Проигрыш

Любовей разных чехарда:

Машины, женщины, тревоги.

Лишь бесконечные дороги,

Где выбор есть, но не всегда.

 

Небо грязно-серое, в тон настроению. Руль привычно слушается легкого касания пальцев. В повороты вхожу почти автоматически. Еще бы, с восьмого класса здесь тренировался, каждую трещину и крохотный выступ покрытия знаю наизусть. У въезда приветственно заморгала фарами еще машина. Кто-то узнал мою старенькую, но еще резвую и послушную Субару, на ней я взял свои главные призы. Сколько стран и дорог мы вместе исколесили! Часто возвращались с победой. Уходя, я выкупил ее и теперь не реже, чем раз в месяц, провожу выходные в гараже, ухаживая за старушкой.

Быстрее, еще быстрее. Скорость уже спортивная, пейзаж за бортом сливается в одну темную полосу. Осенью сумерки наваливаются рано. Моя старушка на рекорды уже вряд ли способна, но побегать еще любит. Хорошо, добрые люди пускают сюда покататься, когда тренировочный день спортсменов закончен. Здесь лучше всего думать и вспоминать. Для этого и прихожу. Нечасто, когда совсем невмоготу. Вот и сегодня я здесь для этого. Хотя все давно обдумано и разложено по полочкам в голове. Каждое событие и эмоция на отдельной полочке. Так казалось. А оказалось… Сколько раз я ошибся и где? Найти бы то место и вернуться.  Последние недели опять призраки одолели. Они являются ночью, не дают заснуть, тревожат, зовут куда-то, туда уже невозможно попасть никогда. Или можно, стоит только захотеть?

 

У нас был только год. Один. Когда познакомились – тебе было двадцать шесть, мне тридцать девять. Мы пропали тогда, нырнули друг в друга так, что больше в мире не осталось ничего. Только я и ты, как в раю: открытые и непосредственные, обнаженные до самых нервов. Все интересы сузились до размеров спальни. Да и спальня часто была не нужна. Как сейчас говорят: химия, физика? Все у нас стало общим, одним. Друзья, и даже совсем посторонние люди, шептали за спиной: какая красивая пара, созданы быть вместе, нашли друг друга! А мы только усмехались, не обращая внимания. Все о себе знали сами.

Мы любили друг друга всюду, даже в самых неожиданных местах. Риск быть пойманными только возбуждал еще больше. Однажды на даче мы занялись этим прямо на земле под старой яблоней, когда в десяти шагах гомонили гости, собравшиеся на шашлыки. Во всем виновата, конечно, мама, уложившая меня спать на террасе, а ее в моей комнате на втором этаже. Деревянная лестница, начинавшаяся прямо возле спальни родителей, даже не скрипела, визжала. Попасть на второй этаж, не перебудив весь дом, нельзя. У меня тогда мелькнула мысль залезть на эту старую яблоню, чтобы перебраться на второй этаж, но поразмыслив, не решился, пожалев родителей, их старомодные и благолепные взгляды на жизнь. А назавтра мы просто не выдержали, не хватило сил терпеть дальше…. Но все обошлось, нас никто не заметил. Или не сдал.

Осенью мы отправились к морю, в Анталию. Пляж был так переполнен отдыхающими, что лежаков на всех не хватало. Но это было совершенно неважно. Мы отплывали метров на сто-двести и занимались любовью в воде, на глазах у сотен людей, надеясь, что никто ничего не поймет. Опасно, волнующе и очень необычно! Я до сих пор помню твои нежные руки, скользкие, русалочьи, у себя на плечах. И грудь, тесно прижавшуюся к моей, твои ноги, обхватившие поясницу, мы словно становились одним существом. Такое не забыть. Нас качали волны, морские и те, что внутри, восторга. Мы забывали, где находимся и зачем, уйдя глубоко в себя, в нас. Только здесь и сейчас, остальное не стоит внимания! А совсем рядом жил своей жизнью огромный пляж: кричали продавцы мороженого, визжали дети, играли в волейбол взрослые. Как будто другая планета.

Она казалась маленькой девочкой, принцессой из сказки, хрупкой, как старинная фарфоровая кукла. И такая же старомодная, еще больше, чем я. Но иногда говорила такое, что оказывалось новостью для меня, уже начавшего седеть. Однажды она сказала:

- Я не понимаю тебя. Вот эти твои гонки. У меня каждый раз леденеет душа, я так волнуюсь! Ты же жизнью рискуешь. Во имя чего? Чтобы получить еще один кубок? Их уже много в шкафу, я видела. Умные, интеллигентные люди так не поступают. Я боюсь, что ты погибнешь, оставишь меня внезапно, в любой момент. Я не переживу, я знаю. Ты, наверное, просто эгоист. Не хочу без тебя!

