Байки маслопупа

ТАНЯ.

Байка такая... В общем-то, ни о чём... Просто запомнилась нам всем почему-то эта девочка и захотелось мне про неё рассказать.

Она пришла на борт с направлением отдела кадров, когда мы уже заканчивали погрузку в порту Мурманск.
Вахтенный моряк у трапа, поперхнувшись, птичкой отстрелился вниз на причал и помог ей поднять на палубу небольшой чемодан.
Вызванный им вахтенный третий помощник галантно проводил девушку внутрь надстройки и дотащил её багаж до каюты.
Уже через полчаса судовое «сарафанное радио» разнесло весть о том, что у нас новая буфетчица и что она выглядит «как Клава Черепица». А спустя ещё пять минут вся мужская часть экипажа с деланным равнодушием на небритых рожах фланировала мимо открытых дверей кают-компании, стараясь разглядеть новенькую.
Мне «повезло» больше остальных. Занимая самую низкую ступень в иерархии судовых механиков, я отвечал за наиболее неприятные судовые системы: паровую, фекальную, водяную... Были в моём заведовании и механизмы камбуза и буфетов: все эти мясорубки, тестомешалки, титаны и прочая мелкая гадость. Поэтому я, проговорив про себя «тварь я дрожащая или право имею?!», раздвинул толпу тоскующих соплавателей и гордо вошёл на камбуз.
— Мария Степановна, всё в порядке? К механизмам претензий нет? — нарочито официально спросил я нашу повариху, одновременно косясь на новую буфетчицу. Ну... не Клаудиа Шиффер, конечно, но — о-очень!...Тётя Маша понимающе усмехнулась и подтолкнула меня к девушке: — Хорошо, что зашёл, четвёртый! Вовремя. Покажи Танюше, как кипятило водой заполнить и включить.
Из коридора донёсся гул приглушённых голосов. Мне показалось, что я даже различил чьё-то «вот стервец!». Да пофиг! Улыбаясь как можно лучезарней, я повернулся к Тане.
— Прошу, сударыня! — широкий жест в сторону буфета: — Нам с вами — туда.
По дороге, как бы мимоходом, я ещё и дверь захлопнул, отсекая недовольно наблюдающих за всем соплавателей.
Показав оборудование буфета и объяснив, как им пользоваться, я, естественно, вызвался показать девушке судно. Провести что-то типа ознакомительной экскурсии, так сказать.
На что получил, высказанный очень нежным голосом, но, тем не менее, твёрдый отказ.
Ну, нет — так нет. Дел у любого механика всегда выше крыши, поэтому я гордо удалился.
Правда, галантно расшаркавшись на прощание.

Неделю или больше весь экипаж трясло в лихорадке. Бриться стали абсолютно все. Даже те, кто отращивал бороды, посрезали свои неопрятные метёлки и щеголяли до синевы выбритыми подбородками. Если раньше капитан со старпомом исходили на фекальную массу, заставляя свободолюбивых молодых механиков и штурманов переодеваться в униформу на каждый приём пищи, то теперь от блеска золота нашивок в кают-компании можно было ослепнуть. Наглаженные брюки, вычищенные до блеска ботинки, никаких красных носков с униформой (!!!)... Да, это надо было видеть. А Танюша как будто бы и не замечала вызванного ей ажиотажа. Порхала между столами в своей кружевной наколке на кудрявых волосах и передничке поверх строгого английского платья... На все знаки внимания реагировала вежливым наклоном головы и лёгкой полуулыбкой. Для всех — одинаковой. Народ тихо бесился и постепенно сходил с ума.

А через неделю всех убила информация судового доктора. Оказалась, что наша принцесса — на четвёртом месяце беременности. Дока чуть не побили за это. Верить отказались сразу. Но пришлось. Начальник радиостанции подтвердил, что, мол, да — ждёт ребёнка. Жених, штурман с ледокола, сейчас в Арктике. Как вернётся из рейса, у них намечается свадьба. Радиограммы, мол, каждый день принимаю для неё...
Приуныл водоплавающий народ... Но моряки по своей сущности — люди отзывчивые. Так что жилось бы Тане в нашем экипаже, как у морского бога за пазухой, если бы ни старший помощник...
Почему-то он решил, что беременность нашей буфетчицы — это прямое оскорбление его мужского достоинства и вообще по тяжести последствий сравнимо с изменой Родине.
Начались мелкие, но всё более злобные придирки с его стороны. И то ему не так, и это: и наколка у буфетчицы в волосах несвежая, и кают-компания грязная, и каюту ему Татьяна не убрала, как положено...
Пытались мы с уродом этим говорить, но что можно сделать с третьим по старшинству офицером на судне? Только морду набить по-мужски. И набили бы (к этому шло!), но тут произошёл один случай, который дал этому козлу необходимые козыри против нашей буфетчицы.
Пришла как-то Танюха ко мне в машину, на вахту, и попросила дать ей немного сульфаминовой кислоты. Мы её применяли для очистки котельных трубок от накипи и нагара. Кислота очень сильная и разъедучая. Я, естественно, спрашиваю: — А зачем тебе кислота, красавица? Татьяна объяснила, что хочет отмыть ей капитанскую ванну. А то жёлтая вся и выглядит мерзко. А капитан сердится, если у него что-то плохо отмыто в каюте.
Дал я ей банку с этой кислотой, резиновые перчатки и объяснил, как этой гадостью пользоваться... А на утро был дикий скандал. Мастер пил чай стоя, изрыгая все возможные громы и молнии на голову несчастной буфетчицы. Оказалось, что Таня, в точном соответствии с полученными от меня инструкциями, намазала капитанскую ванну кислотой и так и оставила, чтобы та отъела всю желтизну и накипь. Но настало время вечернего чая и она побежала в кают-компанию, накрывать на столы.
Капитан, не знавший о том, что его ванна намазана кислотой, придя с мостика, набрал в неё воды да и уселся туда голой кормой.
Последствия — понятны: шкура с капитанского зада слезла, как у макаки-резуса. Ощущения не из приятных. В каюту был вызван судовой док, который и констатировал наличие сильного химического ожога капитанской пятой точки. Прибежавшая чуть позже чтобы домыть ванну, Таня увидела лежащего на кровати клювом вниз охающего и чертыхающегося мастера с повязкой вокруг чресел. В кресле рядом изо всех сил старался сдержать рвущийся наружу хохот судовой «пилюлькин».

Корма у папика зажила сутки на десятые. И все эти десять суток скотина-старпом был на удивление ласков и предупредителен по отношению к буфетчице. Только взял за правило по несколько раз в день забегать в каюту капитана. Проверял, видимо, сохранность папиковой кормы.
Оклемался наш верховный, вылез в кают-компанию и при всех объявил, что по приходу в порт он буфетчицу списывает в распоряжение отдела кадров. На вопросительные взгляды офицеров ответ был такой: — Да вот и старший помощник на неё каждый день жалуется!
Мы взвились, конечно, но мастер был неумолим. За пренебрежение к своим обязанностям, неумелую работу, и т. д., и т. п. Понятно... такой урон капитанскому престижу нанесла... практически — удар в спину. Ну, чуть пониже...

Вернулись мы в Мурманск. Таню списали с судна. Во время первого же посещения кабака старший помощник получил в рыло. Ходил потом в тёмных очках и разговаривал со всеми сквозь зубы.

А Танюшку я потом встретил. Шла довольная, красивая. С мужем. Толкая перед собой коляску с двумя замечательными близнецами. Гордая своим простым женским счастьем.