Моя личная СВО (10-18)

Начало тут: https://alterlit.ru/post/63821/

10.

18 февраля 2023 года останется в моей памяти навсегда. Это был переломный день.
Субботнее утро, поспать получилось подольше, на часах около девяти, нежусь в постели. На телефон пришло сообщение, открываю. Фотография Паши в военной форме. Руки затряслись и почему-то потекли слёзы. Мне безумно захотелось его обнять, крепко прижаться и никуда больше не отпускать. Никогда. ПисАлись как ненормальные голодные подростки. Пропала куда-то осторожность и боязнь ляпнуть что-нибудь не то. Было ощущение, что за минувшую ночь пролетели месяцы общения, которые сделали нас родными людьми, уровень доверия вырос в разы, а желание близости было уже просто невозможно скрывать. У меня впервые за всё время нашего общения появился страх, пронизывающий и холодный. Страх потерять Пашу навсегда.

— ... когда я умру, напиши некролог на сайте.
— Ты дурак? Не смей такое говорить! Лет через 40-45 обязательно. Ты не имеешь права рушить мою жизнь!
— Всё будет хорошо, это я на всякий случай...

Следующую неделю мы провели вдвоём, рядом, не смотря на расстояние в сотни километров. Не было больше никого. Только я и Паша. Постоянная переписка и созвоны, ночь и день смешались, превратились в минуты бесконечного счастья. Общались не переставая, а когда уже невыносимо хотелось спать, просто клали телефоны на подушки, продолжали болтать и засыпали, обнявшись где-то сети, в пространстве, во Вселенной...
Паша рассказал мне, что в конце января он попал в госпиталь. Лёгкая контузия — ничего страшного. Теперь он возвращается обратно «за ленточку».

— Хочешь, я прилечу?
— Я этого хочу больше всего на свете. Но нет. Я просто не смогу уйти. Мне будет тяжело. Я не справлюсь...

11.

Приближался День Защитника отечества. Это праздник и моего мужчины. Разве я могу его не поздравить? Было принято решение заказать торт ручной работы — вкусный, красивый, с надписями. Великое изобретение человечества, интернет, помог решить мне этот вопрос достаточно быстро. Заказ сделан, доставка на такси до КПП воинской части — расстояние в десять минут езды. Дело оставалось за малым — выманить Пашу к проходной. 
Еду из музыкалки с младшей дочкой, обмениваемся голосовыми сообщениями.
— Паша, а у тебя будет возможность выйти на КПП завтра?
— Оля... А ты где?
— За рулём, еду.
— А куда ты едешь?
Голос Паши вкрадчивый, слегка настороженный, но в то же время я чувствую в интонации желание того, чтобы я нарушила его запрет.
— Домой я еду (смеюсь).
— Вот и оставайся дома и жди меня там. Я к тебе обязательно вернусь.
Понимаю его состояние, пытаюсь успокоить, объясняю, что я не собираюсь приезжать. Я, конечно, отбитая, но не настолько, и что слово моего мужчины для меня значит очень много. Пашка не успокаивается.
— Прости мне всё же моё любопытство. А зачем мне тогда выходить на КПП?
Да что ж ты за душнила такой! Хотела сделать сюрприз, но понимаю, что ничего не получится. Пришлось рассказать.
— Я просто поздравить тебя хочу с праздником. Надеюсь, ты мне не будешь запрещать это? Я заказала тортик, попьёте чайку с ребятами.

На следующий день мой подарок приехал на КПП. Паша был в восторге, а я безумно счастлива, что мне удалось его порадовать. К слову сказать, последние годы я гораздо больше люблю делать подарки, нежели их получать. Поэтому ответить однозначно на вопрос, кто испытал большее наслаждение, сложно. Знаю одно, что торт точно подсластил горечь его переживаний хотя бы на время.
Это было 21 февраля. Поздравила заранее — подстраховалась, потому что в любой из дней 22-24 Паша мог улететь обратно в зону СВО...

12.

Ночью спала плохо. Мысли зарождались, давали толчок для рассуждений и угасали, уступая место новым. Наивные, глупые, философские, романтичные, но все они были о Паше. По всему телу циркулировал тёплый сладковатый воздух, который разгоняли взмахами крыльев разноцветные яркие бабочки, стремившиеся отчаянно вырваться из меня — им было тесно. Но попытки были тщетны — выхода не было.

