Привет зиме от лета

Зима уходит. Распускающиеся поэтические бутоны, соцветия и иные розаны наших конкурсов, утверждают это однозначно. Вот она и закончилась. Во всяком случае, по григорианскому календарю. Но зиму я, признаться, очень люблю. Захотелось заключить её в волшебную лампу. Авось ещё пригодится. Явится, — стоит лишь потереть — с летними мемориями  Южного берега Финского залива. 

В августе минувшего жаркого лета, сидя на даче, заскучали. Даже не заскучали, а захотелось чего-нибудь «дворцового». Но не общественно-туристического. Тем более что соседи наши, судя по всем признакам, являются открытыми адептами дачной чудовищной секты травононавистников. Ещё с полудня принялись исполнять свои бесчеловечные ритуалы с китайскими газонокосилками через плечо. Методично, без недостойной плебейской спешки. Один покосит — другой его сменит. И так по акульему кругу, пока поляны не станут лысыми, как их головы. У людей же руки откуда надо растут и уши запечатаны воском, как у сподвижников Одиссея. Так что — прочь. К заливу, к заливу, к заливу. От руля меня благородно избавили, подарив возможность наслаждаться спокойствием рокадной дороги с бутылкой простенького, но живительно прохладного, белого «Пескадора». К чертям кондиционер — только тёплый ветер в открытое пассажирское окно. Сосны, лучи солнца. Неумолкающий стрёкот кузнечиков. Бальзам. Музыки не надо.

Время пролетело чайкой-мартышом. Выбор места для прогулки решился сам собой. Из всех приморских мест старой Петергофской дороги и пути ОРАНЭЛы выбиралась тишина. В Ораниенбауме гуляли недавно, в Петергофе чрезмерно людно даже вечером, стрельнинский парк Константиновского дворца после реставрации и видеть не хочется. Так что — дача Михайловка. Были там по осени, но летом — другое дело. Место обладает полным набором прелестей заброшенных усадеб, каковых осталось не так уж много вокруг Петербурга. Точнее, много, но в большинстве своём они руинированы войной, безразличием каких-нибудь советских и постсоветских собственников, с их бестолковыми перестройками. Собственно, великокняжеская дача Михаила Николаевича, сына Николая I, тоже не избежала их участи. Детище Шарлеманя и Боссе после революции дало приют детской трудовой школе-колонии для дефективных. Вообще, по Петергофской приморской дороге таких трудшкол и коммун в старых усадьбах было предостаточно. Например школа им. Достоевского (легендарная республика ШКИД) на лето въезжала на львовскую дачу — неподалёку. При беспризорниках всё было вполне пристойно и здания были достаточно ухоженными. Но война перевернула всё. Дважды — бои за Петергоф-Петродворец, гибель петергофского десанта, контрбатарейный огонь кораблей Балтфлота... Дворцовое здание пострадало очень сильно. Повезло, что принятое решение о восстановлении дворцов Петергофа и Стрельны, аккурат между которыми дача находится, слегка коснулось и её. Сносить не стали. В полуразбитый дворец въехала птицефабрика. А в шестидесятые ей выпал новый счастливый билет. В старом дворце богатый Кировский (Путиловский) завод организовал Дом отдыха. С нормальным проектом восстановления дворца, комплекса зданий и даже чуть-чуть — некоторых элементов интерьера. В технике изготовления кинодекораций. Мраморные элементы — пилястры, скамьи, например, делались из дерева и раскрашивались под камень. С начала девяностых до середины нулевых всё это добро простояло заброшенным, но малость охраняемым. так что весь металл срезать не успели и солидная доля скульптурных форм уцелела. Дворцовое убранство было сметено совсем недавно, после передачи его Университету. Но очарование заброшенности никакие охотники за металлом унести не смогли. Заходишь с шоссе, минуешь будку барсуками спящих университетских охранников, переходишь овражистую речку по почти развалившемуся мосту — и ты в волшебном царстве. Какое-то киплинговское ощущение. Дворец в джунглях. Виноградные плети лианами вьются по деревьям и земле. Маугли с Багирой не хватает. При этом, когда по мере продвижения по тропе, в конце её, вдруг за деревьями и выросшим густым подлеском, в солнечных лучах, начинает проявляться дворец с его башенками и, причудливого рисунка, решётками балконов — это доложу я вам... Это здорово! Романтизм. Прелесть что такое! Прогулка через джунгли вокруг дворца, в его пустых гулких помещениях, среди снятых с петель дверей, остатков мраморного декора и фрагментов лепнины доставляет огромное эстетическое удовольствие. Непривычный для этой местности крутой, холмистый рельеф. Невероятная, викторианская, прелесть запустения. Редкие голоса случайно забредших пары-тройки путешественников. Заброшенный парк с совершенно средиземноморскими террасами. Вальтерскоттовские элементы. Мрамор и ракушечник ступеней. Старинный битый кирпич утрат. Кариатиды и вазоны античности. Девичий виноград, увивающий всё и вся. Тёплый, влажный воздух, немного разгоняемый ветром с залива. Шелест листьев, несмолкаемый стрёкот аппенинских цикад. Ну ладно — всё тех же ингерманландских кузнечиков. Для цикад в наших широтах слишком холодно. Спящий Фавн в кустах. Нимфы, наяды, и иные фейри маячат поблизости. Подступает и кажется физически ощутимой, Сказка. И вечернее солнце, как вино... Нет. Лучше.

P. S. Фотографии — уж какие есть. Под рукой был айфон. Если честно, люблю просто бродить, без отвлечения на фотофиксацию моментов. Но сейчас не жалею о той суете с запечатлением. Можно вот зиме лето показать. Просто фотопрогулка, без комментариев к каждому снимку. Там всё понятно. Побродили вокруг дворца, заходили с разных входов, поэтому музейной упорядоченности порядка снимков не наблюдается. Дворец-сад-окрестности-сновадворец-сновасад...

P.P.S. Если заинтересовала история места (дача Михайловка в Петродворце), то в интернете есть всё. Даже фото тех сгинувших статуй, что были ещё той зимой. Сейчас — только фрагменты гипса на мраморе полов. И солнечный зайчик воспоминаний.

P.P.P.S. ...а потом был тёплый, августовский, дачный вечер...