Дорогие мои мАсквичи

В самом названии спектакля заложена ирония — «МАсквичи». Дальневосточные друзья смеются, говорят: у тебя уже московский акцент появился. Но это ничего, это хорошо. Главное, чтобы НьюЙоркский не проявился. Помню, была там в 90-х годах прошлого столетия, так приставленные к нашей делегации переводчики-эмигранты по сто раз бубнили под нос: «my God», добиваясь правильного произношения. Чтобы не «май гот», а так, нечто среднее между «май гёёёт и мэй гааад». Насмотрелась я на эти мучения бывшего московского функционера из Фонда Мира СССР, и решила, что никогда не уеду из России, не нужен мне и турецкий берег тоже.

А вот герои пьесы Екатерины Брезгуновой уехали. Режиссёр Юрий Грымов так поставил спектакль в театре «Модерн», что все три часа будто снова в Нью-Йорке провела. И все эти мучения новоприбывших проявились предо мной как дежавю.

Собственно, новые эмигранты приехали к старым — к своим двум дочкам, уехавшим раньше. И как им живётся? Младшую (Машу) обвинили в харассменте к своему коллеге-мужчине и уволили из штата больницы. Папаша дочки Натан Гринберг был разъярён: что это за мужики у вас тут в Америке? Он сам должен к тебе приставать, а не жаловаться! Внучок с дредами тоже мутит: носит жёлтую юбку, выражается вместе с мамашей (Ася, старшая дочь Натана) непонятными словами: обсессия, личное пространство, ксенофобия. Бедный Натан хотел было с кипой на голове по-своему молиться, да перешёл на обычную православную, как нормальный житель Бердичева.

Столько всего намешано в этом спектакле! Марихуана, чернослив, Манхеттен, вибратор, трицератопс, снежная буря, шторм в пустыне...

Сначала я напряглась, когда на экране затрепыхался грудастый силикон, ну, думаю, вот он, модерн! Но это оказались игрища внучонка, достигшего половозрелости, но не достигшего 21 года — а там оно так! Строго под запретом всё до совершеннолетия. И вина не испить. Дед было напрягся, что внучок не той ориентации, а после в ладоши захлопал и снова перекрестился по-обычному, когда Лёвушка подхватил на руки беленькую, глупенькую мышку и унес ее в закрома театра. Слава те, господи! Нормальный оказался.

А в каком году происходит действие — непонятно.

Тут и башни-близнецы на экране, взорванные, а тут же и пандемия, три года из квартиры не выходил младший из героев пьесы. А вот уже пустыня с ветром и пылью. Причем пыль такая, почти реальная. Как обычно, беру себе первый ряд, а сцена в Модерне с ним вровень. И я дышала всеми этими дымными спецэффектами. Но мне нравится! Хотя и знаю, что лучший ряд в театре — седьмой. Но на первом − я вместе с артистами, без мешающих голов на шести рядах впереди.

Так вот. О чем спектакль? О том, что за границей все, говорящие на русском языке — москвичи, ну или в целом, русские. Даже кубинец Мигель, муж старшей дочки, понаехавшими из Москвы родителями жены именуется Митенькой. Митенька насквозь американец, его родоки сбежали с Кубы, от Че Гевары, а тут маечку тесть с тёщей преподнесли с Че Бурашкой на принте. Конфуз! Во всем виновата песня «Куба далека, Куба рядом» − на ней воспитывались тесть Натан и тёща Маргарита.

Вот к Маргарите вообще никаких вопросов: золото, а не жена, мать, тёща и бабка! Ко всем найдёт подход, на английском будет лопотать, гаджетами вмиг научится пользоваться. Адаптируется в любой стране и при любом порядке. Ей главное, чтобы все были живы и здоровы, а не как ушедшая в летаргию младшая дочка. Укатал её американский образ жизни.

Позабавил диалог в антракте. Сзади сидящие муж с женой обсуждали эмиграцию как явление.

− Помнишь, дочка соседей снизу уехала в Америку? Замуж вышла в Майами, за пуэрториканца. Сколько лет прошло? Восемнадцать, кажется. Ни разу не приезжала с тех пор. Нормально ей там, похоже.

− Может, денег нет на билет, родителей навестить?

− Может и так. Я и в 90-х не хотела уезжать, и сейчас не поеду. Мне родная Москва нравится.

Вот, думаю, свои люди за спиной, созвучные. Мне тоже Москва нравится. В 2008 не нравилась, я тогда впервые о переезде из провинции задумалась. А сейчас похорошела наша столица, загляденье. В Майами тоже была, нечего там делать, пляжи на Русском острове куда лучше, и солнце в море садится, а не наоборот.

Собственно, об этом и весь спектакль. Там всё не так, и всё — наоборот. Приходится жарить шкварки в небоскрёбе на Манхеттене. А это травматично для психики. Вишневый сад, опять же, только на дрова. Одна из финальных сцен в этой русско-американской комедии — чистая достоевщина! Младший член семьи, субтильный отрок Леон получает в руки и топор и смело идёт на улицу, преодолевать фобию ковидного затворничества. Он знает русскую литературу, объясняет деду разницу между «Дядей Ваней» и Екатериной из «Грозы». Живы традиции, жива культура за бугром!

Музыкальное оформление на сто процентов совпало с тканью спектакля. Тут тебе Высоцкий, опальный Макаревич, барды российские, знаменитости забугорные, Леди Гага — всё в кучу, но как-то очень точно под эпизоды разложены, сплошное наслаждение музыкой.

Так почему всё же «мАсквичи» на афише?

Режиссёр Юрий Грымов в одном из интервью сказал: «Москвич ты или масквич можно легко определить по твоим поведению, традициям и привычкам. Люди, которые сюда приезжают жить, причем даже с деньгами, почему-то не утруждают себя даже элементарно нанять педагога по речи. Меня удивляет, почему люди, приехавшие в город с большой историей, не хотят проникаться этой жизнью, здешней культурой. Получается так, что территориально они живут в Москве, а духовно всё еще там, откуда приехали». (Moslenta.ru 15.05.22)

Как понаехавшая из Владивостока, не согласна со словами режиссёра. Иначе не ходила бы в театры и не писала рецензий на (его в том числе) спектакли. И смею заметить, лучше всего язык сохраняется в дальней провинции. И в эмиграции, как ни странно. В том же Нью-Йорке в следующий приезд в 2012 году слушала гида-переводчика и удивлялась чистоте русской речи. МАсквичи уже давно так не говорят...