Девушка на костылях

Она пришла в самое неудобное время — в обеденный перерыв. Посетители, забежавшие за упаковкой нурофена или фосфалюгеля, торопились, нервничали, просили открыть вторую кассу, Лена старалась работать как можно быстрее, чтобы не задерживать покупателей, а эта темноволосая стояла у витрины и кричала издалека:

— А можно мне посмотреть наколенник?!

В этот раз она пришла на костылях и очень картинно на них опиралась. Она была очень миловидна. Такие производят хорошее впечатление, чем и пользуются. А если еще и хромают, то вообще могут вить из окружающих веревки.

— А наколенник из чего сделан?

 Лена не отзывалась, тогда девица закричала еще громче:

— А покажите, какой обезболивающий крем лучше взять?

Покупатели, хоть и спешили, выказывали готовность отойти в сторону, чтобы фармацевт занялась девушкой на костылях, но Лена только говорила:

— Пожалуйста, присядьте пока и отдохните, я отпущу покупателей и все подробно расскажу.

Девушка искала сочувствия у других людей, язвила:

— Видите, какие безжалостные пошли сотрудники аптек.

Одна женщина за нее оскорбилась даже, сказала Лене:

— Вы очень плохо воспитаны! Вы заставляете ждать больного человека.

И даже покупать ничего не стала от возмущения, ушла. В другое время Лена с удовольствием обсудила бы с кем-нибудь такую интересную форму дидактического синдрома, но сегодня выдался плохой день. Девица на костылях раздражала Лену. С ней никогда не знаешь, откуда ждать подвоха. Один раз, помнится, девице подыгрывала интеллигентного вида старушка, в другой — нервный пацаненок с нехорошим блеском в глазах. Как узнать, кто сегодня ее напарник?

Лена отбивала препараты: уголь, цитрамон, сироп от кашля, таблетки от боли в горле, от изжоги, от тахикардии — одним словом, все, за чем люди могут прийти в середине дня в аптеку, расположенную в промышленном районе, а сама старалась не выпускать девицу из вида. Пару раз Лене казалось, что та пытается скрутить замок в витрине. Лена бросала на нее взгляд, убеждала себя, что вытащить из закрытой витрины ничего нельзя, и снова собирала пустырник, валидол, уголь и цитрамон.

Юля, напарница, задерживалась. Она должна была открыть вторую кассу сорок минут назад, но отпросилась на детский утренник и еще не вернулась. Лена Борисовна принимала товар и подстраховать не могла. Лена с тоской поглядывала на часы и мечтала, чтобы Юля пришла прямо сейчас. Баралгин, пластырь, прокладки. Презервативы — странный выбор для середины дня.

— А наколенник из какого материала?..

Обеденный перерыв заканчивался, покупатели расходились по офисам и цехам. Не уходила только девушка на костылях.

— Покажите наколенники.

— Скажите, какие, я принесу со склада.

— А можете тут открыть?

— Нет, извините. Сломался ключ. Но есть другие наколенники на складе.

Лена была твердо намерена не выходить в зал и не дать себя одурачить. Девушка была той еще актрисой. Свои выходы она обставляла с выдумкой. В прошлом году она так же требовала показать ей стельки с витрины; так же была толпа народу; она расталкивала покупателей, как будто случайно и по неловкости. Для пущей суматохи какая-то пожилая женщина вдруг начала возмущаться, что ей продали пустой флакон, в котором нет капель. Лена, как нарочно, была одна на смене. Девушка, тогда без костылей, кричала: «Дайте же мне стельки, я ведь вам уже заплатила, и дайте сдачу!», женщина кричала: «Верните мне деньги, вы дали пустой флакон!», посетители тоже разволновались и стали кричать каждый свое… Когда все успокоились, выяснилось, из двух сумок пропали кошельки, а девушка и женщина с пустым флаконом исчезли. То, что они были заодно и наводили шум специально, Лена поняла только потом. Поняла и сказала: «Чтоб тебя догнали однажды и ноги переломали за такое!..»

