Пробудилась Весна
Из цикла Девичья неволя.
— Да сдохни ты, сука... — цырИчка* равнодушно забрала нетронутую миску с кашей, и захлопнула форточку камерной двери — Мало тебе наваляли. К следаку на допрос всё равно пойдёшь, поползёшь...
Ну вот и пожелали доброго утра — уже неплохо.
Сквозь зарешёченное окно нахально лез апрель. Камера ДИЗО* напоминала узкую келью, но дышалось полной грудью: весна-весна! Ночью не спалось, и через маленькое оконце видны были апрельские звёзды. Ванда сползла с нар, встряхнула рыжей копной волос, подошла к раковине, ополоснула лицо, хлебнула воды, потрогала языком разбитую губу, сплюнула бурые сгустки. Смочила носовой платок, приложила к заплывшему глазу — живописный фингал дергался изнутри какими-то злыми пульсиками. Мда, табло зачетное, вряд ли вольные пацаны залюбовались бы сейчас зеленоглазой сверстницей... Дикую боль доставляло сжимать-разжимать изрезанные на сгибах пальцы рук. Бок и поясница саднили, на заднице сидеть было практически невозможно — обе ягодицы сплошной кровоподтёк, товарки отпинали по полной.
Вот и результат вчерашней разборки: сама в ДИЗО, Кочерга с проникающим живота то ли в санчасти, то ли на больничке за зоной. Такое ЧП в лагере малолеток просто так не оставят. Раскрутка, уголовное дело и новый срок гарантированы. Мля, и это за два месяца до свободы...
Вчера в той самой санчасти сонный фельдшер брезгливо осмотрел Ванду вполглаза, кое-как перебинтовал руки, велел шнырихе-санитарке смазать зелёнкой ссадины, поинтересовался «красным не мочишься?», выписал и проштамповал путёвку: в ДИЗО содержаться может. Сейчас пожалует следователь, начнёт грузить. Как ни крути, кирдык... Но почему же не погано на душе? Неужто спасает она — весна? И опять апрель попёр через решку окна звонкими голосами:
— Журавлёва!
— Зоя Андреевна, статья 158-я, срок два года!
— Панкратова!
— Марина Николаевна, статья 162-я, срок шесть лет!
— Шульга!
— Галина Петровна, статья 228-я, срок три года!
— Рахимова!
— Алсу Ахметовна, статья 105-я часть вторая, срок девять лет...
Перекличку на плацу прервал грохот ключа в двери. Появившаяся в проёме постовая харя с сигаретой в зубах возвестила:
— Ванина, взяла руки за спину, пошла к следователю. Давай быстрее, двигай попой, пока не отвалилась, хе-хе...
ДИЗОшный кабинет — точно такая же келья, только со столом и двумя табуретками. На столе — о чудо! — стеклянная банка с ярко-жёлтыми шариками мать-и-мачехи. У окна стоял-курил долговязый плешивый субъект неопределённого возраста, одетый по гражданке. Жестом пригласил сесть. Представился: Сергей Васильевич, следователь прокуратуры, советник юстиции (о, этот явно матёрый — придавит сроком, мало не покажется). Уселся напротив, впился взглядом свинцово-серых глаз:
— Ну рассказывай, Надежда.
— А чего рассказывать-то? Оперу вчера рассказала.
(Весна-весна! Солнце стрельнуло в голову долговязому, образовало нимб аккурат над самой плешью — потеха).
— Ну мне теперь ту же самую оперу расскажи — сострил увенчанный нимбом — По порядку. Зачем голодовку держишь. Зачем устроила разборку в отряде. Почему ударила Кочергину осколком стекла в живот.
— Да не ударила я её, она сама напоролась... Курить можно?
— На, обкурись, завтра всё равно переведут в СИЗО ( с первой же затяжкой нимб над головой плешивого запереливался всеми цветами радуги, чувство голода пропало, и как глоток свежего воздуха, ворвался птичий гомон в окно).
— Зачем тебе всё это надо было, за два месяца до окончания срока? Три года тут мало показалось? В двадцатом веке села, теперь с гарантией выйдешь в двадцать первом. Пятилетка обеспечена. А то и поболе.
— За что так много?? Я же от толпы оборонялась, в отмах шла.
— Если честно, пока не знаем, что с тобой делать. Возбудились по сто одиннадцатой — тяжкие телесные. Но могут перебить на триста двадцать первую, либо покушение на убийство, а там сроки.
— А что за триста двадцать первая?
— Дезорганизация работы колонии. Потерпевшая-то активистка... Мотивы конфликта какие? Сопротивление активу* ?
