sinsemilla Синсемилла 31.05.25 в 15:29

Пути богини неисповедимы-2

Клетку с Аллой откатили в помещение с кафельными стенами, где находились на лечении другие четвероногие пациенты клиники. Она оказалась напротив клетки с огромным, пушистым мейн-куном. Алла прижалась задом к решётке, похотливо потёрлась о прутья, и призывно замурлыкала. Кот посмотрел на неё, как на гавно, лениво зашипел и зашёлся в рвотных позывах, срыгнув какой-то омерзительный комок. Обиженная подобным неприятием со стороны собрата, она зашипела в ответ, на что кот развернулся к ней задом, потоптался и метко пустил струю мочи. Свернувшись клубочком в углу клетки, униженная Алла тихонько поскуливала, чувствуя себя самым одиноким существом в мире, никому не нужным, всеми отвергнутым, выброшенным, и даже обоссанным. Она не была уверена, что кошки скулят, но именно этот жалобный скулёж лучше всего выражал то, что она чувствовала. Убаюканная волнами жалости к себе, Алла задремала. И проснулась, почувствовав чей-то пристальный взгляд. На табуретке перед клеткой сидел ветеринар. И интерес, с которым он её изучал, был чем-то большим, чем интерес энтомолога к редкому таракану.

— Мяу, — на всякий случай сказала она.

— Вот смотрю на тебя и анекдот вспомнил.

— Какой? — неожиданно по-человечески спросила Алла.

— На приёме у психиатра «Доктор, я совершил нечто ужасное и не знаю, как с этим жить теперь... Я врач, и у меня случился секс с пациенткой...» На что психиатр отвечает «Ну что Вы, коллега, не стоит так убиваться, ничего ужасного, поверьте моему опыту, в жизни почти каждого врача случался секс с пациенткой...» «Да, но не каждый врач — ветеринар».

— Ахаха! Ой, мур-мур-мур! — она облизнулась и постаралась принять максимально вальяжную позу, но теснота клетки ограничивала маневренность.

— Ну, ладно, посмеялись и хватит, — он достал из кармана халата две таблетки, — Выбор за тобой, киса. Синяя таблетка погрузит тебя в вечный сон, и ты сможешь покинуть эту негостеприимную реальность, как говорится — уйдёшь на радугу. От красной таблетки ты тоже уснёшь, но вскоре проснёшься в новый, удивительный мир, где сможешь быть настоящей кошкой, а не этой жалкой пародией с пластиковыми клыками, дешёвой маской и латексом.

— Как?

— Поэтапно. Серия операций — пластика ушей, коррекция верхней губы и носа, стоматологические манипуляции, импланты в скулы и, конечно же, хвост. Ты хочешь настоящий, живой хвост, которым сможешь вилять?

— Но как это возможно?

— В эпоху прогрессивного трансгуманизма с современными технологиями возможно всё. Мы возьмём у тебя образцы клеток и 3-Д принтер напечатает прекрасный хвост из твоих собственных позвонков, мышц и кожи. Нарастим клыки и подточим зубы, сформируем большие, красивые уши. Есть несколько разновидностей сфинксов, хочешь, я покажу тебе картинки, и ты сама выберешь форму ушей?

— Я хочу красную таблетку. Но за чей счёт банкет?

— Банкет за счёт людей, которые хотят и могут себе это позволить. Ты не представляешь, каким спросом в определённых кругах пользуются такие, как ты. Я сделаю из тебя звезду Даркнета, ты будешь так популярна, что полтора миллиона подписчиков твоего сестробрата покажутся жалкой кучкой. Я погуглил вашу семейку, убогое зрелище, — доктор протянул ладонь с двумя таблетками, — А тебе выпал шанс стать богиней.

Звезда, богиня, популярность... Алла постаралась зацепиться за эти красивые слова, предпочитая не вникать слишком глубоко в смысл сказанного. Страшный смысл — её перешьют, как старую одежду, и продадут богатым извращенцам. И быстро, чтоб не передумать, схватила красную таблетку и проглотила.

Мягкий рокот мотора, шорох шин по ночному асфальту, убаюкивающая качка движения удерживали сознание на грани сна, но когда машина остановилась, Алла окончательно проснулась. Высокий забор с клубами колючей проволоки поверху, металлические ворота с камерой, окошко сканера, к которому ветеринар прижал большой палец. Ворота бесшумно открылись, и они въехали на территорию большого, ухоженного парка, в глубине которого стояло единственное здание в виде пирамиды из чёрного камня высотой с пятиэтажку. Над входом горели три буквы. КВД.