Это был первый аттракцион, который она наблюдала. Через несколько месяцев девушка явилась снова. Тогда с ней был неприятный беспокойный пацан лет шестнадцати. Он делал вид, что сейчас разобьет витрины, или что перепрыгнет через прилавок, потом начал спрашивать, где ему взять лекарство — назвал препарат, любимый наркоманами. В очереди немедленно нашлись люди, которые стали наперебой ему советовать, где искать препарат, если в этой аптеке его нет, нашлись любопытные, которые тут же стали спрашивать Лену, что за препарат такой ищет мальчик, и эта миленькая девочка лезла в самое окошко кассы и задавала бесконечные отвлекающие вопросы. «Следите за своими сумками!» — просила Лена разговорившуюся толпу. Бесполезно. Исчезли несколько препаратов с прилавка и сдача с пятитысячной купюры, которую ушлая девушка ловко выхватила с монетницы, пока покупательница объясняла настырному пацаненку, как пройти в аптеку на другом конце улицы. Воры исчезли из аптеки быстрее, чем их смогли остановить. Лена даже не смогла бы точно сказать, в какой момент девица украла деньги: вот она только что болтала что-то, вот ее уже нет, и пуста монетница; «Вы сдачу взяли?» — вопрос покупательнице. «Наверное», — растерялась покупательница, которую болтовней отвлек пацан. Нет, конечно. Проблема честных людей в том, что и всех остальных они считают честными, неспособными влезть в чужую сумку.

— Крем покажете? — приставала бесстыдная девица, держась за костыли.

— Могу рассказать об его свойствах, — проворчала Лена.

Между прочим, в числе пропавших препаратов в тот раз был именно обезболивающий крем. Недорогой, правда, но все равно неприятно.

Продают и покупают все необходимое, в том числе лекарства, за деньги. Везде, где есть деньги, крутятся воры, искренне полагающие, что украсть куда приятнее, чем заработать, а главное — быстрее. Идея глупая, но умом и образованием эти ребята не блещут.

Первая кража у Лены произошла в первую же неделю, как она пришла работать в аптеку. Лена только-только получила диплом, несколько дней простажировалась — и вот ее поставили одну в смену, дали полную самостоятельность. Солнечным летним утром ввалились трое молодых людей, смешливых, неопрятных, и спросили шприц за два рубля. И протянули тысячную купюру. Потом Лена научилась отшивать наркоманов, спрашивать мелочь или просто отказывать в покупке. А тогда она, не подозревая дурного, честно отсчитала сдачу и отдала в грязные руки прежде, чем спрятала тысячную купюру в кассу. Наркоманы выхватили из рук и свою тысячу рублей, и отсчитанную сдачу, и убежали, гогоча, страшно собой довольные.

Они и после захаживали в аптеку за шприцами, но год спустя исчезли. То были времена «крокодила», жизни тех, кто пускал себе дрянь по венам, были очень короткими.

И почти сразу же довелось столкнуться со взломом. Однажды ночью неизвестные выломали замок в двери, забежали в аптеку, натоптали, разломали кассовый аппарат, унесли адаптер от тонометра. Осматриваясь потом на месте преступления, Лена пришла к выводу, что кражи — удел убогих интеллектом. Адаптер лежал на одной полке с приборами магнитотерапии, один прибор стоил больше сорока тысяч. Но дорогой аппарат не тронули, сбежали, испугавшись завывания сигнализации.

Полицейские потом пояснили, что ночью в районе прошло что-то вроде рейда на наглость. Взломали магазин сотовой связи по соседству и разбили хлебный киоск напротив, все в течение минут двадцати, не больше. Взяли какую-то мелочь: наушники в магазине и пакет слоек в киоске. Наделали ущерба и не разбогатели. Вроде это какое-то воровское крещение, проверка на фартовость, сказали в полиции. Но Лена своего мнения касательно умственных способностей воров не изменила.

— Не знаете, сколько перелом заживает? — спросила девушка.

Лена уже рассказала ей понемногу и про кремы, и про наколенники, девушка ничего не купила, но и не уходила, ждала чего-то.

