Свинство - 2. Обратка

начало здесь: https://alterlit.ru/post/25384/

…На следующий утро наш городок было не узнать. Редкие прохожие шарахались от лающих человеческими голосами собак, трубных матюгов мычащих коров и наводящего ужас отчётливо членораздельного кошачьего воя. Звуковую палитру дополняли отдельные истошные вопли супругов, проснувшихся в телах друг друга. Страшно было даже представить, что творилось сейчас где-нибудь в Африке или юго-восточной Азии. Двери своих домов перестали казаться надёжной защитой. Мир летел в тартарары…

* * *

Я проснулся раньше Аркадия, но будить его не стал. Пущай поспит, бедолага! После всех злоключений последних дней он имел на то полное право. Стараясь не шуметь, через гостиную я почти бестелесным призраком просочился на кухню и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Башка трещала. Я доплёлся до холодильника и выудил из него банку пива. Включил телевизор на минимальной громкости. Надо же быть в курсе того, что в мире творится! ...И прих@ел. Несмотря на томление духа, до меня стало доходить, какой бездны мы вчера достигли. Нет! Какую бездну мы открыли для человечества!

Тут уж не до сантиментов! Оставив пиво, я бросился в гостиную к дивану, на котором беспокойно похрапывая, но, слава богу, не похрюкивая, почивал Аркадий. ...И отскочил как ошпаренный от физиономии Христофора, дополняющей его же тщедушную тушку под покрывалом. ...Фу! Пора привыкать к новому облику своего приятеля!

— Аркадий, Аркадий, подъём!

Метаморфозы последних дней не прошли для него даром, он спал как убитый. Мои увещевания действия не возымели, пришлось прибегнуть к физическому воздействию.

Наконец, Аркадий заелозил, продрал глаза и, еле ворочая языком, пробормотал:

— А-а, это ты. ...Чё-то не соображу, где сон, а где... не сон. Ой, как челюсть болит!

— Давай, давай, приходи в себя.

Я включил телевизор в гостиной на максимальной громкости, чтобы наш мученик побыстрее пришёл в себя и осознал, во что окунулся мир по нашей милости. Аркадий поначалу тупо уставился на экран, его многострадальная челюсть чуть отвисла, но постепенно взгляд стал обретать осмысленное выражение:

— Игорян, это чё? И это всё мы, что ль, с тобой зах@еве́ртили?

— Ага, прикинь!

Неожиданно во мне словно что-то переключилось. Насколько же непредсказуемы эти едва ощутимые подчас игрища нашего сознания! Мы можем их даже не замечать, а можем в одночасье воспарить в небеса или, напротив, провалиться в навозную яму и корчиться там от нестерпимых мук унижения. Только что нервы мои дребезжали расстроенными струнами, а душа томилась и тосковала. И вдруг, избавившись от груза тревожного беспокойства, смятения и стыдливой робости, она устремилась туда, где сердце открыто для чуткости и сострадания, туда, где есть место для чистых помыслов и деяний!

— Аркадий, я знаю, что мы можем, нет, что мы должны сделать!

— Что? — испуганно выпалил Аркадий.

— Человек обязан нести ответ за свои действия! Побороть в себе малодушие и совершить поступок. Как истинный гражданин и патриот!

— Эк тебя завернуло! Даже интересно, и что же мы должны сделать?

— А то! Мы должны написать письмо президенту!

Аркадий как-то сразу сник. Определённо, моя идея его не вдохновила, но меня было не остановить. Быстрым соколом я метнулся в сторону компьютера, набрал в поисковой строке «письмо президенту», и первая же ссылка выдала адрес http://letters. kremlin. ru/.

— Аркаш, есть адрес!

— Ну и что? ...И чё ж это всё из тебя попёрло? Может, тебе поутру лучше просто хорошенько просраться? Знаешь, сколько моральных уродов помимо тебя ему пишут?

— А вот и посмотрим, кто тут моральный урод, — огрызнулся я. — Просраться ещё успеем, давай, лучше помоги мне текст набросать.

— Да пошёл ты!

Вселенской тоской Аркадия я не проникся. За пару минут накатал в Ворде текст и снова обратился к приятелю, который, не отрываясь от экрана, осоловелым взглядом следил за развитием событий в Занзибаре:

— Аркаш, отвлекись! Вот, слушай:

«Владимир Владимирович! Мы, такие-то такие, прошлой ночью имели неосторожность запустить в глобальную сеть Интернет исполняемый алгоритм, осуществляющий обмен сознанием между двумя ближайшими к Wi-Fi роутеру живыми объектами. Автор программы — Христофор Б. Если у Вас есть какие-либо вопросы к нам, сообщаю Вам наши координаты...»

