Джина обидела всех

Старая карга Венди снова поехала кукушкой и вышла из дома в огромной фиолетовой шляпе с вишнями на полях. Некоторые декоративные ягоды рассыпались в прах от старости, остались лишь проволочные листья и черенки. Венди насадила на черенки всякое красивое по своему усмотрению: крупные оливки, лавандовые шарики от моли, деревянные бусины, розовую пастилу, кассовые чеки, апельсиновые дольки.

Кроме шляпы Венди не надела ничего, и с видом папы римского, который понимает, что он ещё чуть-чуть и бог, но не выказывает этого, прогуливалась по общему с Джиной газону.

— Господи, когда же за тобой уже прилетит Питер Пэн?! — раздраженно спросила Джина в ответ на щербатую улыбку старухи.

Венди часто заморгала черепашьими лысыми веками, закрыла костлявыми руками рот и нос — обиделась.

Джина присела на краешек ступеньки, достала сигарету, закурила. Из дома выбежала кошка, потерлась лбом о локоть Джины, полезла к ней на колени, поехала вместе с подолом платья и вцепилась в ногу Джины когтями.

— Ай! — взвизгнула Джина, — пошла прочь отсюда!

Она сбросила кошку, задрала до трусов подол и некоторое время смотрела, как на ее рыхлых, голубовато-белых ляжках проступают и набухают розовым глубокие царапины.

Джина воткнула недокуренную сигарету в газон, зашла в дом, пшикнула на царапины антисептиком, взяла сумку, шляпу и ключи от машины.

— Проклятая колымага, ну почему ты не разгоняешься? Ну давай, давааай, чертова жестянка! — Джина подъехала к магазину совершенно изможденной и только на последнем повороте заметила, что на панели светится значок ручного тормоза.

Джина испугалась и позвонила мужу сестры. «Томми, Томми, дорогой, мне конец. Это крах! Финита. Я забыла снять машину с ручника и ехала на ней до дальнего магазина, понимаешь? Томми, что же теперь с нами всеми будет?».

— Успокойся, Джи. Помнишь Боба? Да, ты называла его куском идиота с усами. Так вот, он на ручнике доехал до Айдахо. И ничего! Поменял колодки и всё. Он тогда ушел от жены, сказал — «свихнусь, если проживу хоть еще один день с этой злобной сукой. Или вообще — с кем-нибудь». Он потом пропал с концами. Продал, говорят, машину. И больше мне никогда не звонил.

— А мне вообще никто никогда не звонит, — зачем-то сообщила Джина.

В магазине не было ни одного покупателя.

Креветки закончились, зелень от жары больше походила на болотную тину, рябые апельсины годились только на сок.

— Вот дерьмо, — устало пробормотала Джина и взяла большую бутылку сухого мартини.

— Только ничего не говорите. Совсем ничего, — бросила она в лицо круглому и лысому продавцу, которому больше бы подошло быть аптекарем. А потом добавила:

— И не звоните мне!

Продавец судорожно отёр от пота голову и шею красным платком и, стараясь не встречаться с Джиной взглядом, поместил бутылку, сок, коробку конфет и пачку стирального порошка в коричневый бумажный пакет.

Джина сидела на ступенях, болтала льдом в стакане, смотрела на куст штамбовой розы. Жара спала, закатилась куда-то вместе с солнцем. Остался мягкий вечер, а вечер всегда добрый, если у тебя осталось еще полбутылки.

Даже Венди выглядела премило — шляпу она не сняла, но накинула на свой старческий скелет огромную рубаху в клетку.

— Венди, милая, какого лесоруба ты обокрала? — Джина поманила пальцем старуху. — Ну, расскажи, расскажи мне! Он был красив? Силен? Добр? У него было чувство юмора? Он готовил для тебя лимонад? Целовал в коленку? Он говорил тебе — моя славная девочка?

Венди внимательно смотрела на Джину, улыбаясь.

— Что же ты все улыбаешься, боже мой! Боже мой, как хорошо быть сумасшедшей — можно ходить голой и все время улыбаться. Никаких звонков, которых нет. Никаких людей, которые были. Ни-ко-го! Только шляпа. Твоя шляпа прекрасна, Венди, ты это, надеюсь, знаешь? Скажи мне, дорогая, скажи. Ты всё еще ждешь? Лесоруба или Питера? Хоть кого-нибудь ждешь? Или уже совсем свободна?

Венди сняла шляпу и стала внимательно изучать свои сокровища. Придирчиво тыкала кривым пальцем то в лимонную дольку, то в лавандовый шар. Наконец выбрала самую крепкую на её взгляд оливку, сняла и протянула Джине.

— Черти бы разодрали этот будильник, пилюкает так тихо, что и не услышишь! Скорее всего, он вообще не сработал!

Джина носилась в поисках юбки, заодно пытаясь накрасить губы и причесаться. Неожиданно раздался телефонный звонок. Джина вздрогнула и уронила расческу прямо в хлопья с молоком. Сняла трубку.

— Алло!

Скучный канцелярский голос с неожиданным детским восторгом сообщил, что старая Венди умерла, и надо собрать соседей на похороны.

Джина нашла и надела юбку, промыла от молока расческу, тщательно причесалась. Накрасила губы, посмотрела в зеркало, стерла салфеткой губную помаду и подошла к столику возле окна.

Покатала пальцем оливку и приколола её к своей шляпке.