Короткий рассказ о любви (на День Влюбленных)

(старье)

Бывают ситуации, когда кажется, вот ещё чуть-чуть и пиздец.
И сразу нет ни страха, никаких чувств — вообще нихуя.
И только потом, спустя время, ты отбиваешь дупля и думаешь — «Е Б А А А Т Ь!!!»

Голоса за углом.

Утреннюю тишину разнесло в клочья. Звонили по мобильному. Как всегда с утра — исключительно громко и противно.
— Алло.
— Алло, это такой-то такой-то?
— Что? Какой такой-то?
— Ну, это такой-то такой-то?
— Это кто там такой умный выёбываеца в шесть утра? А?
— Ой, простите. Это гражданин Янг Бо?
— Ну.
— Вас беспокоит ООО «Городские электросети». Уведомляем: сегодня к вам направлена бригада, по адресу такому-то, для того, чтобы обесточить подачу электроэнергии.
— Да вы там охуели все, — сказал Бо. — Я вовремя плачу. У меня есть все чеки. И квитанции.
— Похуй все ваши чеки, вместе с квитанциями. Вы не делали сверку больше года.
— Ну и что. У меня нет долгов.
— Это никого не волнует. Надо делать сверку. Ладно. Чтобы исключить ошибку, мы сначала пошлём к вам контролёра. Он снимет показания и проверит сохранность пломб. Будьте дома в течении дня. Вам позвонят на этот номер.

Позвонили после обеда. На этот раз женский голос:
— Добрый день. Это контролёр энерго-сбыта. Вас должны были предупредить. Скажите, как к вам проехать? Туда вообще ходит какой-нибудь транспорт?
— Почти нет. Вы вряд ли найдёте. Давайте я вас встречу.

В общем он встретил. На автостанции. Это оказалось нечто, перешагнувшее неопределённо-бальзаковский возраст, с худыми икрами, узкой жопой, но внушительной грудью. В коротких бирюзовых штанишках и такого же цвета блузке или маечке. Мелкие подозрительные глазёнки, поджатые сухие губы, малиновые налитые щёчки с прожилками. Типичная заточка обиженной базарной скандалистки. Таких всегда обсчитывают и они на чеку. Такие всегда опаздывают на поезд. У них пиздят кошельки в маршрутках. К ним приёбывается шеф и заваливает внеурочной работой. Она уселась на переднее сиденье.
— Здрасте.- Сказала она.
— Привет. — Бо покосился с холодком. Без улыбки. Демонстративно оглядел её с головы до пят. Чуть скривил губу, обнажив жёлтый клык. Сплюнул в окно. Очень медленно закурил. Только после всей этой пантомимы он завёл двигатель и тронулся с места.

Приехали к дому.

— Ой, а как тут пройти? Такие заросли…
— Давайте руку. Тут вниз. — Он подал ей руку. Она схватилась крепко. Спускаясь, в одном месте споткнулась, он придержал её за талию. Над тропинкой аркой нависали деревья. Прохладная изумрудная тень. В зелёных кронах заливались птицы. А воздух упоителен до того, что только смаковать… Совсем не городской, чистый воздух.
Май месяц. Запахи разнотравья…

Они прошли под цветущим деревом черёмухи. С него лился удушающий, медовый аромат.
— Ммм.- сказала она.
— Да. Что есть, то есть. Здесь хорошо. — Сказал Бо. — У меня дом старый. Развалюха. Но хороший сад. Я тут почти не живу. Там бардак внутри. Так что не пугайтесь.

Открыл дверь.

— О… го… — Она непроизвольно крякнула. Пригляделась в темноту, принюхалась. — А свет здесь есть?
— Нет. Счётчик там в углу. Но он работает. Просто провода украли. Я вам присвечу. — Он принюхался к ней сзади. — Заходите.
Она осторожно шагнула в дом. Он поддерживал за локоть. Под ногами хрустел мусор и стояла ужасная вонь. Было темно.
— А где?
— Да вот прямо за шкафом.
— А как туда?..
— Я отодвину. Сейчас.
Он отодвинул шкаф. Образовалась узкая щель. В углу висел счётчик. Весь в паутине. Его было почти не видно.
— Но я же не увижу отсюда.
— Надо пролезть туда. Давайте я вам помогу.

Она с трудом протиснулась. Он за ней и стал сзади. Было очень тесно и душно. Пыль вилась столбом. С потолка и углов густо свисала паутина. Стены пачкались мелом.
— У вас отличные духи, — сказал он. Он стоял к ней вплотную.
— Спасибо, — тихо ответила она.
— Сейчас я присвечу, — сказал он и прижался сильнее. Чиркнул спичкой. В его штанах давно набрякло и теперь упиралось бугорком в её задницу.
— Вот, смотрите, — сказал он.
— Да, да, мне же надо это записать. Обязательно… — Она вздрогнула, часто задышала и стала впопыхах рыться в сумке. Достала ручку и блокнот.
— Таак… ага. — Что-то чиркнула на листке.