Бабочки обречены жить в организме влюблённого человека всю жизнь, до самой смерти всепоглощающего чувства. Я должна рассказать об этом Паше, иначе меня разорвёт на маленькие кусочки бесконечного счастья. И бабочки разлетятся...

«Ты знаешь, у меня такое чувство, что я за эти несколько дней прожила целую счастливую жизнь, которая, безусловно, ещё будет продолжаться и продолжаться. Но ты имей ввиду, что без тебя это уже просто невозможно. Ты — потрясающий человек! Я незаметно для себя постепенно влюблялась в твой острый ум, твоё мироощущение, в твои принципы, в твою жёсткость, в твою амбициозность, в твои поступки, в твои рассказы — другими словами, просто в тебя. Все те качества, которые ты сочетаешь в себе, в наше время — огромная редкость и очень ценны.
А ещё я верю в то, что случайности не случайны. И когда между людьми вспыхивают чувства на расстоянии — это просто потрясающе, нереально, фантастично, феерично. Меня разрывает от того, что я испытываю. Боюсь предположить, что будет, когда мы с тобой наконец-то встретимся — переживаю за целостность нашей голубой планеты...
И, наконец, самое главное, что я хочу тебе сказать.
Я долго думала, могу ли я произнести эти слова. И пришла к выводу, что да, могу.
Ведь те эмоции, переживания, чувства, которые я испытываю, говорят о том, что это ни что иное как любовь — чистая, бесхитростная, сумасшедшая, способная пройти через любые трудности и испытания. Поэтому я говорю тебе это:
Пашенька, я тебя люблю!
Я каждую секунду буду там с тобой рядом, не отлучаясь ни на один миг. Ты будешь это чувствовать, будешь получать от меня поддержку и энергию. Выполняй свой священный долг, но и не забывай о том, что должен сделать меня счастливой, потому что я это заслужила!
Крепко обнимаю тебя, целую, боготворю и горжусь!
Помни, я тебя жду!»
Отправила сообщение. Волнения не было, наоборот, стало спокойнее и легче. Ответ не заставил себя долго ждать.
«Как бы я ни старался, я вряд ли смогу переплюнуть тебя в таком признании. Поэтому просто повторю — я тебя люблю».
Прочитала, расплакалась. Бабочки немного успокоились — даже им надо иногда отдыхать.

— ... а мы будем молчать о наших чувствах? Скрывать?
— Скрывать где? От кого?
— На сайте.
— Как хочешь...
— Нет, не сейчас, жених должен вернуться живой. Мы расскажем, когда я вернусь...

13.

Днём 23 февраля я отправилась «наводить красоту» в парикмахерскую вместе с младшей дочкой. Маленькой принцессе безумно хотелось быть похожей на маму. После уговоров в течение двух месяцев я сдалась — длинные волосы решено было отрезать, сделав каре. С Пашей по-прежнему мы были постоянно на связи.
— Оля, а можно поговорить с твоими дочками? Я очень хочу с ними познакомится, пусть пока хотя бы так.
Передала трубку мелкой. Разговор был непринуждённый и лёгкий. Дочь улыбалась, смеялась, отвечала на вопросы и даже задавала ему свои. Наговорившись, Василиса отдала телефон.
— А Алёна согласится со мной поговорить? Можно?
— Это сейчас невозможно, она дома осталась. Когда вернёмся — обязательно пообщаетесь.
На обратном пути из парикмахерской набираю в вотсапе очередное сообщение Паше. В этот момент поступает входящий звонок от него. Переходим дорогу, нужно взять дочку за руку, прижимаю телефон плечом к уху, вторая рука занята сумками. Поговорили. Отстраняю телефон, смотрю на дисплей. Земля ушла из-под ног — в нашей переписке не осталось ничего. Всё, абсолютно всё до единого сообщения было удалено. Резервной копии нет, начинаю рыдать, в истерике звоню Паше.
— Пашенька, умоляю тебя, перешли мне все наши сообщения. Я случайно всё удалила!
— Успокойся, ты чего ревёшь? Разве это повод?
— Ты не понимаешь, ничего не осталось. Копируй и пересылай.
— Оля, ты видела эту портянку? У меня не хватит времени, чтобы всё тебе переслать. Я же не на курорте. Успокойся, оно того не стоит.
— Ты не понимаешь. Пока тебя не будет, я буду перечитывать нашу переписку и жить этим.
— Я вернусь, и мы вместе почитаем. Хранить надо не переписку, а воспоминания и чувства, а они никогда не сотрутся и никуда не исчезнут. 
Потихоньку успокаиваюсь. Паша, как и всегда, прав.

