Падение с высоты. Финал

 

Самый ненавидимый мною месяц в году — это ноябрь. Ничего не клеится, валится из рук. Послать бы всё к чёрту, провалиться в какую-нибудь берлогу, и проспать до весны...

Не хочется вставать. Тупо валяюсь в кровати, уставившись в чёрное окно. Антидепрессант... Нужен антидепрессант. В Таллинн, что ли на пару дней махнуть. Попить кофе с ликёром, пополнить ряды зевак на Ратушной площади. Подняться по мощёной улице Пикк-Ялг в Вышгород, побродить по лабиринту улочек, подышать средневековьем. Как говорит коллега Сидоров, сменить обстакановку...

Приятные размышления прерывает телефонный звонок сокурсника по университету:
— Привет, Виктор, клиентку возьмёшь? Заснула за рулём, выехала на встречку — три трупа. Сама жива, в больнице. Адвоката ищет...

О да, это именно то, что мне сейчас более всего не хватает.
Доброе утро, страна.

Сидим вдвоём с Давыдом в кабинете. Обсуждаем ситуацию с делом Оли.
— Ну то что оно снова у Смирнова окажется — это можно было предполагать — грустно глядит в окно Давыд. — Надо добиваться, чтобы городская прокуратура изъяла из района это дело. Смирнов могильщик, он снова этот материал откажет, закроет. Мне уже несчастной Евгении в глаза смотреть стыдно. Только на тюремный прессинг Сволочи сколько денег ушло, а явку так и не получили. Что у нас есть? Ну агентурная информация о том, что Шмаков болтал в камере — к делу не пришьёшь. Сдох — туда дорога. Но после его смерти остались те же старые косвенные привязки: медзаключение Гринёва, желание девочки Инны рассказать правду об Олином состоянии накануне смерти, общие фразы твоей клиентки «Хожу-брожу» о той же шмаковской болтовне, оторванные пуговицы, цепочка, серёжка... — Давыд, морщась, засовывает руку за пазуху слева.
— Сердце??
— Да я-то что. Жив-здоров. Матушке плохо.
— Опять? Кто с ней сейчас?
— Сын. Отпуск взял ухаживать за бабушкой. Восемьдесят восемь — не шутка.
— Слушай, забыл, а сколько сыну исполнилось, тридцать?
— Какое там: чужие дети растут быстро. Ненамного младше тебя: 35...

Бреду по Невскому на каком-то автопилоте. Навстречу — такие же, как я, невыспавшиеся организмы с серыми осенними лицами. С Невы дует ледяной ветер. Безнадёга. Всё-таки, Питер — город с тяжелой энергетикой. Поздней осенью это особенно ощутимо.

Наваливается ноябрьская ночь...
Распластанный на асфальте труп светловолосой девочки в луже крови. Над ним, щерясь, нависает глумливая морда с тонкой полоской усиков над губой.
«Всё равно им будет кара — не людская так божья...» — знакомый до боли голос. Давыд?
Глумливая физиономия разваливается вдруг на куски — как будто разрубленная невидимым топором аккурат между глаз.
Урод в красной олимпийке валяется на каталке в морге, к посиневшей пятке привязана бирка...
«Принцип талиона» — это око за око, жизнь за жизнь? — отчетливо слышу голос Жени.
Да вот же она, идёт по судебному коридору. Уходит не оборачиваясь всё дальше. Пытаюсь догнать, зову. Но Женя скрывается за дверью. Дергаю дверную ручку, открываю — за дверью пустота. Чёрная пустота. Жени нет. Сделав шаг, стремительно падаю вниз...

Два часа ночи, и бессонница. Ворочаюсь с боку на бок. Рюмку разве хлопнуть, как снотворное, а, Семён Семёныч? Нет уж, увольте, питие по ночам ведёт к алкоголизму...
Принцип талиона... Наверное, я уже слегка поехал — на толковании собственных снов.
Принцип талиона. Вот привязалось — к чему это?
Проваливаюсь в сон без сновидений...

