Троица

"Троицын день"  П.А. Суходольский, 1884 год

Невозможно отделить христианскую Троицу от Русальной недели и народных обрядов. Как было отмечено в предыдущем материале, Троица чаще заканчивала Русальную неделю (иногда начинала), она является 50-м днём после Пасхи и всегда приходится  на воскресенье, отсюда происходит второе название – Пятидесятница.  Считается, что праздник был введен церковью в начале XV века и вплоть до XIX века древние обряды семицкой недели постепенно переносились на Троицу.

Если непосредственно в Семик (четверг) Русальной недели поминали заложных покойников, то в субботу перед Троицей поминали родителей. Об этом говорят нам и названия: Родительская суббота, Духовская суббота, у белорусов Троицкiя Дзяды (у белорусов основное поминовение происходило на Радуницу). Считалось, что в этот день души предков прилетают смотреть на свой дом. При поминовении, как и на Радуницу, устраивалась трапеза, на могилы крошились яйца и хлеб, считалось, что птицы, клюющие раскрошенную пищу, это души предков. О том, что поминальный обычай в этот день очень древний и дохристианский, говорит нам 23-й вопрос Стоглава (прим.  сборник решений Стоглавого собора 1551 года из ста глав):  «В троицкую суботу по селом и по погостом сходятся мужи и жены на жальниках (прим. кладбище) и плачутся по гробом с великим кричаньем. И егда начнут играти скоморохи гудци и прегудницы, они же, от плача преставше, начнут скакати и плясати и в долони бити (прим. хлопать в ладоши) и песни сотонинские пети, на тех же жальниках обманщики и мошенники. И о том ответ. Всем священником по всем градом и по селом, чтобы детей своих духовных наказывали и поучали: в кое время родителей своих поминают, и они бы нищих поили и кормили по своей силе, а скоморохом и гудцом и всяким глумцом запрещали и возбраняли, чтобы в те времена, коли родителей поминают, православных хрестьян не смущaлu и не прельщали теми бесовскими своими играми». Разумеется, что это пережиток древних обрядов, тризны, имеющей целью доставить покойнику как можно больше радости, развлечений и удовольствия, показать свою преданность и любовь.

Специфической формой поминовения предков был обычай парить родителей или парить могилы. А. М. Сементовский - Курилло (1821 - 1893г.г.), российский  археолог и историк так описывал этот обряд в Витебской губернии: «Въ троицынъ день поминовенiе совершается также какъ и въ радоницу, съ тѣмъ только различiемъ, что въ этотъ день прибывшiе на кладбище родные вѣтками березъ опахиваютъ могилы. Обычай этотъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ называется парить стариковъ. Хлестая могилы покойниковъ свѣжими березовыми вѣтвями, крестьяне думаютъ доставить почивающимъ въ землѣ роднымъ удовольствiе бани... Въ эти же дни въ окнахъ избъ вывѣшиваются ручники для того, какъ говоритъ народъ, чтобы дяды, т. е. души покойниковъ могли безошибочно узнать хаты своихъ родныхъ и навѣстить ихъ».[1] Но в некоторых местах этот обряд трактовался шире и был связан с необходимостью показать предкам путь домой, символически возвращая им зрение. «На Псковщине этот троицкий обычай получил название разметать глаза покойникам: веником или веткой родные проводили по могиле снизу вверх, как бы открывая умершим глаза, а уходя с кладбища – мели сверху вниз, тем самым закрывая им глаза (Лобкова 2000, 36)».[2]

Впрочем, парили родителей не только на кладбище. Если попытаться заглянуть в глубокую древность, то в христианских поучениях находится подтверждение, что бани топили для умерших предков. Н.М. Гальковский, ссылаясь на слово Иоанна Златоуста (IV век),  приводит следующее  свидетельство: «Составитель «слова» обличаетъ гибельный для пра­вовѣрныхъ обычай, несомнѣнно чисто языческаго характера. Оказывается, въ Чистый четвертокъ «повѣдали»  мертвымъ, т. е. предлагали или поставляли для мертвыхъ мясо, молоко и яйца; въ тотъ же четвертокъ топили мыльницы, подда­вали пару (на печь льютъ), сыпали посреди бани пепелъ, вѣшали чехлы и убрусы (прим.от церк.-слав. бръснти  - «тереть»; полотенце), чтобы навья могли обтереться, и говорили: «мойтесь». Потомъ находили на пеплѣ слѣдъ, по­добный куриному, и говорили: «приходили к намь навья мытся».[3] Составитель «слова», конечно, утверждает, что приходили мыться не покойники, а бесы. Речь здесь идёт не о славянах и не о Троице, но один из исповедных вопросов из требника XVII века звучал так: «Въ великую субботу, и в пятдесятную егда памят творим оусопшимъ, бани не велѣлъ ли еси топити?».[4] Проведя параллель, можно утверждать, что древний  обычай «парить родителей» в буквальном смысле, то есть в бане, оставался, у славян жив, несмотря на книжную «победу христианства». Из языческой старины идёт обычай, сохранявшийся у русских, в церковь на Троицу приходили с пучком травы, которая должна была быть оплакана. У Сергея Есенина есть такие строчки:

    Троицыно утро, утренний канон,

    В роще по берёзкам белый перезвон.

    Тянется деревня с праздничного сна,

    В благовесте ветра хмельная весна.

    На резных окошках ленты и кусты.

    Я пойду к обедне плакать на цветы…

Зелень и цветы активно использовались на Троицу, ими украшались дома, а часто и могилы. Южные славяне считали, что души предков от Пасхи до Троицы обитают в цветах и молодых побегах зелени, у восточных славян таких строгих сроков не было, но поверья о присутствии душ предков на земле в Троицкие праздники существовали. Именно этим можно объяснить ряд запретов, до Троицы запрещалось рубить деревья, «Без Троицы дом не строится», гласит народная мудрость, а также  косить траву, нюхать цветы и вносить зелень в дом. Возможно, что обычай «плакать на цветы» связан именно с поминовением душ предков. И в современное время в России в Троицкую субботу люди идут на кладбище, поминают родителей, уже без песен, плясок и старинных обрядов, а просто с целью почтить память предков, но обычай наливать им чарку идёт из языческой старины.

[1] А. М. Сементовский. Белорусские древности. СПт., Типо-литография Н. Степанова, 1890. Стр.68.

[2] Т.А. Агапкина. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Москва, Индрик, 2002, стр. 307.

[3] Н.М. Гальковский. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков, 1916,

т.1. стр.203.

[4] Н.М. Гальковский   Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков, 1916,  т.1. стр.203.