Чёртово стечение обстоятельств и кривые руки! Но делать нечего — изменить случившееся невозможно. Тем более, что я действительно помню каждое написанное и прочитанное слово. Чувства, которые я испытываю, не выжечь и калёным железом. Почитаем вместе, обнявшись, после возвращения Паши домой... 

14.

К вечеру 23 февраля эмоциональный накал был на пике: не могла ни сидеть, ни лежать, ни ходить, ни стоять. Я превратилась в ядерный реактор, который молотил в бешеном темпе, но выброса энергии не было. Паша ждёт звонка от командования. Погода плохая, скорее всего, вылет, запланированный на утро следующего дня, отменят. Я пониманию, что он этого хочет, чтобы побыть ещё хоть немного вместе.
— Давай, я всё-таки прилечу.
— Хрен с тобой, прилетай! Не могу больше!
Ставлю «на громкую», начинаю смотреть билеты.
— Оля, отключайся. Входящий...
Сбрасываю звонок. Первый утренний рейс из Москвы в 8:00, плюс час, в Самаре окажусь в 11:00. Звонит Паша.
— Оля, вылет подтвердили. Выезжаем из части в шесть утра, улетаем ориентировочно в девять часов.
— Паша, мы не сможем пересечься даже в аэропорту!
Смотрю вечерние рейсы. Не успеваю ни на один.
— Оля, значит, так нужно. Значит, не сейчас. Может быть, меня ранят, и я вернусь к тебе раньше, чем мы думаем. 
— Опять говоришь глупости? С тобой ничего не случится. Всё будет хорошо. То, что с нами происходит, — это сказка, а у сказок не бывает плохих концов!
Ночь была рваная. Дремала минут по двадцать, постоянно заходила в сеть, мониторила. Паша тоже не спал. Короткие созвоны, переписки — всё в тумане, забытьи, неизвестности. Мне страшно...

15.

Прошёл ровно год с начала СВО. Тысячи загубленных жизней молодых ребят, горькие слёзы матерей и жён, потухшие глаза отцов, детская неосознанность потерь — вся эта боль и трагедия были где-то рядом, но не во мне, не частью меня. Сейчас всё изменилось. Меня начал перерабатывать адский комбайн с разными насадками: политический интерес, экономическая выгодность войны, нежелание сильных мира сего разрешить ситуацию мирным путём, алчность зажравшихся, обнаглевших олигархов. Машина молотит, насадки меняются и периодически моются потоком красивых слов и лозунговых фраз. И кровью.
Мы попали в этот замес, я и Паша. Что будет после переработки наших тел и душ — время покажет.
Паша был на связи весь день. В «Камазе» по дороге из части, в аэропортах Самары и Миллерово, в машине на Украину. Уже не переписывались, только разговаривали. Коротко, но очень часто. Не могли надышаться друг другом. Хоть минутку разговора, хоть фразу, хоть слово, хоть осязаемое молчание абонента — хоть что-то, означающее, что мы всё ещё вместе, рядом, живы.
— ... я боюсь только одного, что ты вернёшься к своему бывшему мужу.
— Что ты говоришь? Это невозможно. Я тебя люблю. Слышишь?
— Слышу, не кричи.
Еду в машине, замечаю, что действительно перешла на крик, стараюсь говорить тише, не очень получается. Сдерживаюсь.
— Я тебя люблю! И не придумывай себе всякую ересь. Я буду ждать тебя и дождусь. Ты понял?
Понимаю, что снова кричу. Паша не осаживает, просто слушает.
— Оля, мне страшно...
— Пашенька, всё будет хорошо. Иначе не может быть! Но я тебя умоляю, береги себя.
— Я хочу, чтобы ты жила. Слышишь? Жила! 
— Да что со мной может случиться, глупый?
— Не гоняй на машине.
— Не буду, обещаю. Всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо.
— Почему всё не случилось немного раньше? Всё могло бы быть по-другому...
Вечер. На часах 17:16. Входящий от «Пашенька».
— Мы въехали на территорию Украины. Я достаю симку. Буду звонить по возможности, когда подключусь к местной связи...
Всё. Не осознаю. Не принимаю. Растеряна. Подавлена. Понимаю, что дальше будет хуже. Надо впадать в анабиоз, иначе не выкарабкаюсь. Любовь пульсирует во мне, гарантируя жизнь... 

16.