Он прижался уже в открытую и поелозил тазом. Зажёг ещё одну спичку. Теперь его бугай находился прямо между её булок. Она замерла. Бо со свистом втянул в себя воздух носом, задул спичку, закрыл глаза и поцеловал её в мочку уха.
Она поёжилась.

— Ой, извините, — сказал он. И поцеловал ещё раз. Очень осторожно. Потом ниже, в шейку.
— Что вы делаете. — Сказала, нет, скорее прошептала она тихо.
— Извините. — Повторил он. Его руки уже на её буферах. Какие-то водянистые, отметил он про себя. Помял их, подкинул, взвесил в ладонях… Уверенно нырнул под блузку и одним движением распряг крючки на лифоне.

— Прекратите. — Пролепетала она усталым голосом, поворачиваясь к нему лицом. Опустила руки ему на плечи. А голову на грудь.
— Да, да конечно. — Он уже был внизу, в её штанах. Ухватил в жменю лобок — тьфу, блять! Не бритая. Бо этого не любил. Ну да ладно.

Она слабо охнула…

Бо впился в её сжатый рот. Вогнал свой язык в узкую щель и, работая челюстью, заставил её приоткрыть пасть. Отстранился:
— Вы не могли бы повернуться спиной на минутку?
— Я сейчас закричу, — выдохнула эта чувиха из энерго-сбыта. И повернулась спиной.
— Люблю тебя, — зачем-то буркнул он и сдёрнул ей штаны вместе с трусами вниз, до щиколоток.

— Нагнитесь, пожалуйста, немного. Вот так, ещё чуть-чуть. — Он похлопал её между лопаток. Как хлопают лошадь, перед тем как оседлать. И попытался вставить. Но места было катастрофически мало. Женщина в нетерпении поводила жопой, чтобы самой нанизаться на кукан.
Но ни фига.
Тогда он смекнул, что шоколадный глаз-то гораздо выгоднее и ближе, и хитро ухмыльнулся сам себе в темноте. Метко уронил плевок на залупу и пошёл месить, смело так, с разгону.
Раз — ещё раз.
Но не тут-то было. Она почуяла беду. Встрепенулась и напряглась. Мгновенно сковала очко бронёй. Её жопа стала просто каменной.

— Нет. — Твёрдо сказала контролёрша.
— Жаль. — Сказал он. — Тогда давайте выйдем. Здесь немного душно. — Бо потянул её за руку.

Она вылезла из-за шкафа, неуклюже перебирая стреноженными ногами и прикрывая волосатый лобок. Вся голова и плечи в паутине, блузка в мелу. Но она об этом не знала. Это видел он. Он присел перед ней на корточки. Поцеловал в пупок. Потом ниже, в лимфоузел, в другой. Волосы лезли в нос и щекотали. Бо разгрёбал их руками, стараясь нарыть клитор.

Из пизды запахло чем-то несвежим, вчерашним.

Клитор-то вот он, уже набух. Бо попробовал нажать пальцем. Тёплый, влажный. Нежный. Он было сунулся языком, да в рот набилось волос, блять. Бо раздражённо сплюнул несколько раз и снял пальцами с языка курчавые завитушки.
А ещё этот запах…

Короче, его бугая стало клонить в сон. Э э э — это не входило в его планы. Он перехватил его у основания, чтобы препятствовать оттоку крови и хорошенько постучал головой об пол. Звук был будто била хвостом мокрая рыба.
Надо спешить, пока напруга, решил он и вскочил. Задрал ей одну ногу.

— Подержите вот так, пожалуйста. — И быстро попытался впихнуть.

Ну што — ни хуя. Хуй складывался в гармошку дохлой змеёй и ни в какую.
Хую хотелось спать.

Солидная взрослая женщина, контролёр ООО «Электросети» стояла среди бела дня в чужом сарае без штанов, на одной ноге, обхватив другую под коленом рукой, как плохая балерина. На её плече висела сумка с документацией, печатью и ордерами. В другой руке ручка с блокнотом. От неё пахло дорогими духами. Она пошатывалась и кряхтела от натуги. Бо стоял и вминал в её щель свой писюн пальцами. Она тяжело закатила глаза под лоб.

— Боже мой. — Сказала она.

«Пиздец» — подумал он.
Да, пиздец.
Ситуация ещё та… Интересная.
Но что-то в этом такое было.