Я поднял глаза на Аркадия и продолжил:

— Тут я даю наши с Христофором адреса и телефоны. Мало ли чего? Ну как, нормально? Отправляю?

— Ну ты ж и мудак! — вяло прокомментировал мой монолог Аркадий и вдруг взорвался: — Да отправляй уж всё, что хочешь, коль так свербит! Мне пох@й!

Бедняга! Всё никак не может прийти в себя. Наверняка, и больная челюсть сказывалась на его душевном равновесии. Я не стал лишний раз раздражать приятеля и проигнорировал очередной приступ саботажа. Скопировал текст из Ворда, нажал кнопку «отправить» и с чувством выполненного долга направился на кухню. Взял так и не открытую до сих пор банку пива, прихватил из холодильника вторую и вернулся в гостиную. Протянул одну из банок Аркадию и с расстановкой произнёс:

— А давай-ка, дружище, пивком освежимся! Ну его! Всё равно уже ничем не поможем.

— Да давай уж..., — примирительно пробурчал Аркадий.

За просмотром новостей и поглощением пива время пролетело незаметно. Прошло вряд ли более получаса, когда, выжимая из банки последние капли пива, я услышал три отчётливых удара в дверь. И не придумал ничего более умного, как прокомментировать это событие: 

— Ну что, очередной боров припёрся? Кто теперь? Черчилль был, видать, теперь Эйзенхауер?

Аркадий поперхнулся.

— Аркаш, извини за неуместную шутку.

Я поставил пустую банку на стол и вышел в прихожую. Не задумываясь, открыл входную дверь и не успел даже понять, как очутился в лежачем положении лицом вниз. Лишь пробормотал в пол:

— Ну, ребята, вы и шустры!

Чуть повернув голову, бросил вдогонку ворвавшимся в дом спецназовцам:

— Аркаш, а ты говорил! Смотри, как швыдко ребята работают!

Удар в голову заставил меня замолчать и потерять связь с реальностью, так и не дав насладиться маски-шоу в собственном доме...

 

* * *

...Я сидел за столом в незнакомом кабинете. В наручниках. Башка снова трещала, но теперь уже по другой причине. Напротив — неприметный с виду вежливый некто средних лет в штатском. Получив от меня исчерпывающие ответы на вопросы о наших ночных злоключениях, он ещё пару минут дописывал в протокол мои показания, после чего протянул его мне со словами:

— Игорь Николаевич, просьба ознакомиться и, если у Вас нет никаких замечаний, оставить свой автограф.

— Да уж! Как-то даже и неловко ставить автограф под чужой графоманью.

— Игорь Николаевич, мы же серьёзные люди, к чему юродствовать?

Его замечание меня удивило, как по мне, так именно он и юродствовал, причём, деловито и не выказывая каких-либо эмоций. Я пробежал глазами протокол, кивнул, расписался и вернул вежливому гражданину. Тот встал и направился к двери, пообещав вернуться в ближайшее время и оставив меня в тревожном одиночестве.

Я огляделся. Помимо стола и двух стульев, в комнате не было никакой мебели. Передо мной — зеркальное окно, по его центру сверху — видеокамера. Закрытая дверь не вызывала ни оптимизма, ни романтических ассоциаций. Я встал, описал пару кругов вокруг стола, снова сел. Занять внимание было нечем, да и в больную голову мысли особо не шли. Я уже начал изнывать от скуки, когда дверь, наконец, открылась, вошёл всё тот же любезный гражданин и вежливо-равнодушно меня оповестил:

— Игорь Николаевич, пройдёмте со мной, с Вами хотят пообщаться в Москве. Машина Вас уже ждёт.

В Москве? Такого поворота я не ожидал. И продолжала бесить эта напускная деликатность после далеко не обходительного отношения ко мне в моём же доме. Но я находился не в том положении, чтобы возражать, и безропотно проследовал за ним.

При благоприятной дорожной ситуации добраться до Москвы от нашего городка можно за пару часов. Тем более, в сопровождении автомобиля с мигалкой, разгоняющего других участников движения мерзким тритоновым созвучием с эпизодическими речевыми вставками. Невольно подумалось, что для окружающих становился очевидным смысл термина «словесная окрошка».

Столица встретила нас беспробудными как запой алкоголика пробками. И даже сотворённый нами коллапс не смог вывести их из привычного состояния. Впрочем, для нас помехой они не стали, и мы легко обходили их по встречке благодаря светозвуковому сопровождению и слаженной работе гаишников. Определённо, наш визит был подготовлен. Когда же мы пересекли Большой Каменный мост и повернули в сторону Боровицких ворот, я ощутил беспокойство. Разум подсказывал, что сам факт моего появления в Кремле говорит о неком интересе к моей персоне, но не гарантирует сохранение этого интереса по завершении визита.