— КВД? — хрипловатым со сна голосом спросила Алла, — Кожно-венерический диспансер? Я вроде здорова в этом смысле...

— Нет, — отсмеявшись, ответил доктор, — КВД — это Квадроберная. Ну, типа булочная, рюмочная, процедурная, прачечная, пивная, пельменная, квадроберная, и т. д. Добро пожаловать в новую жизнь, киса.

В просторном холле вдоль стен стояли статуи людей с головами животных и птиц — шакал, сокол, осёл, ибис...

— Кто они? — почему-то шёпотом спросила Алла, медленно идя вдоль ряда статуй.

— Это первые квадроберы, ты потомок древних богов, киса. Анубис, Гор, Сет, Тот..., а это твоя праматерь — Бастет.

Алла в восхищении замерла перед статуей богини. Изящное, словно текучее женское тело и великолепная кошачья голова, будто составленная из самих пирамид — идеальные треугольники ушей на перевёрнутой пирамиде лица с широкими скулами и узким, острым подбородком.

— У тебя такие же зелёные глаза, только разрез скорректируем, — он с профессиональным интересом разглядывал её лицо, — По окончании трансформации ты будешь похожа на неё, как две капли воды, я назову тебя в её честь. Отныне ты не Алопеция, твоё имя — Баста. Для друзей просто Бася, а друзей у тебя будет много. И поклонников.

— Бася... мне нравится, — улыбнулась бывшая Алла, — А как мне обращаться к Вам, доктор? Вы, похоже, знаете обо мне всё, а я до сих пор не знаю Вашего имени...

— Доктор Моро к твоим услугам, но можешь звать меня просто Док. Идём, покажу тебе всё, познакомлю с остальными. На этом этаже учебные классы, спортзал, бассейн, столовая, съёмочные павильоны, на втором жилые комнаты, на верхних этажах операционные, доступ только для медперсонала, в своё время и там побываешь, парк утром посмотришь, а сейчас идём заводить новых друзей, киса Бася, — и легонько шлёпнул по ягодице, подталкивая в направлении лифта, на что Бася послушно мяукнула.

В общем холле на стене висел большой экран с трансляцией какого-то шоу, стояли удобные диваны и кресла, столики, за которыми играли в карты и домино, что-то пили, а главное — разговаривали и смеялись зверолюди на разных стадиях трансформации. Крупная молодая негритянка с витилиго приветливо помахала коровьими ушами под небольшими рогами. Широкий, будто расплывшийся по лицу нос с вывернутыми ноздрями, большие томные глаза и коричнево-белая пятнистая пигментация кожи девушки усиливали её сходство с коровой.

— Как дела, Бат, отрастают потихоньку?

— Мууу..., — ответила она, ласково тычась головой в ладонь доктора.

— Чешутся? Это нормально! Значит, растут! — и он нежно почесал молодые рожки, — Завтра начнём формировать вымя и хвост.

К ним подошла женщина со свиным пятачком вместо носа и дружелюбно хрюкнула.

— Привет, Нут, завтра делаем уши, а со следующей недели поэтапно вытягиваем челюсть, наращиваем зубы и прочая стоматология. Только ты плохо набираешь вес, слишком худая для свинки, будем менять рацион и активность — больше калорий, меньше спорта. И не спорь, не приму никаких возражений. Идентифицируешь себя, как свинья — будь добра, соответствуй.

Мужчина со слоновьими ушами и вертлявым хоботом спросил когда ему сделают бивни. Другой с большим, мясистым гребешком на голове поинтересовался, когда ему заменят нос на клюв и нарастят серёжки. Гребешок при этом слабо трепетал и заваливался набок, почти закрывая правый глаз, и человек-петух смешно дёргал головой, словно откидывая длинную чёлку. Андрогинный альбинос невнятного пола с большими кроличьими ушами ждал хвостик. А девушка с лицом кенгуру пожаловалась на зуд в сумке. У Аллы, точнее у Баси голова шла кругом, и когда в этой толпе вдруг возникло обычное человеческое лицо, она почти испугалась, настолько чужеродным оно выглядело в окружении зверолюдей. Алая помада на тонких губах, выщипанные в ниточку дугообразные брови, тщательно уложенные белокурые локоны под накрахмаленным до хруста чепчиком, халат с бейджиком «Старшая медсестра».

