"Мебельное" лето девяносто восьмого года

— Да ты не боись, все рассчитано, — Виталий Павлович, седеющий крепкий мужичок лет шестидесяти, откинул занавеску стенной ниши и показал мне сложенные там доски. — Видал? Это, между прочим, мебельная фабрика. Человек на семьдесят.

Я с сомнением посмотрел на пиломатериалы. Честно говоря, особого доверия они не вызывали.

— А станки в гараже стоят… — Виталий Павлович вздохнул. — Если б пустой цех найти… Под аренду… И рабочие нужны… Мы-то с сыном вдвоем не обеспечим…

Он многозначительно покосился на меня. Я молчал.

— Ладно, пойдем чай пить.

Мы прошли на кухню и стали пить чай. Виталий Павлович отхлебнул из кружки:

— Ты не думай. Наш уголок в любую кухню войдет. Хоть в «хрущевку». Все считали, измеряли. И углов нет, зацепиться не за что. А стоить он будет раза в два дешевле чем в салоне. Понял? Так что подумай. Дело верное. Сколько у нас в городе «хрущевок»?

За окнами «брежневки» медленно плыл сухой, прохладный и ветренный июньский день. Обычный день обычного петербургского лета. Шел 1998 год. Зарплата в моем НИИ… По своей величине и по периодичности выдавания она больше напоминала пособие по безработице, а не «достойную оплату ударного труда». Так что вопрос где бы и как заработать мучил меня постоянно.

… Теперь я уже не помню как я познакомился с этим мебельщиком. Скорее всего кто-то из наших общих знакомых «дал наводку»…

Я тоже отхлебнул чаю и обещал подумать.

Вообще-то я мог бы и не брать отпуск за свой счет. По финансам это мало что меняло. Но формальности, черт их побери! Так что позвонил я Виталию Павловичу только через неделю. Странно, но он не сильно обрадовался, словно заранее зная, что так оно и будет.

— Ладно, — сказал он. — А я вот цех нашел. Завтра перевозиться будем. Подходи.

Процесс перевозки занял целый день. Вначале на старенькой «Волге» мы втроем — я, Виталий Павлович и его сын Сергей — поехали на окраину, «в гаражи». Там нас ждали автоприцеп и станки в виде двигателей, рам и прочих запчастей. С ними удалось справиться быстро. Но вот потом мы вернулись к дому и начали грузить материалы, то есть таскать вниз доски. А квартира была, между прочим, на седьмом этаже…

Казалось, что эти проклятые доски никогда не кончатся… Пришла, прогромыхала и ушла гроза, лужи налились и высохли, а мы все таскали, таскали, таскали… Потом мы поехали на будущее производство.

Это был очередной полумертвый завод, на котором кое-где еще теплилась жизнь… Двух- и трехэтажные кирпичные корпуса почтенного возраста.  Некоторым из них было явно больше ста лет…

Арендованный цех представлял собой обширное, пустое помещение, в котором валялся всякий хлам, стояли кое-где огромные металлические столы и ободранные стулья. Все мало-мальски ценное было отсюда, конечно, увезено. Впрочем, свет был, розетки и разъемы сохранились, как и грузовая таль с электромотором. Последнее было особенно ценно, поскольку цех находился на втором этаже и вела туда только одна узенькая и крутая металлическая лесенка.

Весь длинный летний вечер ушел на выгрузку, подъем и расстановку оборудования. По ходу дела отец с сыном сразу собирали некоторые станки.

— Ничего. Скоро сам все увидишь, — приговаривал при этом Виталий Павлович. — Все по шаблонам. Квалификации не надо. Знай себе пили.

Утром дело дошло и до включения станков. Надо сказать, что «электрическая часть» нашей мебельной фабрики вид имела весьма непрезентабельный. У некоторых кабелей вилок не было совсем. Просто торчали два колечка, свитых из оголенных проводов, которые надо было как-то прикручивать к контактам.

— Ну, давай, — Сергей подал мне такой кабель и показал на разъем. — Вон туда его включать надо.

Я указанный разъем и увидел, что тянутся к нему надо через металлический стол.

— Эй, а напряжение выключить?

— Да, ладно тебе. Так включишь. Давай, давай.

Медленно-медленно, очень аккуратно я отвинчивал зажимные винты, надевал на них петельки и закручивал обратно… Рубашка на спине взмокла быстро… Но обошлось. Вот уж точно «Бог дураков любит».

К вечеру все было подключено и включено. Производство замерло в ожидании заказов.

Когда я пришел на следующий день, в цеху был только Виталий Павлович.

— Давай-ка приберемся, — бросил он.

Мы занялись приборкой и аккуратным раскладыванием досок. Виталий Павлович делал все, не торопясь, словно чего-то ждал.

— Да-а, — протянул он, присаживаясь и оглядывая цех. — Может тут получиться побольше посидеть…

— Это как?

— А вот так. Знаешь, сколько адресов сменили за пять лет? Въедем, начнем, заказы пойдут, деньги появятся. И тут — бац! — аренду повышают! Один раз станки вообще ночью вывозили. Хозяин уперся, говорил, пока не заплатите вас не выпущу… Мы уж думали ворота вышибать придется…

Я промолчал. Такой бизнес мне почему-то не понравился…

В дверях показался Сергей.

— Есть заказчик, — сообщил он.

Виталий Павлович оживился.

— Ну, поехали!

