Несправедливость в рассрочку. На конкурс
Исходный текст: Игрушки
— Ну, как ты тут, нормально будешь?
— Нормально, нормально.
— Познакомься с соседями, с местными. Что б круг общения был, так сказать.
Быстро прошла Москва. Быстро прошло детство дочери. Где-то недосмотрел, где-то недосказал, но, чего уж теперь... Прошло, вроде. Минуло.
Быстро наступила пенсия. И вот теперь мне говорят "пойди познакомься с местными, не сиди один", как раньше я говорил ей пойти познакомиться с ребятами во дворе, ну, что ты в самом деле, всё в сторонке. Быстро всё случилось.
Внук с интересом заглядывает в пакеты и коробки, его родители перетаскивают сумки из комнаты в комнату — пока так, потом решим, что куда ставить, дело времени. Родители... Она уже сама мама. Вот, стоит, раскладывает в серванте обернутые пленкой бокалы и салатницы. Сама уже знает, что к чему.
— Ты точно решил? Мы, если что здесь пока побудем, поможем тебе до конца с переездом. А то ведь уедем, так и будут стоять эти пакеты по всему дому…
— Давно все обдумал. Вам нужнее, чего я буду мешаться в однокомнатной? С ребенком тем более. А там — Москва! Мне бы теперь что-нибудь потише...
— Севастополь то? Теперь?
Она искренне засмеялась и затихла, будто опомнившись, теперь виновато вглядывается в глубь серванта, будто думая, куда бы что лучше переставить.
— А эту квартиру сдавали же? Ну... После смерти бабушки? А то тут чашка чья-то... Забыли, видимо.
— Да, было дело. Дядь Серёжа занимался этим одно время, а потом не пошло как-то. В этом районе спроса нет. Старый он уже.
Слова снова ушли. Ветер за окном запутался в берёзовых ветках и стучал ими по окну. Ночью это, конечно, нехорошо будет. Надо на днях в ТСЖ заглянуть, соседей поспрашивать на предмет, вот, и занятие на первое время. А там дальше...
Внук убежал помогать отцу в зал. Мы с дочерью остались на кухне одни. Что-то тянуло невысказанное, обо что-то споткнулись и вот — тишина. Она делает вид, что ее не тяготит мое молчание. Я делаю вид, что глубоко о чем-то задумался.
— Мы в отпуск будем приезжать обязательно. Ты, если соберёшься тоже вдруг, скажи заранее. Мы тебя ждём всегда, это естественно. Просто с билетами помочь, с вещами, чтобы... Не мешалось ничего.
— Обязательно, спасибо.
Споткнулись. Что мне теперь сказать? Я бы и рад поддержать разговор, но все мысли смешались разом, и голова была окутана такой лёгкой тоской по прошлой жизни, что не удавалось подумать о чем-то одном.
Звенели в обёрточной пленке фужеры. Кому из них пить? Кому теперь на них смотреть? «Милый», —говорит она. «Давай перевезем этот хрусталь к отцу, там сервант со стеклянными дверцами, как раз под стать. Куда нам в конце концов этот раритет под наши новые полки...»
Списали со счетов, не сержусь. Хрусталь действительно больше подходит дубовому серванту, как застывшее время в одном буфетном шкафчике. Подойдёшь, посмотришь — самое ему там и место. В нём и прошлая жизнь, и Москва, и мама, подарившая мне его на переезд.... Где ему быть теперь, как не здесь?
— Спасибо тебе. Прости, я не знаю, что ещё сказать на самом деле.
Она отрывается от полок и медленно прокручивает колечко на пальце. В ее голосе все ещё звучит неуверенность.
— Вам нужнее, я же все понимаю. Мы и с мамой ещё хотели сюда переехать, много раз обсуждали тогда с ней. Но, вот, видишь, как случилось...Ничего, я здесь и сам. Потихоньку. Тем более вы же приедете ещё, да и номер мой есть при случае.
— Да, ты прав.
Она расправилась и оглянулась на кухню.
— На сегодня, наверное, все. Завтра придем доделаем понемногу за эти дни. Ты пока осмотрись тут, привыкай ко всему, с местными познакомься с соседями, чтобы круг общения... Ну, словом.
— Так и сделаю. На новом месте как никак.
Улыбаюсь.
— Если уж совсем все плохо будет, съезжу к дяде Лёше. Будет время навестите его в этот раз, а то он спрашивал, когда вы будете.
— Надо бы. Мы сейчас просто хотели в парк сходить, Саша по дороге сюда горки увидел эти детские, пообещали уже прокатиться, да и по парку пройтись, посмотреть хоть, как здесь, что. А то когда ещё...
Молчание. Взгляд в сторону.
— Идите, идите. Я сам пока тут порядки понавожу, гляну хоть, где у меня теперь, что лежит. А то не найдешь ведь ничего. Прогуляюсь к вечеру, двор посмотрю, с соседями и местными познакомлюсь.
— Хорошо. Звони, если что. Завтра вечером, часиков в пять где-то постараемся приехать, жди.
Квартира стала ещё тише. Дверь медленно закрылась, на лестничной клетке послышался Сашин смех. Вскоре и там все затихло.
Я остался один среди этих сумок и ящиков, забитых непонятно чем: какими-то старыми вещами, куртками, книгами, подаренными кем-то и так и не вскрытыми снастями, и ещё всякой ерундой, пылившейся на балконе в Москве. Я снова вспомнил маму, я увидел ее в тот день, в мой последний приезд сюда, сидящую между своих коробок с детскими игрушками, которые она так любила собирать по всему двору... Детям, в садики, в другие садики, коробок было много, и ещё больше. Хотя ж ведь хлам, по сути.
Я задумчиво развернул ближайший к себе пакет и достал оттуда сложенные в трое шторы. Зачем они здесь? Жалко выкидывать. Ну, пусть действительно тогда остаются, хотя бы у меня. Хлам хламом опять же, но все-таки... Есть в нем что-то своё, от себя, от всей жизни. Пусть остаются. Там бы их предали забвению, а здесь о них будут помнить, я буду знать, что они есть, там, в самом верхнем ящике платяного шкафа. И они верно будут помнить меня.
Я мирился с тишиной и своей памятью о прошлом. Я привыкал к общению с собой и со всем тем, что у меня теперь есть.
#альтерлитпролонгация #конкурс_alterlit