— О, у нас новенькая! Кис-кис-кис, как тебя зовут, кошечка? Представься всем, — как по мановению волшебной палочки стало тихо, без единого звука к ней повернулись лица, морды, рыла этих самых всех, заставив сердце пропустить удар.

— Баста.., — прошептала она, облизнула пересохшие губы и чуть увереннее добавила, — Для друзей просто Бася.

— Добро пожаловать в КВД, Бася, идём, я покажу твою комнату, там на стене распорядок дня на завтра, прочти перед сном, а с остальными познакомишься ближе в процессе, меня можешь звать фрау Ильза.

Комната оказалась узкой и длинной. В углу у входа за ширмой лоток со свежим песком, под окном удобная лежанка с горой подушечек, на окне решётки, на стене табличка с расписанием. Подъём, завтрак, групповая терапия, лекция, процедуры, обед, отдых, лекция, тренировки по квадробике, ужин, съёмки, отбой. Обтекаемость формулировок вызывала смутную тревогу, какие процедуры и съёмки ей предстояли было не очень понятно, но Бася отмахнулась от назойливых мух этих мыслей, здраво рассудив, что поздно, а значит бессмысленно тревожиться. Она уже здесь. Но когда засыпала, глядя на вытянутый прямоугольник потолка, на мгновение показалось, что лежит она в гробу.

Утро началось с «Кукареку!», усиленного мощным микрофоном. Как оказалось, в почётные социальные обязанности человека-петуха входили функции не только будильника, но и школьного звонка, призывавшего на лекции, тренировки, приёмы пищи и т. д. Шумной толпой, стаей, сворой, стадом спускались обитатели Квадроберной к завтраку. Большая столовая разделена на секции для хищников, травоядных и птиц. Никаких столов и стульев — в птичнике клевали прямо с пола рассыпанную кашу, в стойлах травоядных охапки разнообразной растительности напомнили Басе скучное прошлое зелёного мукбанга, и её передёрнуло от омерзения. Шведский стол для хищников также накрыт на полу — миски с сухим кормом и паштетами «Вискас», сырое мясо и кости, лохань с отходами в виде рыбьих голов и требухи, кучка дохлых крыс, птичек, ящерок. Шум стоял невообразимый. Два волчонка подрались за кость, при этом случайно толкнули женщину-пантеру, сочно чавкающую куском кровоточащего филе. Она страшно зарычала, обнажив длинные клыки, кто-то испуганно заскулил. Бася забилась в угол и истерично зашипела, когда её плеча коснулась чья-то рука. Она подняла глаза и увидела ожившего бога. Голова шакала была шедевром хирургического искусства. Подкожные импланты изменили форму черепа, на котором торчали идеальные треугольные уши. Короткая рыжеватая шерсть, мокрый чёрный нос, белые клыки. Въедливый критик счёл бы морду коротковатой, но Анубису до полной трансформации предстояло ещё пару процедур по вытягиванию челюсти.

— Не бойся, это нормально, скоро привыкнешь, — сказал бог, протягивая мисочку с паштетом, — Ешь, скоро на групповуху, — и рассмеялся в ответ на её отвалившуюся челюсть и выпученные глаза, — На групповую терапию, ну! Хотя то, о чём ты подумала, тоже будет, но позже, — снова хохотнул он, — Там и увидимся, киса!

Групповую психотерапию вела фрау Ильза. Она сидела на стуле, остальные расположились кругом на полу. Открывало занятие хоровое чтение мантры «Хорошо быть кисою, хорошо собакою! Где хочу — пописаю, где хочу — покакаю!», и группа началась. Обсуждалась тема идентификации.

— Меня с раннего детства дразнили коровой из-за болезни кожи и телосложения, — грустно промычала большая негритянка с витилиго.

— А меня обзывали свиньёй из-за лишнего веса в подростковом периоде. У меня развилась булимия, я похудела, но всё равно осталось это ощущение, что я свинья...