Все оказалось действительно просто. Мне доверили самое начало — по шаблонам выпиливать электролобзиком из досок заготовки ножек и подлокотников. Потом Сергей обрабатывал их края на фрезе и шлифовал. Одновременно Виталий Павлович выпиливал и так же обрабатывал заготовки сидений и спинок… Потом все соединялось на клею шипами и пазами, укладывалась мягкая часть, строительным степлером присоединялась обивка… По идее, все это должно было бы выглядеть полным убожеством, но, как ни странно, получившийся уголок смотрелся очень даже достойно…

— А то как же! — Судя по его виду, Виталий Павлович был очень доволен моим удивлением. — Все дело в чем? В форме! Думаешь, мы просто так шаблоны рисовали? Не-е-е-т… Мы в Эрмитаж ходили, фоткали, срисовывали! А потом… Я двадцать лет на трамвайном заводе отпахал, так что уж знаю каким кресло должно быть. А цвет? Сейчас вот клиент натуральный захотел, а так вообще-то мы в белый красим. Почему? А пространство расширяет.

Первый заказ был сдан, клиент расплатился и наша фабрика заработала.

Первое время бизнесмены сами работали на станках, доверяя мне только самое простое — выпилить и отшлифовать. Однако, вскоре стало ясно, что так дальше дело не пойдет. Сергей почти все время мотался по магазинам и стройбазам, где он покупал сырье и пристраивал готовую продукцию. Виталию Павловичу как директору очень часто приходилось отвлекаться на документы… Поэтому вскоре в цеху появился какой-то парень, пристроенный как и я общими знакомыми. Парень был то ли слегка не в себе, то ли только что освободился… В общем, на «обычное» производство его не брали.

Парня звали Степа. Был он молчалив, видимо опасался ляпнуть ненароком что-нибудь не то.

Потом появился Геннадий Петрович. Вид у него был алкогольно-потрепанный, так что внешне (а может и внутренне) он сильно опережал свои сорок лет. Но, тем не менее, ему доверили фрезу. И, надо сказать, что дело он знал. Геннадий Петрович болтливостью тоже не отличался, но по другой причине. «Я не баба, чтоб болтать».

Июнь сменился июлем. В цеху стало пыльно, шумно и жарковато. Заказы шли, но не так чтобы очень… Отчего трудились  мы без напряжения. Радостно не было. Большой прибыли такая работа не приносила. И деньги (причем весьма скромные) я получил только один раз.

— А ты как думал? — прокомментировал Виталий Павлович. — Предприниматель — он как волк. Жрать хочешь — суетись. Никто ж не позаботится. Все сам. Повезло — ухватил кусок. Не повезло — сиди голодный.

Такой оборот дела меня отчего-то не устроил. Утешила мысль о том, что сейчас лето, у людей отпуска, все разъехались, мало кто по магазинам ходит и о мебели думает. Вот настанет осень, все вернутся в город и тогда…

Ну, а потом настал август. Август 1998 года. То есть дефолт.

В тот день, конечно, мы его не почувствовали. Все было как обычно. Да и узнал я о дефолте только вечером… Только наутро мы поняли ЧТО случилось. Сергей появился часам к десяти и сказал, что все магазины и стройбазы закрыты. Пересчитывают цены… Мы что-то еще делали на старом запасе… Сергей уехал, но вскоре вернулся. Он не мог принимать заказы, поскольку теперь никто не мог сказать, сколько же будет стоить наша мебель…

Дня через три начали появляться какие-то доски, ткань на обивку, поролон, краски. Но их хватало ненадолго. Сергей опасался брать большие заказы. По его словам, магазины и базы работали, но цены в них могли поменяться в любой момент…

А потом материалы кончились и работа встала окончательно. Мы просто сидели в  цеху, ожидая неизвестно чего. Виталий Павлович и Сергей где-то пропадали, похоже, спасая положение. Они молчали и ничего не говорили.

Через два таких дня не пришел Геннадий Петрович. «Запил, собака, — буркнул Сергей, — А я отцу говорил… Его ж отовсюду из-за этого и гнали. А специалист хороший…»

Впрочем, отсутствие фрезеровщика не сильно подорвало работу нашей фабрики, поскольку она и так стояла.

А еще через два дня Виталий Павлович объявил, что все. Дальше не получается. Денег на аренду нет. Вообще-то я ожидал чего-то такого, но… Когда об этом заявляется вслух, да еще говорит кто-то другой, а не ты… В первый момент чувствуешь дикую злость на говорящего. Он, он во всем виноват! Потом начинаешь осознавать произошедшее, отчаянно пытаясь найти «свет в конце туннеля».

— И что? — спросил я. Это было глупо, но я все-таки хотел услышать, что фабрика продолжит работу.

Виталий Павлович был спокоен. Ну еще бы, не в первый раз. Да и пенсия, конечно. Совсем без денег не останутся…

— Во Псков перебираться будем. Я тут порасспросил… Там можно. Поедешь?

— А там что?

— Ну может там получится. Не выйдет с мебелью будет из остатков футляры для очков и оправы делать.

Получится ли? А если нет? Ехать в полную неизвестность? То есть прыгать с неисправным парашютом? Может откроется, может нет…

— Нет, — сказал я.

— Жаль, —  сказал Виталий Павлович. По его тону было непонятно огорчен он или нет. — Вот и Степа отказался…

Я встал, положил в полиэтиленовый пакет свою кружку, из которой пил чай в перерывах (обедать мы ходили во все еще работающую заводскую столовую), полотенце…

— Ну… Удачи вам. Может и повезет.

— Может и повезет, — тем же ровным тоном согласился Виталий Павлович.

Я пожал ему руку, махнул Степе и вышел из цеха. На улице ровный теплый ветер гонял мелкую пыль между заводскими корпусами. Лето заканчивалось…

Недели через две я составил компанию другому предпринимателю. Мы арендовали часть подвала магазина и начали выращивать на продажу грибы-вешенки и лук на перо. Но это уже совсем другая история.