На приёме у следователя Смирнова. Какое-то дежавю. Разговариваем, не слыша друг друга.
-Ну посадили Шмакова за героин, ну отпустили, ну умер — сонно смотрит на меня Смирнов. — К смерти Ивановой это какое имеет отношение?
— А то что он человека насмерть затоптал??
— Иванова тут при чём?
— А Вы не связывались с тюремной оперчастью? Он много чего в камере поведал: и про Пинкину, и про Придворова, и про сорванный лифчик, и как Оля выбросилась с балкона...
— Это всё данные оперативного характера. Вы же знаете цену внутрикамерным разработкам: загнать человека в угол — он и не то наговорит, бочку арестантов. Где письменная явка?
— Не успели...
— Вот то-то и оно. Придворова я повторно опросил. Результат тот же, что и раньше. Пинкину в её нынешнем состоянии на новые опросы таскать бесчеловечно. Её мамаша потом нас жалобами завалит.
— А наши жалобы не в счёт? Ведь если суд отменил ваше постановление, значит были для этого основания?
— Где я, и где суд. Суд будет за меня новую проверку проводить? Много над нами контролёров, а реально делА расследовать некому...
— Да не смешите: «расследовать дела». А то я не вижу, как вы смерть девочки расследуете. Кому всё это говорите, Георгий Валентинович? Я сам бывший прокурор, наслушался этого словоблудия выше крыши... — Не выдерживаю, и сносит планку, срываюсь на ор -
Слушайте, а если такое с вашим ребенком сотворят?? Сколько здесь признаков криминальной смерти — неужели не видно?! Млять, вас что, самих всех уронить с высоты, чтобы мозги встряхнулись и на место встали? Не достучаться, не докричаться — страна глухих!!
— Слишком многих ронять придется, коллега. И не надо орать...

Ухожу, шарахнув дверью...

Уехать бы куда-нибудь от этой грязи и склизкой листвы под ногами, серых коробок домов под свинцовым небом. Проклятый ноябрь...

Хлебая опостылевший чай, который раз обсуждаем в кабинете сложившуюся ситуацию.
— Ну бог с ним, со Смирновым, этого следовало ожидать — смотрит на меня Давыд — Ответ получил из горпрокуратуры? Собираются они это дело из района изъять?

Протягиваю письменный отказ.

— Ясно, переписка Энгельса с Каутским — вздыхает Давыд, держась за сердце. — Виктор, мы впустую проедаем деньги клиентов. Результат нашей работы — ноль. Родители сверх смерти единственного ребенка получили дополнительное хождение по мукам. Получается, им проще было обратиться к бандитам...

Утро следующего дня. Сидим вдвоём с Женей в том самом кафе-полуподвале. Совсем не хочется встречаться в официальной обстановке, на клиентку давят стены нашей конторы.
— Как Юра? — спрашиваю, чтобы хоть как-то начать разговор.
— Пьёт — коротко отвечает Женя. — Знаете, Виктор Николаевич, мы решили продать эту квартиру и уехать. Я не могу видеть это прОклятое место. Эти бетонные надолбы — домА-убийцы. И глумливую морду этого длинного урода.
У меня такое ощущение, что я сама с этой верхотуры упала, и растеклась как склизкая жаба...
— Женя, мы доведём до конца это дело. Не надо больше никаких денег. Город заберёт материал из района. Я смогу их убедить.

Женя смотрит спокойно, и как-то по доброму:
— Да ладно, вы сделали что могли. Знаете, выбросьте все эти бумаги. Претензий к вам нет, я просто хочу всё это забыть... И последний вопрос: как называется тот принцип, где око за око, жизнь за жизнь?
— Принцип талиона.
— Ясно. Спасибо вам. Прощайте.

После разговора с Женей, в голове ворочается одно: надо позвонить Давыду. Не хочется, а надо...

— Алло — глухой молодой мужской голос в трубке.
-Позовите, пожалуйста, Давыда Григорьевича.
— Он умер.
— Как, когда??
— Сегодня. Извините, долго не могу говорить — дрожит голос — Не жалел себя батя мой — всё на потом врачей откладывал. А врач потОм — патологоанатОм...

***
 


            Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела

29 декабря  2002 г                СПб
               

Ст. следователь Балтийской райпрокуратуры юрист 1 класса Смирнов Г.В.
рассмотрев материал №…..

                установил:


 30 ноября 2002 г. произошло падение Придворова И.И.  1982  г. рождения с крыши дома № 7  по ул.Авиамоделистов г.С.-Петербурга.

…На месте падения, в кармане  брюк трупа,  обнаружена и изъята  записка со словами следующего содержания: « Заебала жизнь. Прощайте. Иван». По  заключению почерковеда,  записка выполнена рукою погибшего…

Согласно акту  исследования трупа, не установлены телесные повреждения ,  характерные для физического насилия ...  Все травмы образованы по механизму падения тела с большой высоты…

В крови обнаружен алкоголь 2 промилле, что свидетельствует о сильной степени опьянения накануне смерти…

Проведенными по делу мероприятиями не удалось установить, что гибель Придворова И.И. произошла в результате чьих-либо насильственных действий.
Погибший употреблял наркотические вещества, на сгибах рук – многочисленные следы инъекций…
По опросам свидетелей, был психически неуравновешенным человеком. Ранее состоял на учёте в милиции, был склонен к делинквентному поведению, употреблению алкоголя.

При таких обстоятельствах, следствие приходит к выводу, что смерть Придворова И.И. является результатом самоубийства,  признаков какого-либо преступления не усматривается , оснований для возбуждения уголовного дела нет.

Ст. следователь юрист 1 класса Смирнов Г.В.