Фрау Ильза делала пометки в блокноте, иногда задавала вопросы, пациенты продолжали делиться своими травмами. Человека-петуха ожидаемо обзывали петухом одноклассники, нетолерантные к его ориентации. Человек-слон пострадал за выдающуюся лопоухость и длинный нос. И, разумеется, небинарного альбиноса называли белым кроликом. Бася с волнением ждала своей очереди, лихорадочно пытаясь придумать себе психотравму, ей не хотелось быть вне тренда. ПТСР — это модно и актуально. На худой конец биполярка. Но не смогла придумать ничего травматичного, кроме как неуверенно промямлить:

— Меня всегда прогоняли мои близкие — родители и сестра. Они кричали «Брысь отсюда!», и поэтому я — кошка...

— А почему именно лысая кошка? Расскажешь группе какое имя тебе дали родители?

Фрау Ильза вопросительно вскинула ниточки бровей и вдруг, неожиданно для самой себя, Бася расплакалась. Все принялись сочувственно мычать, скулить, подвывать и кудахтать, кто-то её обнял за плечи, другой погладил по голове, чей-то горячий язык слизал с её щеки слёзы..., и тут Бася ощутила нечто абсолютно новое, никогда прежде неизведанное — тёплую волну принадлежности, общности, единения. Своя среди своих.

— Вы не должны злиться на тех, кто вас дразнил и обзывал, — резюмировала фрау Ильза, — Они не хотели оскорбить, а лишь открыли вам глаза на вашу истинную суть. Со стороны разглядели в вас то, чего сами в себе вы увидеть и принять не могли. Так что, вы должны испытывать не гнев, а наоборот — благодарность. Ваши травмы — не бич, а дар божий! Вы свободны — и это высшая свобода, быть тем, кем считаете себя! И мышонком, и лягушкой, и неведомой зверушкой!

— И мышонком, и лягушкой, и неведомой зверушкой! Аминь! — стадо хором подхватило мантру, и прокукарекал человек-петух, завершая час терапии.

Потом была очень интересная лекция на тему «История, культура и философия квадробинга от богов древнего Египта до новогодних утренников наших дней», после которой Бася уверовала в то, что она действительно реинкарнация богини Бастет. А вечерняя лекция «Основные принципы транс и постгуманизма» убедила в том, что за такими, как она, будущее. Ощутила себя ступенькой эволюции.

На процедурах сначала загрузили биометрию её лица в особую программу, расчитывающую форму и размеры будущих имплантов в скулы и лоб, потом она сама выбрала форму ушей и разреза глаз. А после обеда доктор Моро удалил её собственные ушные раковины, освобождая место для будущих. Ей дали наркоз, сказали считать от десяти до ноля, в какой-то момент она сбилась и перед тем, как погрузиться во тьму, услышала будто издалека кто-то сказал «Идёт съёмка». Больно не было ни во время операции, ни после. На столике в общем холле всегда стояли лоточки, постоянно пополняемые таблетками. Никто не следил за дозировкой потребляемых препаратов, оставляя это под ответственность самого пациента, в обязанности старшей медсестры входило лишь следить за тем, чтоб ёмкости всегда были полны. Надписи на лоточках не сообщали название лекарства, лишь действие — от боли, от очень сильной боли, от бессонницы, от панических атак и депрессии, для поднятия аппетита, либидо, настроения, бодрости и т. д. Розовые, белые, зеленые, оранжевые, фиолетовые, даже в крапинку. Но среди них не было ни красных, ни синих.

Может быть, именно из-за таблеток Басе безумно понравились тренировки по квадробике, раньше она не замечала за собой любви к физической активности. Но скакать и прыгать, используя все конечности, оказалось очень весело, особенно в компании таких же. Тренер — мускулистый мужчина в маске волка выдал им специальные тапочки и перчатки, имитирующие подушечки лап, и показал, как нажатием пальцев активировать когти. А может, дело было не в таблетках, а в самом парке, где проходили тренировки.

Им разрешали свободно носиться по всей огромной территории, за исключением сектора для травоядных. Поговаривали, что раньше не было ограждения, пока одна девочка-зайка случайно не прискакала на территорию волчьей стаи. От неё остались только уши. Списали на несчастный случай, ни один волк не был наказан. Когда животные инстинкты подавляли человеческое — это не осуждалось. Но во избежание новых жертв натянули сетку, отрезав небольшой кусок парка для коров, оленей, баранов и, конечно же, заек.

