Клуб Одиноких Носков

Один Носок трагически утратил свою пару. Они с детства неразлучны были. Сначала, чтоб привыкли, их ниточкой друг к другу пришпандорили. Ну а потом уж, как разрезали ниточку, так они на соседних ногах всегда работали. Много чего пережили — и в ботинках их душило, и водой мочило, и в стиралке мотало, один раз даже на гвоздь наступили. Ну, Левый наступил. Порвался маленько, его потом зашивали. С тех пор шрам остался, зелеными нитками на черном. Но Правый, о котором речь, его за это только больше полюбил. 

В общем, нелегкая жизнь была. Но другой они себе не представляли. И вот однажды после очередной болтанки в стиралке Правый очнулся один. Огляделся — рядом на веревке болтались другие носки — рыжие, синие, даже белые с черными пятками. А его родного Левого не было. Ну не было! Подумал: может, не разглядел, высохнем, найдется. Но когда они высохли, остальные быстро разобрались по парам, а наш Правый остался висеть. Один как перст. 

Висел, правда, недолго. Послышалось над ним глухое: «Бля», — и полетел он в мешок. Не каменный, конечно, но тоже неприятно. Тесно там, темно, вокруг кто-то шевелится и бухтит. Пригляделся — такие же носки, и все по одному. 

— Здорово! — пихнул его в бок красный сосед слева, — С прибытием!

— Спасибо, — буркнул наш Правый. 

— Давно один? — не успокоился Красный.

Правый молчал.

— Понятно, — вздохнул Красный, — Новенький, значит. Ладно, лежи, осваивайся. Ночью поговорим. 

Наконец-то заткнулся, с облегчением подумал Правый. Он совсем не готов был обсуждать перипетии собственной горькой судьбы с каким-то одиночкой. Тем более, красным. Ну, право слово, что это за носок, если он красный? С чем его надеть-то можно? Неприлично даже, ей-богу. Да еще один. От таких вообще никакой пользы обществу. Такие сразу в помойку. Тьфу. Не станет он с этим отщепенцем говорить, ни сейчас, ни тем более ночью. Ночью порядочные носки спят. Когда смена, под кроватью, когда отдых, в шкафу. 

Правый, правда, не представлял себе, как должен вести себя носок, оставшийся без напарника. В шкафу таких не случалось. Оттуда пропадали сразу парами. И никогда не возвращались.

***
Как только стемнело и затихло, Красный опять активизировался. 

— Пошли, — тыкнул он Правого вбок.

— Куда? — мрачно ухмыльнулся Правый. 

Ну правда, куда можно было пойти в темном, набитом носками-одиночками мешке? Но, приглядевшись, он с изумлением заметил, что соседи, натурально, куда-то утягиваются. 

— Да пошли уже, — дернул его за резинку Красный.

Передвигаться самому Правому ни разу не приходилось. Хоть и пребывал он в тоске от потери брата, а все же от такого приключения отказаться не смог. Дернулся вслед тянущемуся за остальными Красному — и получилось! Дернулся еще раз — и пополз, пополз!

Некоторое время новообретенная свобода движения настолько занимала его, что он даже не обратил внимания, где и куда ползет. И только когда вокруг стало светло, услышал негромкий гул и узрел небольшое круглое помещение вроде норы. У дальней стены располагался небольшой помост, на котором стоял Красный. Стоял ВЕРТИКАЛЬНО — и без ноги! Если б у Правого была челюсть, она бы немедленно отвалилась. Но челюсти у него не было. Поэтому он просто привалился к стенке, чтоб внимательно наблюдать за Красным. 

— Друзья! — воскликнул Красный. Гул перешел в приветственные крики. — Друзья! Приветствую вас в нашем клубе! И хочу представить вам нашего нового товарища.

Красный спрыгнул с помоста и бодро поскакал к Правому. Уцепил его за пятку и потащил на помост. Правый заупирался было, но с непривычки у него ничего не вышло. Спустя несколько секунд он стоял рядом с Красным. Не так уверенно, как тот, но вполне самостоятельно. И снова удивился так, что на какое-то время перестал различать, что говорил Красный и выкрикивали ему в ответ. А когда очнулся, его уже бурно приветствовали собравшиеся — все как один стоявшие без всяких там ног! 

Правый неловко поклонился и спустился с помоста. Толпа разноцветных носков расступилась и сомкнулась, как только он шагнул в нее. Красный очутился рядом. 

Ну, как тебе у нас? — спросил он добродушно

— Непривычно, — чуть сморщился Правый. — Но весело. А где это мы?

— Клуб Одиноких Носков! — с гордостью произнес Красный. — Нас за носки, как ты знаешь, не считают, скидывают в мешок, лежи там. Раз в месяц ревизия — вдруг кому пара найдется. Но почти никогда не находится. Так тут и живем.

— Тоска, — вздохнул Правый.

— БЫЛА тоска! — Красный приосанился. — А теперь, видишь — благодать! Мы теперь, видишь, сами! Ни от кого не зависим! Хочешь, прыгай, хочешь, песни пой, хочешь — танцы!

На помост и впрямь взгромоздился какой-то вязаный огромный носок. И запел басом. Красиво, но песня была печальная. Публика приумолкла, загрустила. Вязаный допел. Послышались жидкие хлопки. Сразу видно было, что здесь не готовы к негативу. Даже красивому. 