— Не знаю, зависит от перелома, — сказала Лена.

А ведь девица никогда лицо не прячет, поняла вдруг Лена. Некоторых воришек можно заподозрить сразу по тому, как даже в теплое время года они натягивают на лицо шапки, шарфы. Прятали лицо в воротник те, кто протягивал поддельные рецепты на трамадол. Держался в тени и закрывал лицо рукой амбал, который принес Лене фальшивую пятитысячную пару лет назад. Фальшивка была хорошего качества, Лена приняла ее за настоящую. Когда сдавали кассу и перепроверяли купюры, пришлось вложить деньги из своего кошелька вместо красивой бумажки.

Но на фальшивках попадались многие. В тот же день, как рассказала потом Лена Борисовна, которую знал весь район и по всякому поводу советовался, фальшивку принесли в «Пятерочку», фальшивкой расплатились на стихийном рынке, где торговали ягодами и луком с дачных участков, да еще одной бабке за аренду квартиры отсыпали нарисованных денег. Еще через две или три недели пришло официальное письмо с предупреждением, что область наводнили поддельные пятитысячные.

— Мне очень грубая женщина в травме ногу гипсовала, — девушка решила опять зачем-то завести разговор.

— Вы бы не нагружали ногу, а сидели бы дома.

Хлопнула дверь, забежала Юля. Скользнула взглядом по темненькой девушке. Помахала рукой Лене — мол, я быстро, — метнулась переодеваться.

— Что она тут делает? — громким шепотом спросила Юля, натягивая халат.

— Не знаю, — проворчала Лена. — Нервы мне делает.

— Никак не угомонится! Ее тут все наизусть выучили, а она все равно ходит. Теперь и с костылями что-то изображает.

Лена Борисовна, разбиравшая товар, сказала:

— Вы следите, девчонки. В соседней аптеке один так стоял-стоял возле витрины, потом стекло сдвинул, пока никто не видел, и два флакона дорогой косметики унес.

— Можно я ее выгоню?! — закипела Юля.

— Формально нельзя, — ответила Лена Борисовна.

— Я жду такси! — крикнула девушка из зала, словно услышала, о чем говорят сотрудники. — Мне не дойти пешком, я у вас подожду! Не хочу на улицу выходить.

 Юля пробежала к своей кассе, споро подготовила ее к работе, потом стала расставлять по местам хранения товар, который приняла Лена Борисовна. Юля была маленькая и деловая. Со спины ее можно было принять за подростка. Но Лена помнила, как эта девочка решительно встала между ней и менялой, который заперся в аптеку с коробкой конфет и криком: «Девочки! Мне зарплату дали полтинниками, обменяйте на крупные, я вам конфет за это подарю!..»

Лена до того еще не сталкивалась с менялами, поэтому ничего крамольного в его предложении не увидела, могла бы даже по незнанию согласиться помочь человеку. Но Юля сказала: «Мужчина! Мы вас не знаем! Брать у вас ничего не будем! Покиньте помещение!..»

А потом объяснила. Менялы, они же заломщики, обманывали кассиров в магазинах, киосках и аптеках при пересчете. Например, предложит такой девушке за кассой тысяч десять сотенными бумажками; девушка проверит, скажет: «У вас тут сто рублей недостает». «Ах, — ответит ей такой аферист, — извините! Вот сотня. Дайте я теперь сам пересчитаю, следите за руками!» И в процессе заломит тысячу-другую в рукав.

В соседней аптеке под новый год так у фармацевта одиннадцать тысяч унесли, девчонки с горя сами себе праздник отменили и приготовленные для посиделок салаты в салон ногтевого сервиса отдали — сил не было смотреть на оливье после такого.

— У меня под гипсом нога чешется, — сказала темненькая девушка. — Можно туда какое-нибудь средство натолкать, чтобы не чесалось?

— Пожалуйста, подождите такси на улице! — ответила Юля. — Там тепло, там солнышко! Не надо нас отвлекать!

