча пожал капитану руку, и повернувшись к нам, сказал:

— Учитесь, пацаны! С этого капитана мог бы получится хороший диверсант, но увы...

* * *

Как топливо ни экономь, но если двигатель не глушить, то оно когда-то закончится. Закончилось и у нас. Ветер немного стих, кораблик в дрейфе болтало, но устоять на ногах удавалось. Мы с Петровичем и капитаном находились на мостике, когда к нам забежал боцман и что-то сообщил капитану, после чего тот ринулся в свою каюту, выскочил оттуда с пистолетом в руке и нашим, русским автоматом Калашникова за спиной. Что-то кричал. Пришел наш переводчик и перевел: «Прямым курсом к нам идет какое-то судно, похожее на военный десантный корабль. Это скорее всего реги́стровые власти или намибийские пираты — это их зона. Если это регистровые власти и они заподозрят капитана в коммерческом использовании судна — капец полный, его арестуют, судно конфискуют. Поэтому нам надо срочно прятаться».

— Куда? — Спросил Петрович.

Капитан махнул: «За мной», и мы все ринулись за ним на левый борт. Там над бортом на двух крючках висела огромная спасательная шлюпка, накрытая тентом. Кэп немного расчехлил тент и приказал: «Залезайте, и чтобы ни звука».

Мы залезли в шлюпку, пригнулись под тентом и затихли. Судя по щелям в деревянной обшивке, шлюпка уже давно не спускалась на воду, в некоторых местах на бортах щели были очень даже заметными.

Из-за высоких волн мы не могли видеть, кто там к нам приближался. Притаились, сидели тихо. Петрович расстроился — залазил в шлюпку и повредил свои умные часы, на мониторчике появилось несколько непонятных черточек, а через какое-то время и черточки погасли.

Я приподнял тент и увидел совсем близко, на расстоянии метров пятидесяти, катер, действительно похожий на десантный, на нем какие-то черные люди размахивали автоматами и что-то кричали. Леша перевел: «Они требуют остановиться и всем собраться на баке».

В этот момент раздался взрыв и наше суденышко задрожало. Потом еще один взрыв, и еще один...

— Похоже, со Стингеров лупят. Это пираты! — Предположил Петрович.

Потом по нашему кораблику открыли огонь из автоматов... Мы не могли видеть, что происходит на носу корабля, но почувствовали толчок, а потом совсем близко раздались голоса. Оказалось, десантный кораблик пришвартовался к нашему, и его команда перешла на наше судно. Черные люди бегали по палубе, стреляли из автоматов, в нескольких местах прострелили наше убежище, но никого из нас не задело. В щель я видел, как черный человек в шортах тащил с нашего кораблика на свой какие-то вещи и рюкзак Петровича, где хранились наша наличка в долларах. Петрович толкнул меня и тихо приказал: «Лежи и не дергайся». Минут через десять раздался рев моторов уходящего катера и наступила тишина.

Петрович приподнял тент на нашей шлюпке и скомандовал:

— Все наверх, если есть кто-то живой — тащите сюда. — И тут же мне: — Сергей, отцепляй шлюпку, а то ее сейчас вместе с кораблем затянет.

Наш кораблик лежал на левом боку, шлюпка, в которой мы прятались, почти касалась верхушек волн, капитан застыл в проходе на мостик, вся стенка надстройки была в крови.

Мы с парнями отцепили шлюпку от крюков, на которых она висела, успели срезать и бросить в шлюпку веревочный трап — пригодится, — небольшой моток веревки, несколько спасательных кругов, и длинный шест с багром на конце. Из капитанской рубки, которая уже была наполовину в воде, показался Петрович, освободил капитана от зацепившегося леера, столкнул его в воду и перекрестился. Скомандовал:

— Всем в лодку, отплываем!

Вся наша группа вела себя вполне адекватно, без паники, лишь переводчик Леша сидел в шлюпке на корме и дрожал. То ли замерз, то ли от страха.

Мы оттолкнули шлюпку от корабля и налегли на весла. Нам помогал ветер, он дул от корабля в нашу сторону, и мы быстро отошли метров на сто. Кораблик перевернулся кормой вниз, носом вверх, и в таком положении ушел под воду.

— Жалко капитана, хороший был мужик, пусть земля, вернее — вода, будет ему пухом. Они в него чуть ли не весь магазин всадили, — сказал Петрович и, обращаясь в Леше, успокоил: — Леша, все будет хорошо, я тоже плохо плаваю, так что не переживай. И уже нам: — Ну что бойцы, у кого какие мнения, делитесь...

— У меня никаких мыслей, — доложил я. — Будем плыть, куда волна вынесет, удержать это корыто на веслах мы не сможем, тем более, что весла не с этой шлюпки, а от какой-то рыбацкой лодки. Скорее всего, капитан комплектовал свой корабль на «отъебись».

Гена, высокий крепкий мужик, предложил тент со шлюпки не снимать:

— Какой-никакой, а все же затишек от ветра, да и волной не так заливать будет.

Саня, мой ровесник, добавил:

— Жаль, ведра у нас нет, воду чем-то придется вычерпывать, корыто подтекает... — И пожертвовал свой кроссовок.

— Все понятно, — подвел итог Петрович. — Разуваемся, обувь нам в лодке ни к чему, разбираем круги и ставим себе команду «круг из рук не выпускать!» Леша, ты понял?

Леша кивнул головой и подтащил к себе спасательный круг. Поскольку кругов на всех не хватало, мы с Петровичем отказались от них в пользу Гены и Сани.

— А теперь всем спать! — Скомандовал Петрович. — Я посижу на шухере, когда начну засыпать, разбужу тебя, — указал не меня, — ты разбудишь Гену, а Гена Сашу. Лешу не трогаем, пусть отдыхает...

Ветер вроде как стал стихать, но все равно шлюпку швыряло на волнах, как на хороших качелях.

— Всё, спим! — Еще раз скомандовал Петрович.

 

Продолжение следует  https://alterlit.ru/post/65107/