И хоть ему было неловко, сквозь жгучий стыд и облом, он стал пританцовывать. В этом виделся хоть какой-то выход. Он стал раскачиваться, обхватив её рукой за талию, а другой её руку под коленом.
Вялый змей шевельнулся. Она это почувствовала и открыла глаза. Они стали кружится. Стали танцевать настоящий вальс. Она подпрыгивала на одной ноге, перемещалась, а он ловил момент и пытался вогнать глубже. Он возбудился. И уже думал прижать её к стене, чтобы как следует отжарить. Стоя, разумеется.

Но она упала.

Она просто споткнулась о непонятную ёбань на полу. С кем не бывает. Они завалились оба, задев стеллаж с полками. Задев шкаф. Полетели кастрюли, банки, разбился бутыль с какой-то жидкостью. Сверху посыпались удобрения и стиральный порошок. Всё это валилось на них.
А он лежал на ней и чувствовал, как ленивый змей опять, сука, ушёл.

Вот так они и лежали, как две загнанные лошади. Загнанные задолго до старта. Дышали тяжело. Бо вконец обмяк и не хотел вставать со стыда. Но продолжал двигать тазом, надеясь что… короче, ещё на что-то надеясь.

— Мне надо снять показания. Пустите. — Сказала она. — Что у вас рассыпано на полу? Меня всю искололо.
— Это розы. Правда, сухие. Дайте мне шанс. — Сказал он.
— Я вас ненавижу.
— А какой может быть штраф за неуплату? — он заговаривал ей зубы.
— Ну, это зависит от тарифа. Тарифы сейчас очень большие. — Она гладила его по затылку с закрытыми глазами. Она просто перебирала его волосы пальцами, пробовала их на ощупь.
— А какие сейчас тарифы? — спросил он.
— Мне надо посмотреть по таблице. Вы пользуетесь льготами? — они всё ещё лежали, она снизу — он сверху. Он сопел ей в плечо.
— Нет, но у меня два года северного коэффициента.
— Аа… ну тогда не знаю. Но могу посоветовать…

Он наконец слез с неё и лёг рядом, подперев голову рукой.

— Как вас зовут? — спросила она, вытирая с его щеки помаду.
— Янг.
— Какое отвратительное имя. Вы, наверное, ужасный человек.
— Думаю, да. — Серьёзно сказал он. — По крайней мере, до сих пор у меня не было повода в этом усомниться. Никто не жаловался.
— Как вы думаете: я красивая? — Контролёрша смотрела в потолок. Она чуть не плакала.
— Да мне как-то насрать, — задумчиво промолвил Бо.

Он рассеяно почухивал её лобок, время от времени пальпируя клитор. Когда он его касался, её верхняя губа вздрагивала, а брови словно крылья испуганной птицы подёргивались вверх, ко лбу, разгоняя волны напряжённых морщин (ничо так выдал, да?).

— Вы импотент? — спросила она. И ойкнула, потому что он вырвал ей волосину или две.
— До встречи с вами всё было в порядке. Просто пизду надо брить.
— Ах, не валяйте дурака. Вам бы только обидеть человека.

Так они и болтали о том, о сём.

Вышли под вечер измученные и грязные. Молча и не глядя друг на друга. Держась за руки, поднялись наверх. Бо сказал, что у него кончился бензин, поэтому ей придётся добираться самой.
У него был бензин.
И ему было не жалко. Но он хотел, чтобы этот чудный день чем-то запомнился. И ей и ему. Чем-то особенным. Он хотел, чтобы день остался таким же сумасшедшим до конца.

Она попросила воды, чтобы умыться и помыть руки. Воды не оказалось по той же причине.

— Боже, какой ад. — Сказала она. Но сказала это спокойно. Она никого не винила. Она чувствовала пустоту внутри. У неё не было сил на ненависть.

Бо обобрал с неё плесень и грязь. Поплевав на платок, вытер ей немного щёки, оставив лоб и нос как есть.
Бо чувствовал себя художником. Вся спина, плечи и брюки сзади у неё были в побелке. В мелу и грязи.
— Как там насчёт показаний? — спохватился он. Они уже были на остановке, она садилась в автобус. Люди сторонились и уступали ей дорогу.
— Я завтра всё сделаю. Вам нужно будет только заехать за справкой в контору. Или позвонить мне. Вы позвоните? Мне?

Бо улыбнулся. Автобус уже тронулся. Двери захлопнулись.

— Да, конечно же, я позвоню. Но только…
Он сложил руки рупором, поднёс ко рту и одними губами беззвучно произнёс: «Побрейте».
И многозначительно подмигнул, перекосив половину лица, а указательным пальцем тыкая себя в лобок.

Она усмехнулась и помахала рукой.