Начались мучительные минуты ожидания, которые, наслаиваясь друг на друга, превращались в часы, дни, недели. Спасала работа, домашние дела, дочки и неубиваемая надежда на счастливый исход. Я ждала хоть какой-нибудь весточки от Паши, но телефон молчал.

Сообщения улетали, оставаясь не доставленными. Писала много, так было легче. Перечитывала рассказы Паши, опубликованные на Альтерлите. Чёрт дёрнул начать поиски его креативов в сети, и вот тут начался настоящий кошмар. Я находила работы годовалой-двухгодовалой давности, которые были пророческими. Паша писал свою судьбу. Сжирающее меня чувство вины начало понемного притупляться: нет, я не смогла бы изменить его решения отправится на СВО, даже если бы валялась в ногах, выла, умоляла остаться, приковывала к себе наручниками. Он всё равно бы ушёл. А если на минуту предположить, что мне всё-таки удалось вызвать жалость к себе своими истериками и женской слабостью, то спустя недолгое время Паша бы просто перестал уважать меня, а затем и себя.

16 марта. Премерзкая погода, адские пробки, подмосковные дороги в разнокалиберных ямах, заполненные талой водой почти побеждённой зимы. Пробиваю колесо — в хлам, до сервиса не дотяну, испорчу диск. Надо ставить докатку. Сверху падает то ли снег, то ли дождь — не понятно, моментально промокла до нитки, но продолжаю домкратить. Думаю о том, что если бы Паша был рядом, то примчался бы ко мне и всё сделал за меня. Ведь именно так поступают настоящие любящие мужчины. Подошёл молодой человек и предложил помощь. Я не отказалась. Как выяснилось, моего «спасителя» зовут Павел. Знак? Однозначно. Внутри всё сжалось в тёплый комок. «Как ты там, любимый?» Необъяснимым образом получила ответ, что всё хорошо. Спазм отпустил. Пока хорошо...
Утро 17 марта было по настоящему весенним. Лазурное небо, слепящее солнце, всё тает — природа возрождается. Вышла на балкон напитаться этой пронзительной свежестью и красотой, но почему-то не радуюсь. Я как будто не вписываюсь во всё это буйство жизни. Лишняя деталь, неправильный пазл, бракованная бусина. Я не отсюда — застряла во вчерашней серости и промозглости. Чувство тревоги к обеду усилилось. Написала Паше.
«Мне кажется, я схожу с ума... Я знаю, как тебе тяжело, но мне, наверное, не легче. Думаю, что я должна с тобой этим делиться, хотя бы иногда. На улице прекрасная погода — сегодня настоящий весенний денёк. Всё тает, тепло, безоблачное голубое небо, яркое солнце, а мне настолько хреново, что хочется сдохнуть...» 
Легла поспать. Приснился Паша. Он часто радовал меня своим появлением в снах, но я его не видела, просто ощущала его присутствие — было тепло, уютно и спокойно. Я чувствовала, что он рядом и с ним всё хорошо. Сегодняшний сон отличался от предыдущих: моя малая родина — Киров, знакомые и родные улицы. Я стою на одной из центральных, в самом её начале. Она поднимается в гору — мне нужно туда, наверх, по ощущениям Паша там. В страшном низком небе порывы ветра перемешивают серые, чёрные, алые, рыжие краски. Оно похоже на перевёрнутый адский котёл, надо торопится, быстрее, скоро начнётся гроза. Меня тянет магнитом наверх — Паша там. Бегу, сильно тороплюсь, мне нужно успеть до грозы. Просыпаюсь...
Утро 18 марта. Лучше бы оно не наступало. За окном настоящая весна. Не могу подняться с кровати. Нет ни сил, ни желания. Пишу Паше.
«Всё... Я рассыпалась совсем... Не могу себя собрать...
Нет ничего хуже ожидания! Но оно того стоит!.. Ты того стоишь!!! Но это невыносимо, бляаааааааать...
Люблю тебя, Паша...»
К вечеру дошла до церкви. Я всегда была верующим человеком, но с момента ухода Паши в зону СВО стала завсегдатаем храма. Поставила свечку, тихо молюсь — всё как обычно уже на протяжении почти месяца. Но пламя свечи нервно прыгает, дёргается, пытается затухнуть. «Господи, только не погасни, умоляю. Пашенька, что с тобой? Не тухни, не гасни, гори!..» 
На следующий день поехала на работу на метро. Спускаюсь в поземку, внезапно в нос ударяет сильный аромат воска и ладана. Что происходит? Озираюсь, ищу возможный источник запаха — понимаю, что ему неоткуда взяться. Продолжаю идти дальше, спускаюсь на эскалаторе — запах никуда не уходит. Спустя пару-тройку минут всё пропало: пахнет метро, парфюмом и усилившейся тревогой. Следующие две недели запах появлялся неоднократно: на улице, на работе, дома в ванной.