Потом выпрыгнули двое полосатеньких — один желто-коричневый, второй сине-белый, заголосили приджазованные частушки и пошли в пляс. 

Публика оживилась. Спустя несколько секунд вокруг царило безудержное веселье — все плясали, кто как мог, подпевали солистам в меру вокальных способностей. Красный толкнул Правого в бок: 

— Чего стоишь? 

— Да я... — смутился Правый, и сам не заметил, как уже дрыгался вовсю в танце, и от каждого дрыга становилось ему все веселее, все меньше думал он о родном Левом, с зеленым шрамиком на черной пятке, пропавшем неизвестно куда и неизвестно насколько, может быть, сожранным безжалостной стиралкой, а может, нашедшем последний приют в неведомой помойке, где, согласно мифологии носков, обретает покой каждый, чья служба Ногам окончена навеки. 

Наконец танец окончился. Носки еще немного поболтали между собой и потянулись обратно. Утром они должны были снова оказаться в мешке, чтобы не нарушать ход бытовой истории.

— Таков закон, — вздохнул Красный. И сразу упрямо притопнул: — И все же однажды мы найдем способ нарушить его! Ведь нашли же мы дорогу в Клуб! Не беда, что там только один вход — рано или поздно мы найдем другой выход!

***

Так носок прожил целую неделю. Семь раз спускался он в ночи в Клуб, и семь раз возвращался обратно. И чем дольше длилось его одиночество, тем больше оно ему нравилось. На службу ходить не надо было, в стиралку не кидали, а главное — он завел друзей. Об этом ему и мечтать не приходилось прежде — в Шкафу никакой дружбы между неродственными носками не допускалось. А в Клубе можно было дружить с кем хочешь. Он даже однажды выступил вместе с Полосатыми — и, между прочим, имел большой успех. Он бы и с Вязаным спел, душа просила — но побаивался, больно уж тот был громоздок.

Днем они с Красным тихонько перешептывались — строили планы поиска выхода из Клуба, в другое измерение, где носки могут быть свободны и счастливы всегда и везде. А не только ночью в тесной норе.
Но планам их не суждено было сбыться. Как-то утром сверху раздалось радостное: «Бля!» — и одинокие носки были вывалены на свет божий. Некая рука пошурудила в них и схватила бесцеремонно Правого. А потом Правый узрел Левого. Левый был помят и скукожен, но сух и вполне себе жив!

— Вернулся! — вскрикнул Правый и бросился в объятия брата. 

Они крепко сцепились резинками, и только в Шкафу пришли в себя. День провели, делясь впечатлениями, полученными в разлуке. Оказалось, что Левый в стиралке замотался в пододеяльник, и был обнаружен только сегодня. Рассказывать ему особенно было нечего — кроме, разве что, того факта, что неделю торчать в углу пододеяльника никакого удовольствия ему не доставило. Он долго сох и теперь, кажется, припахивал. Правый действительно чуял затхлый дух, шедший от левого. Всякое, конечно, случалось, оба они, бывало, весь день проведя в ботинках, к вечеру благоухали так, что местная кошка чихала. Но то оба. А теперь Правый был абсолютно чист, а Левый... Кроме того, Правый обнаружил, что в шкафу, в присутствии Левого, он не только не может петь и танцевать, но утратил даже способность ползти! Так что Левый его рассказам о Клубе не поверил. 

Назавтра вышли на смену. Но привычная работа Правому была теперь невыносима — как можно свободному носку вынести бесцеремонное натягивание на ногу, всовывание в душный ботинок и хождение в нем туда, куда велят! Левый же спокойно перенес все унижения и был даже рад, что больше не придется лежать в пододеяльнике. Ограниченный, зашоренный тип, — раздраженно думал Правый и ужасно скучал по Красному. 

Вечером под привычное «бля» их зашвырнули в стиралку. Они оказались возле самой крышки, рядом с желобком, отделявшим барабан от корпуса. Правый понял: это его шанс! Сколько можно терпеть этого штопанного! И когда еще его снова хватятся! 

Он напряг все свои силы, и когда стиралка завертелась, отжимая временных поселенцев, тихонько подтолкнул брата к желобу. 

— Бля! — только и успел произнести Левый. А потом Правого подхватил вихрь, и все понеслось в яростной пляске, все смешалось — трусы, майки, платки и футболки. И он кружился, сжимался, растягивался — и думал, думал, как после сушки снова окажется в Мешке и снова поползет в Клуб, и настанет Свобода! А потом они найдут Второй Выход, обязательно найдут!

Стиралка открылась. Все привычно вывалились в таз и понеслись на развешивание. Правый все еще грезил Клубом, когда услышал над головой раздраженное: «Бля». И увидел рядом Левого, потрепанного, пожеванного, с огромной дырой на месте аккуратного зеленого шрамика. Ему сделалось нестерпимо стыдно, и жалко брата, и он подумал вдруг: как бы очутиться в Мешке вдвоем, ведь, наверное, это возможно, а там, а потом.... 

Но никакого «потом» не было. Обоих сняли с веревки и бросили в ведро с отходами. Потому что кому нужен одинокий носок, если точно известно, что у него никогда уже не будет пары.

#возвращение