Девушка сделала вид, что не замечает ее. На кассе тем временем начал трезвонить телефон; кто-то спрашивал наличие препаратов, кто-то оставлял заказ. Один раз спросили время и день недели.

Мошенники по рабочему телефону почти не звонили. Разговаривать с дурачками было некогда; если вдруг голос со странным акцентом говорил: «Это ваш начальник, какая сегодня выручка?», Лена отвечала, что ей некогда и бросала трубку, а Юля радостно вопила: «Пошел ты в жопу, начальник!» Хотя кто-то покупался и на такую глупость, по слухам, в салоне оптики позвонивший «начальник» уговорил сотрудницу положить всю выручку ему на счет «для расходов на рекламу».

Зашли несколько покупателей, следом — молодой человек, хорошо одетый, но с расхлябанными движениями, выдававшими знакомство с солями или еще какой дрянью. Молодой человек подошел к девушке и предложил ей руку, чтобы опереться. Некоторое время они о чем-то шептались. Юля вышла в зал и встала напротив парочки, давая понять, что насквозь их видит со всеми их фокусами.

— Я в следующий раз наколенник куплю, — сказала девушка. — Может, завтра. — И они ушли.

— Идите и не возвращайтесь, — сказала Юля вполголоса, так что расслышала только Лена.

— Ничего не понимаю, — сказала Лена. — Это же глупо. Ну сколько она денег унесет за раз? Тысячу? Две? Сколько надо пройти аптек? Еще же встретить надо кого-то за кассой, кто ее не знает как облупленную. При самом большом везении в месяц выручка будет меньше, чем средняя зарплата на нормальной работе. Не понимаю.

Юля пожала плечами. А Лена Борисовна сообщила, что в родительскую субботу была на Широкореченском кладбище и навестила могилы братков:

— Стою, вспоминаю. Помнишь, говорю, Серега, как ты мне ножом угрожал, денежки за открытие аптеки требовал? Лежишь теперь, ничего ответить-то не можешь. Никто не знает теперь, где ты золото прикапывал.

— На самом деле прикапывал? — спросила Лена.

— На самом деле, и не только золото.

— Эта дурында дождется, ее собственные наркоманы тоже рано или поздно где-нибудь прикопают, — сказала Лена.

За пару часов до закрытия пришла санитарка, Марина Яковлевна, и, тяжело ступая и охая, принялась за уборку. Она приходила дважды в день, мыла аптеку утром и вечером; иногда, если шел дождь и было грязно, приходила и в обед.

— В больнице сегодня была, — сообщила Марина Яковлевна.

— Нога? — сочувственно спросила Юля. У Марины Яковлевны опухали колени, она страдала от артроза.

— Давление? — спросила Лена. Марина Яковлевна пила таблетки от гипертонии, но они не всегда помогали.

— С внуком в травму ехать пришлось! Упал с качели, головой стукнулся. Сотрясение. И испугался сильно.

Все стали охать, Лена Борисовна пообещала купить пострадавшему леденец и воздушный шарик.

— Ах да! — сказала Марина Яковлевна. — Видела эту вашу… Которая деньги и препараты таскает. Ей ногу забинтовывали. Вроде бы перелом. Или, может, связка, не знаю. Ей кто-то костыли принес, мальчик какой-то, я плохо рассмотрела.

Все удивились. Выходит, гипс был настоящий.

— Что-то мне ее не жалко, — сказала Юля.

А Лене сделалось неудобно. Чтобы скоротать время до закрытия, она взяла фланельку и жидкость для мытья стекол и стала протирать витрины в зале, а то на створках виднелись жирные следы чьих-то пальцев. У той витрины, где крутилась девица на костылях, Лена задержалась.

— Лена Борисовна, найдете отвертку? — спросила она. — Тут закрутить надо.

Винт, крепивший стекло, был сильно разболтан и держался на честном слове. И зачем только надо было его расшатывать? На полке лежали самые простые наколенники, ближайшему, какой можно было незаметно вытащить, красная цена — тысяча рублей.

Лена Борисовна принесла отвертку.