Информация из интернета пугала: запах свечей и ладана вне церкви не предвещает ничего хорошего. Так высшие силы пытаются сообщить о смерти близкого человека, скорых похоронах. Отказываюсь в это верить, но реальность не даёт покоя...

17.

Прошло несколько дней. Телефон по-прежнему молчал. Чувство тревоги не покидало. Появилась мысль позвонить в сызранский военкомат. Пятница, решила подождать до понедельника.
За выходные чуда не произошло, Паша на связь так и не вышел, но я впервые за всё это время увиделась с ним во сне. Готовлю что-то на кухне, Паша сидит на диване в белой футболке и голубых джинсах, смотрит на меня, я периодически поглядываю в его сторону. Обычный день спокойной жизни счастливых людей. 
— Ты знаешь, я подумал и решил, что мы будем всё-таки жить в Москве.
— Я и не сомневалась, что ты примешь правильное решение. Здесь нам будет лучше, а самолёты никто не отменял — полетишь в родной город, как только захочется. Пара часов — и ты там.
С этого дня Паша приходил ко мне регулярно, сны были разные, но всегда очень тёплые и светлые. Неизменна лишь одна деталь — на нём всегда была белая футболка. У меня началась двойная жизнь: первая её часть — реальность, от которой хотелось бежать, вторая — ночь. Я каждый день с нетерпением ждала её наступления, чтобы погрузиться в иллюзию счастья, увидеться с любимым, забыться.
Наступил понедельник, дозвонилась до военкомата, ответил дежурный. Объяснила, что мне нужно получить информацию по контрактнику, находящемуся в зоне СВО. Дежурный дал телефон военкома — ответы на мои вопросы может дать только он. Тщетно звонила весь день, трубку никто не брал, опять неизвестность и ожидание.

Вечером на сайте как на зло начался диспут, касаемый войны, со всеми вытекающими прелестями. На помощь пришёл наш недремлющий редактор Дмитрий и быстро разогнал эту вакханалию. Ушла поблагодарить в личку. Неожиданно получила сообщение: «Оля, а вы знаете, как зовут маму Паши?» Я сразу поняла, что что-то случилось. Созвонились.
Дмитрий рассказал следующее — сегодня утром в телеграмм-канале некая Лена оставила сообщение: «Прошу помочь найти сына Недоступова Павла Вадимовича. 17 марта не вернулся с задания». Сообщение Дмитрий удалил, подумав, что это провокация. Контакта не осталось.
Во мне всё оборвалось. Этого не может быть. С кем угодно, но только не с моим Пашей. Узнать правду был лишь один способ — дозвониться до военкомата... 

18.

Утром 28 марта, приехав на работу, ровно в 8:00, набираю номер военкома сызранского военкомата.
— Здравствуйте, мне нужна информация по военнослужащему, находящемуся в зоне СВО. Мне сказали, что он не вернулся с задания. Вы можете мне помочь?
— С этим вопросом вам нужно обратиться в Министерство Обороны. Мы не владеем полной информацией. 
Небольшая звенящая пауза.
— А как фамилия бойца?
— Недоступов. Павел Недоступов.
— Да, есть такой. В субботу выезжали на адрес, оповещали родителей. Числится пропавшим без вести.
Голос задрожал, зазвенел, разбился. Не могу произнести ни слова. Осколки впились в гортань, сглотнула, затораторила.
— Я вас очень прошу, дайте мне телефон родителей, я нахожусь в другом городе, мне нужно с ними связаться.
— Я не могу вам предоставить мобильный телефон при всем желании, извините.
— Я вас умоляю, мне не у кого больше узнать. Я никому не скажу, что вы его дали!
— Мобильный телефон дать не могу. Пишите адрес.
Трясущимися руками хватаю ручку, судорожно ищу листок, записываю. Разговор закончен, начинается паника. Что делать? Мозг просветлел — принятие решение пришло молниеносно. Покупаю билет на самолёт, заказываю такси из аэропорта Самары до Сызрани, пишу заявление «за свой счёт». Завтра лечу в неизвестность. И плевать, что будет, как встретят. Там нужна помощь, моя помощь. Если не родителям, то Паше — точно.

Рисунок Нины Ясновской