БЛАГОРОДСТВО

 

 

 

 

Благородство -  высокая нравственность  - совокупность личностных качеств присущих человеку происходившему из знатного («благого») рода, то есть аристократу, дворянину, обретавшаяся в ходе специального обучения необходимого для несения возлагавшейся на него в силу происхождения ответственности. В основном связано с понятием индивидуума о чести.

 

***
В далёком 1969-м, когда мне было семь лет, я впервые увидел Ольгу Викторовну – настоящую дворянку, дочь офицера лейб-гвардии, выпускницу Смольного института благородных девиц. Обо всём этом (о её происхождении)я узнал  много позже по секрету от своей матушки, под началом которой бывшая смолянка работала простым продавцом в магазине «Военная книга» на Невском проспекте в Ленинграде.

 

 Ольга Викторовна была гордостью не только маминого отдела,  но и , пожалуй, всей ленинградской книготорговли. Многие иностранные гости города, прослышав о чудесной старушке, чередою тянулись в магазин. Бывшая благородная девица в свои семьдесят с небольшим легко изъяснялась на пяти иностранных языках, и,  не отходя от прилавка,  могла провести блестящий краткий экскурс по достопримечательностям Питера любому иностранному покупателю. Более образованного продавца в Ленинграде на тот момент не было, уверен.

Облик Ольги Викторовны врезался в память навсегда. Невысокого роста, худенькая, с прямой спиной и великолепной осанкой. Гладкая причёска, синие глаза, аккуратно выщипанные брови вразлёт, минимум косметики, изысканный вкус в одежде и неизменные белоснежные воротнички , тонкий запах хороших духов – такой запомнилась Ольга Викторовна, от которой я получил свои первые уроки английского в виде песенок и считалочек. Какая там бабуля – удивительная бабушка-девушка с молодой энергетикой и ясным умом.

Как и все мальчишки тех лет, я по нескольку раз бегал в кино на «Неуловимых» замечательного Кеосаяна,  сопереживал нашим, которые пачками крушили «беляков».
Но всё это как-то не состыковывалось с добрым и высоким образом Ольги Викторовны, которая, как я уже тогда узнал(а позже и осознал) была дочерью врага - белого офицера.

Идеология тех лет была жёсткой. Основное направление литературы – соцреализм. Но даже произведения классиков, изучаемые на школьных уроках литературы, были пронизаны вот этим: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса»(вроде как «Отцы и дети « Тургенева) и прочая.  Дворяне презирались и высмеивались как класс дармоедов и белоручек.

Но были ли смолянки белоручками и неженками? Отнюдь(ох, какое слово). По рассказам Ольги Викторовны, благородные девицы не только обучались танцам, языкам и хорошим манерам, но и воспитывались в спартанских условиях. Спальные помещения - в казарме. Утром – гимнастика, обливание холодной водой. Зимою – даже купание в проруби. Рубка-пилка дров до мозолей на руках, навыки верховой езды. Растили не белоручек, но тружениц.
 
Что ещё я знал о замечательной смолянке? Всегда опрятна, подтянута, скромна.  Уравновешенна и доброжелательна, хотя жила в коммуналке с кошмарными соседями.  Пережила блокаду. Детей нет. Что стало с её отцом?  Какие бури закружили её после семнадцатого? Об этом я так и не узнал. Ольга Викторовна ушла из жизни, когда мне исполнилось двенадцать. В память о ней осталось подаренное мне старинное издание "Героя нашего времени". Под одной из иллюстраций, изображающей Печорина в эполетах, склонившего колено перед дамой, было каллиграфически выведено карандашиком "прохвостЪ"(наверное, кем-то из смолянок).

Я никогда больше не встретил людей, похожих на Ольгу Викторовну.

Благодаря единственной виденной мною дворянке, для себя сформулировал благородство  как высокую планку человеческого достоинства.  Да, хорошие манеры тоже важны, но благородство, это, прежде всего,  высокие честь и достоинство – то, что ныне мы в значительной степени утратили.
 
 На определённом отрезке новейшей российской истории, после 1991-го , тема стала новомодной.  Началось повальное увлечение какими-то «дворянскими собраниями», переполненными разного рода ряжеными, наприсваивавшими себе всяких титулов.  Повсплывали массово сомнительные персонажи, внезапно вспомнившие о своём дворянском происхождении. Вся эта клоунада ничего кроме брезгливого чувства досады не вызывает. Не было и не могло быть в дореволюционной России дворян в таком немыслимом количестве, ибо дворянство составляло только полтора процента от всего населения.

Очень старался избежать в этой публикации политической болтовни «за красных» либо «за белых». Прочитавшему не так сложно понять, что сия миниатюра совсем о другом.

Не хочется и штампов, вроде нытья «о России, которую мы потеряли».

Но есть какая-то гордая грусть,  что  видел последнего представителя поколения, которое ушло навсегда.