Я долго потом думал над ее словами и бросил всё, что до этого казалось самым главным. Ушел. И никто не понял почему, я был успешным. Просто надоело рисковать. В жизни есть и другие победы, к которым стоит стремиться. Только это произошло потом, позже, еще через год. Но все равно из-за тех ее слов, они запустили внутри механизм, новый для меня. Так что, не такая уж маленькая и глупая. Просто это была моя женщина, я это знал и тогда. Отчетливо понимаю и сейчас, когда все давно потеряно.

После, когда этот единственный наш год закончился, я часто размышлял, а могли бы мы вместе прожить всю жизнь? И какая бы это была жизнь? Конечно! Не стоит даже сомневаться. Мы действительно были созданы друг для друга, две половинки целого. Я убедился, что это не расхожее выражение. Так действительно бывает! Хотя бы раз за жизнь. Может, не у всех, но мне повезло.

Я чуть не рехнулся, когда ты пропала. Сначала казалось, что так, мгновенно и без объяснений, ушла от меня, бросила, может, нашла кого-то еще. Такая элегантная поза. Твой мобильник не отзывался. Выдержал я только два дня, помчался к тебе домой, чтобы выслушать все претензии в лицо. Но и там не знали, где ты. Просто однажды не вернулась с работы.

Потом мы: я и твои родные, писали заявление в полицию, что-то объясняли. Грузный усталый человек в погонах пытался утешать, но как-то вяло и неубедительно. Кажется, он и сам уже не верил ни во что. И две абсолютно пустые недели, когда я не жил, не ел, не спал, а только чего-то всё время ждал. И, чудо, дождался. Обычно я не подхожу к звонкам с незнакомых номеров, особенно городских. Но тогда отзывался на любой с самого первого сигнала. И твой тихий, почти неслышный голос в трубке. Ты просишь забрать тебя, диктуешь адрес. И все еле слышно, как будто не из этого мира звонок.

Я явился туда с полицейским нарядом. Они долго звонили, стучали, потом ломились в дверь. Без толку. Полицейские уже собирались уходить, но я просил, умолял подождать, попробовать еще раз. Наконец дверь открыла растрепанная, похожая на ведьму старуха. Она пыталась не пустить, что-то недовольно кричала, размахивая сжатыми в кулаки морщинистыми, в старческих пятнах руками. Но меня было не остановить. Я оттолкнул бабку в сторону, хорошо, полицейский успел подхватить. И ворвался в квартиру.

Нашел в маленькой пустой комнате. Ты сидела на полу в одном белье, прикованная к батарее. Вся в синяках от побоев. Как в дешевом триллере, никогда раньше не верил, что такое случается наяву.  Твоих роскошных волос не было. Этот урод обрил тебя. От этого ты казалась еще несчастнее и беззащитнее. Я слабо помню, как полицейские снимали цепь у тебя с ноги, орудуя найденными здесь же инструментами, надевали наручники на рыдающую старуху, оказавшуюся матерью насильника. Я хотел взять тебя на руки, прижать, согреть, спасти. Но ты вдруг забилась в истерике:

- Не прикасайся ко мне, я грязная! Я не хочу, чтобы ты видел меня такой!

Сердце в груди сжалось, а потом укатилось куда-то вниз. Я опустился на колени, боясь даже случайно коснуться тебя, чтобы не обидеть или испугать.

- Выходи за меня замуж, слышишь! Я так люблю тебя. Мне все равно!

Все происходило само, помимо моей воли. И только сказав, я понял, как действительно этого хочу.

- Нет! Никогда! Я больше никому не нужна. Я даже себе не нужна такой. Я не хочу. Уходи!

Под окном уже сигналила Скорая, собиралась толпа. Я хотел влезть за ней в машину. Но поймал умоляющий, запрещающий взгляд. И ушел. Потому что она так захотела.

Был суд. Психопата посадили надолго. Сейчас уже не помню в деталях, как получилось, что она попала к нему. Кажется, познакомились в туристическом агентстве, где работала, он был их клиентом. Я ходил к ней в больницу, был на суде. Мы даже пару раз ужинали вместе, когда все закончилось, смотрели кино. Но это получились просто дружеские встречи. В один миг исчезло все, что когда-то было между нами. Я боялся задавать вопросы, а она ничего не рассказывала сама. Нет, не о том, что пережила, ничего не говорила о себе. Поэтому я не знал, как помочь.

Всё, что я пытался сделать – разбивалось об отчуждение и равнодушие. Она словно отбывала какую-то повинность, соглашаясь на эти свидания. И я перестал мучить ее. Хотя все равно надеялся, что это временно, пройдет, и она опять станет, если и не прежней, то похожей на себя саму. Но так не случилось.