Зато весь оставшийся парк принадлежал хищникам. И было так здорово мчаться по зелёной траве, прыгать через канавы, учиться лазать по деревьям, слушать шуршание хвои под лапами и щебет птиц над головой, вдыхать запахи леса, в который постепенно переходил парк. И упирался в высокий забор с колючей проволокой, который окружал территорию КВД по всему периметру. Бася воспринимала забор не как ограничение своей свободы, а как защиту от ужасов внешнего мира. Ей вполне хватало нескольких квадратных километров зарослей, тропинок, лужаек, где так весело носиться за бабочками наперегонки с остальными. Иногда она убегала от группы и гуляла сама по себе, как и подобает кошке. Однажды набрела на пруд, и наблюдала из-за кустов за двумя сисястыми русалками и мужчиной-тюленем. Троица загорала на тёплых камнях, лениво отмахиваясь хвостами и ластами от надоедливых мух.

На одной из таких прогулок Бася дошла забора, решила пройти вдоль него, изучая внутренний периметр КВД, и через пару километров наткнулась на тайную калитку. Она сразу поняла, что калитка тайная, к ней не вела ни дорожка, ни даже тропинка, и сама она была скрыта зарослями плюща. Бася чуть не прошла мимо, но её внимание привлёк металлический блеск в зелени. Раздвинув растительность, она увидела такой же сканер, как на главном въезде, к которому доктор прикладывал подушечку большого пальца. Она постаралась запомнить местоположение. На всякий случай. И быстро нашла ориентир, которым, по всей видимости, и руководствовался тайный пользователь калитки — цепочка упавших деревьев, верхушкой указывающих точное направление.

Не только прогулки стали любимым занятием Баси. Поначалу она боялась съёмок. Не потому, что там могло происходить, она вполне понимала, чего от неё ждут. Бася боялась, что будет стесняться, растеряется, будет выглядеть неуклюже и жалко перед камерой. Но в первый же раз все страхи снёс вихрь эмоций от коктейля из правильно подобранных таблеток и по-настоящему животного совокупления с Анубисом. Она и не представляла, что ощущения могут быть настолько острыми, а оргазмы такими многочисленными, длительными и яркими. И она орала во всё своё кошачье горло до хрипоты.

Бася понимала, что всё дело в волшебных пилюльках, ибо так было каждый раз и не только с Анубисом. Вонючий человек-козёл, человек-слон с его подвижным хоботом, о возможностях которого Бася и подумать не могла, женщина-корова с пятнистой кожей и мягким выменем, бесполый квир-кролик с красными глазами, женщина-кенгуру с её дурно-пахнущей сумкой. Даже когда партнёром по съёмкам был Стинки, таблетки оказывали своё чудесное воздействие.

Стинки жил в дальнем углу общего туалета на нижнем этаже. В КВД не было гендерного разделения туалетов, животные испражняются, не стесняясь. Вдоль кафельных стен стояли умные лотки разных размеров, в которых регулярно обновлялся песок, благодаря встроенному искусственному интеллекту, но всё равно тут очень воняло. Источник вони находился в единственном не роботизированном лотке в углу. Бася не сразу поняла на что смотрит, когда фрау Ильза привела её знакомиться.

— Это Стинки, его местоимение — оно, и оно идентифицирует себя как гавно.

— Эээ.., уоу, как... эээ... оригинально.., — стараясь не выдать полноту ахуя, пробормотала Бася, она не хотела прослыть нетолерантной расисткой.

— Просыпайся, Стинки, поздоровайся с новенькой, — фрау Ильза брезгливо постучала носком туфли о лоток. Бесформенная куча фекалий закряхтела, заворочалась, у неё прорезались большие глаза, в которых была вся печаль мира, разлепились бесформенные губы и Стинки издал громкий приветственный пердёж.

— Наверно, в детстве Вас обзывали гавном, да? — вежливо попыталась завязать светскую беседу Бася.

— Унылым гавном, — поправила фрау Ильза, вызвав повышение процента грусти в глазах обитателя лотка.

— Какая, эээ... удачная трансформация, поздравляю! — Бася зачем-то сделала реверанс, и поспешно ретировалась, с трудом подавив естественный кошачий позыв — закопать кучу.

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 23
    8
    160

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.