Конечно, оставалась надежда, что я могу оказаться или... показаться в чём-то полезным. Или мне самому нужно это как-то доказать. Но как?

Занятый тревожными мыслями, я даже не заметил, как оказался перед массивными цвета топленого молока дверями с золотистыми ручками. Изображение двуглавого орла на красном гербовом квадрате в сочетании с надписью «Приёмная Президента Российской Федерации» вызвало слабость в членах. Передо мной услужливо распахнули врата то ли ада, то ли чистилища.

Заходя в кабинет первого лица государства, я не испытывал робости, куда больше меня беспокоила перспектива продемонстрировать собственную никчемность и в довесок огрести по полной.

— Игорь Николаевич? Здравствуйте! Мне было любопытно посмотреть в глаза человеку, сотворившему чуть ли не Апокалипсис. Мы уже опросили... хм-м борова, называющего себя Христофором, и он нам поведал много интересного. Но было бы не лишним услышать из первых уст, без прикрас, как и что случилось прошлой ночью.

Я снова рассказал нашу историю. Выслушав, президент пару раз кивнул и заметил:

— Игорь Николаевич, я не знаю, в курсе ли Вы последних новостей? Дело в том, что, когда вы затеяли свои локальные разборки, у нас была ночь, а за океаном — день. Президент США в это время посещал одно из фермерских хозяйств и фотографировался в обнимку с бараном. Не догадываетесь, что случилось?

Я похолодел. Когда мы с Аркадием разбавляли новости пивом, об этом не было сказано ни слова. Мне не пришло в голову ничего иного, как пробормотать в ответ:

— Владимир Владимирович, Вы считаете он сильно изменился с момента Вашей последней встречи?

Президент усмехнулся, и в его ответе можно было уловить знакомые всем интонации:

— Игорь Николаевич, давайте воздержимся от подобных аналогий. Не будем уподобляться нашим заокеанским партнёрам. Лучше вернёмся к нашим баранам.

Я покорно кивнул, не решаясь даже слово вставить. Президент же продолжил:

— Итак, я услышал от Вас то, что хотел услышать. Трудностей и проблем нам сейчас хватает. Но есть понимание их причин, а главное — уверенность, что вместе мы обязательно решим и эту непростую задачу. Мы уже не раз демонстрировали готовность к быстрой мобилизации ресурсов, сделаем это и сейчас.

Я рискнул проявить инициативу:

— Владимир Владимирович, если уж Вы упомянули о мобилизации ресурсов, то у меня сразу же возникла, как мне кажется, разумная идея. Для пользы дела было бы не лишним сделать локальный обмен. Ну-у, в смысле, личность Христофора из борова перенести в человека, скажем, в какого-нибудь смертника...

— Игорь Николаевич, в России нет смертной казни. Последний раз смертный приговор был приведён в исполнение в 1996 году. Но, пожалуй, сама идея интересная, и, следует признать, мы с коллегами уже обсуждали нечто подобное. Что ж, ещё раз спасибо Вам за содержательный рассказ, не смею Вас больше задерживать. И сейчас дам распоряжение, чтобы с Вас сняли наручники. ...Ведь мы же на одной стороне?

В последних словах президента помимо вопроса можно было уловить и присущую ему иронию.

— Коне-е-ешно, Владимир Владимирович! — выпалил я с пионерским воодушевлением, поняв сразу же, что, пожалуй, несколько переборщил с пафосом.

Но всё-таки это «не смею Вас задерживать» вселяло надежду. Я почти уверенно вышел из кабинета в приёмную, где меня встретили очередные вежливые люди неприметной наружности. С меня сняли наручники и сопроводили к тому же автомобилю.

 

* * *

Дорога домой — это отдельная песня. За редкими исключениями, когда тебя вырывают из бесцельной кутерьмы бытия трагическим известием, возвращение домой связано с предвосхищением покоя и тепла. Да и последние слова президента в какой-то мере расслабили меня, в итоге я отключился и проспал всю дорогу. Проснулся, когда непобедимые колдобины на въезде в наш городок удостоверили, что после сегодняшнего визита меня, по крайней мере, не депортировали из родной страны. Не успев толком продрать глаза, я в недоумении проводил взглядом то ли БМП, то ли БТР, охраняющий табличку с названием нашего городка.