Потом мы еще пытались перезваниваться, но очень скоро такое общение стало пустой формальностью. На встречи она больше не соглашалась, а я не настаивал. Потом и звонить перестал. Иногда заглядывал в соцсети, чтобы проверить, как у нее дела. Все казалось в порядке. Но часто думал о ней. Чаще, чем хотел бы.

 

И вот прошло почти пять лет. Конечно, у меня были женщины. Однажды я даже сбежал практически с порога ЗАГСа. Потому что все это было не то. Хотя и сам уже начал забывать, как это, когда то. Я уже и не искал, привык. Значит, моя жизнь вот такая, какая есть. Но последнее время она стала приходить в мои сны. И это счастливые сны. Утром просыпаюсь веселым и спокойным, в реальности давно уже перестал быть таким. Я стал опять часто думать о ней. Послезавтра у нее день рождения. Исполнится, страшно подумать, тридцать один! Ей, моей маленькой принцессе, девочка стала совсем взрослой. Сколько лет уже мне самому, я предпочитаю даже не считать. Может, позвонить, поздравить? Ведь эти сны не зря, да? Моя бабушка всегда говорила: если какой-то человек снится тебе – значит он о тебе думает. Я тоже верю, потому что некоторых людей, как бы ни хотелось – увидеть во сне так ни разу и не смог. А другие вот…. Может, она действительно еще не забыла меня? Ведь поздравить – это просто вежливость, ни к чему не обязывает. Она, если мой звонок окажется ненужным, формально поблагодарит – и в моей жизни все останется, как есть. Но я же могу попробовать!

Трижды мигают прожекторы, освещающие трек. Мне дают понять: пора заканчивать покатушки. Что ж, скорость как всегда помогла хоть что-то найти, шанс. Теперь можно расстегнуть застежку защитного шлема. Шлем новый и крайне неудобный, удушающий. Я с отвращением кидаю его на заднее сидение. Надо поискать другой. У выезда мне прощально машет сторож дядя Паша. Он всегда здесь, сколько помню. Правда, старенький уже. Ну, да и мне самому уже не пятнадцать.

Я загоняю в гараж свою старушку, заботливо устраиваю. Завтра съезжу на мойку. Единственная вот, верная подруга оказалась. Хоть так!

Под козырьком подъезда тускло горит лампочка, освещая вход. Я почти дома. Из темноты рядом выныривает молодой человек. Даже вздрагиваю от неожиданности. Но сразу что-то в нем кажется знакомым. Обеими руками парень прижимает к себе картонную коробку, явно тяжелую. Славка, ее младший брат, тогда совсем мальчик был, семнадцатилетний. Теперь мужчина, и как похож! Может, хватит на сегодня, достаточно? Сердце тревожно бухает в предчувствии, плохом.

- Узнаешь меня?

- Да, Слав, здравствуй. Как у тебя дела?

- У меня все нормально. А вот сестра...

- Что-то случилось?

- Её больше нет.

Нет, этого не может быть. Не верю! Я просто что-то не понял, упустил, не услышал. Все это неправда, и может даже, просто снится. Пусть Славка будет только сном, кошмаром. Которому нет места в реале.

- Мы ее вчера похоронили, - поймав мой вопросительный взгляд, продолжает ее брат.

- Что случилось? – я сам не узнаю свой голос, сейчас дребезжащий и нервный.

 - Пьяный водитель у магазина перепутал передачи, сдал резко назад. Там девушка с молодым человеком стояли, и шла она. Юноша оттолкнул свою подружку, она сейчас в больнице с переломами. Он и сестра погибли.

- Понятно.

Вот так. Меня она хотела спасти от машин и дорог, а себя не сберегла. У меня в голове все смешалось, мысли отрывочные, случайные. Кажется, я хочу спрятаться от самого себя.

- Это тебе, - Славка неуклюже протягивает коробку.

- Что это? – я чисто механически принимаю ящик, действительно тяжелый.

- Знаешь, она последнее время часто о тебе говорила. Да и до этого тоже много думала, я знаю. У нее же за все эти годы, после тебя, так никого и не было. Она хотела в свой день рождения позвонить тебе, надеялась увидеться. Это письма. Она тебе писала. Каждый день, и сюда складывала, - голос у Славки тоже дрогнул. Он повернулся и почти побежал к остановке, у поворота уже виден подходящий трамвай.

Да, совсем мужчина. Тяжело быть гонцом таких вестей, понимаю. Сколько же он ждал меня? Уже практически ночь. Нет, я никогда, ни в коем случае не буду это читать. Зачем? Все равно больше ничего нет. И никого. Да и не было, я уже привык, знаю. У меня все так, как сам захотел. Все есть, и еще будет.

Горло опять перехватывает, как будто забыл снять тот проклятый шлем. Внутри разрастается, ширится, занимая все больше места, всего меня, пустота. Пустая, вязкая, темная как ночь пустота. Больше надеяться не на что. Всё!