— Да какое сопротивление, какое покушение, вы что? Аж во рту пересохло. Можно ещё сигаретку, гражданин следователь?
(Весна-весна, дай сил, весна!). Значит, дело было так. В отряде рулят авторитетные, блатные — п.. здачИ. Четверо. Сивка (Сивакова, бригадир), Дерзкая ( Инна Дергач, за хулиганку сидит, как и я), Пистолет (Пискарёва, девочка-мальчик) и Белый китаец (Азимова, за торговлю наркотой). Они все с одного города. Сроки у всех большие. Отряд под ними. Актив их ссыт. А то и подпевает им.
Есть задрыги — униженная масть, безответные. Вечерами в отряде блатные их чморят от нехер делать. Все, включая актив, терпят, никто не вмешивается. И я до вчерашнего дня терпела.
— У вас тут что, деление на касты?
— Вроде того.
— А ты к каким примыкаешь?
— Ни к каким. К пацанкам обыкновенным. Я сама по себе. Ни во что не встреваю. Ни в отрицаловку ни в актив не лезу. Сижу звонком. Честно.
— Ну спасибо, просветился. Какая интересная иерархия у малолеток. Так они что, эти... «звездачИ», блатную идею продвигают, что ли?
— Да какие они.. здачИ — название одно. По ночам ментов кроют на чём свет стоит, а днём улыбки им дарят. Поборы со слабых, чтобы выжить — вот их идея. В семью свою подтягивают всех, кому с воли дачки носят — даже крыс опущенных, лишь бы с большими баулами. Таких не трогают. А тех, у кого голая задница — чморят за милу душу.
— Ладно. Так почему вчера не стерпела-то?
— Вчера вся эта кодла на Коротышку набросилась — Лилю Замлелову, детоубийцу неудавшуюся.
Она и так-то самая забитая. За эту статью девчонки притесняют. Но я не поддерживаю, за Лильку вписывалась как могла. Она умственно-отсталая, безответная как ребёнок. У неё глаза собачьи — её бьют, тупо за статью и робкий характер пинают, головой в щи макают, она не отвечает. Она даже не плачет, только в глазах недоумение: за что? Мартышек многих ещё больше злит, ещё больше пинают — есть на ком оторваться. Не могла я видеть всё это. И в столовке вступалась, и в отряде. У меня статья чистая — мажора одного на воле отпинали — ко мне девчонки прислушиваются.
— А за что Замлелова сидит, если поподробнее?
— Ребенка задушить подушкой пыталась. Сожитель приказал, бросить грозил.
— Как Фрида...
— Какая Фрида?
— Никакая. Дальше рассказывай.
— Ну так вот. Сивка (ну бугриха которая) , только по ночам пальцы гнёт. А днём перед ментами расшаркивается, в цеху за план отвечает. Она убийца, здоровенная, девки её слушаются, боятся. Жопу себе отъела на чужих дачках огромную, как у слона. Эсэсовка натуральная, за брак девчонок о машинки швейные головами бьёт, если мастера рядом нет. Ну Коротышка позавчера за брак от неё огребла. Я не вписалась, коль не беспричинно. А вчера воспитатель сказал, что за этот брак кино у нас в субботу накрылось. Вместо кино строевая на плацу. Перед сном блатные позвали несчастную Лильку в свой угол, и глумление откровенное началось. Ну пнули бы пару раз как обычно. Так нет же, дичь учинили над ней какую-то — в лицо ей плевали. Пистолет орала ей «п... раска» (уж чья бы мычала). Вообще беспределили как укуренные.
Лилька эта оплёванная стоит перед ними со щенячьими глазами. И все вокруг молчат, как стадо овец, одеяла на морды натянули — спят с понтом. Актив тоже. Меня просто переклинило от этого скотства. Ну я и ломанулась к ним в угол этот крысиный — убогую защитить: что ж вы делаете, твари??
— Да понятно это всё, по-людски понятно. Но как получилось, что не кого-то из этой четвёрки, а активистку подрезала? И всего за считанные дни до окончания срока...
(Ох, весна-весна, дай мне сил, весна! Куда ж так торопишься, Сергей Васильевич? Сигаретку бы ещё, а?)...
ОКОНЧАНИЕ
https://alterlit.ru/post/23028/
______________________________________________________________
*ЦырИчка — жаргонное название охранницы колонии.
*ДИЗО — дисциплинарный изолятор(штрафная камера) для нарушителей режима в ВК для несовершеннолетних.
*Актив — осуждённые, способствующие администрации в поддержании режима.