День заканчивался. Улицы были практически пусты, на глаза попадались лишь отдельные прохожие, суетливо озирающиеся по сторонам и ныряющие при виде нас в чёрные дыры подъездов или спасительные, по их мнению, дворы. К моему удивлению, магазины работали. Это радовало. Чем я и попытался воспользоваться, обратившись к своим серьёзным спутникам:

— Ребят, а давайте у магазинчика остановимся. Не помешала бы пара пивка для поддержания душевного баланса.

— Игорь Николаевич, нам даны вполне конкретные указания доставить Вас до места. Пожалуйста, не беспокойтесь.

«Ну до места, так до места» — успокоился я, помня, что в одном из кухонных шкафов меня ждёт затаённая бутылочка массандровского портвейна.

Тем временем машина миновала мой дом, вызвав у меня законное возмущение:

— Эй-эй, мужики, куда? Мы только что проехали мимо моего дома.

— Игорь Николаевич, успокойтесь! У нас иные указания.

В который раз за этот день я напрягся. А когда буквально через минуту-другую мы подъехали к дому Христофора, миновав усиленный кордон силовиков, тревога прорвала мою кожу изнутри сотнями крошечных незримых насекомых, резво разбежавшихся откуда-то из зоны поджелудочной в сторону обеих четырёх конечностей.

Тихий район и его окрестности изменились до неузнаваемости. Оба конца улицы были блокированы бронетехникой, сам участок оцеплен спецназом, а в небе жужжали навозными мухами три вертушки, на которые, надо признать, я обратил внимание ещё при въезде в город.

Меня по доброй традиции сегодняшнего дня вежливо попросили выйти из машины. Два бойца с калашами в полной амуниции немедленно расступились, пропуская нас на участок Христофора.

Едва мы зашли на территорию, как в дверях дома появились двое. Один из них — высокий атлетически сложенный незнакомец лет тридцати с небольшим. Мужественному лицу гордого патриция Нечерноземья придавал гармоничную законченность пронизывающий звериный взгляд. Подумалось, что именно такие молодцы-самцы и производят фурор в обществе блестящих женщин села Караваева. Но для слабых духом не исключалось невольное пополнение содержимого штанов при встрече с подобным роковым мачо в тёмном переулке. Незнакомца сопровождал подтянутый мужчина в штатском. По его выправке было понятно, что из штатского у него только одежда.

Удивительно, но при виде меня острые иглы взгляда инфернального красавчика словно втянулись внутрь, и он даже приветливо помахал мне рукой.

Мою физиономию чуть перекосило от недоумения, но, скорее, по инерции — я уже начал понимать, кто это. В подтверждение моей догадки незнакомец загоготал противным голосом:

— Гы-ы, Дядька, не узнаешь своего соседа?

Сделав несколько шагов в нашу сторону, он протянул руку и добавил с некоторым ехидством:

— Можно сказать, доброго приятеля, с которым не один стопарик выпит! А одни только свинские ролевые игры чего стоят! Да?

Я нерешительно пожал руку и замер в ожидании подвоха. В голове облаком назойливого гнуса зудело: «Что ж за день такой: сначала отметелили похмельного, потом президент пожурил... и что же теперь ждать от нашего эскулапа в его нынешней ипостаси». Поэтому моё спонтанное замечание вряд ли было уместным:

— Однако, мерзкий же у тебя голос!

На этот раз Христофор лишь криво усмехнулся:

— Да уж какой достался, выбирать не приходилось. Да, и знакомься, майор Женя.

Он кивнул на своего сопровождающего:

— Уж и не знаю, из какого особого подразделения. Я в этом не разбираюсь. Короче, охрана и техническая поддержка. Надо признать, поддержка на уровне. Ладно, проходи в дом. Аркадий уже там — отсыпается после медицинской экзекуции. Там и введу тебя в курс дела.

Мы не успели сделать и шага. Перед нашими лицами, едва не задевая их, внезапным сычом пронеслась ворона и неразборчиво прокаркала:

— Христопродавец, ложись!

Майор Женя и мои сопровождающие отреагировали мгновенно. Выстрел со стороны соседского двора застал нас с Христофором уже лежащими на земле под защитой их тел. С ближнего угла дома посыпались осколки кирпичей. Птица замертво плюхнулась на отмостку.

Ни выстрел, ни грубые руки и накачанные тела профессиональных нянек не вызвали у меня ни страха, ни богомерзких эмоций. Лишь судорожные подёргивания и смех: «Как же вы все меня сегодня за@бали».

03.05.2022.

(продолжение в процессе)

«в обществе блестящих женщин села Караваева» — цитата из записных книжек В. Ерофеева.