Обычная история

Борис проснулся в чужой постели в 7.20 утра. Ему было странно, немного стыдно, болел живот и сильно затекла спина. Аню шебуршала чашками на кухне, шум воды и невнятный гомон радиоприёмника. Они познакомились вчера на этой странной выставке. Актуальные формы или что-то такое, невнятное, довольно мерзкое. Современное искусство, Борис подошёл к девушке, наклонился, сказал со значением — у тебя красивые уши. Аню — её звали Аню — улыбнулась, покрутила пальчиком у виска. Потом был шоколад с булочками и бутылка плохого шампанского, пойдём лучше ко мне? А ещё потом дождь, и они бежали в сумерках, догоняя уходящий автобус. Раньше я был рок-н-рольщиком. Играл на тенор-флейте в настоящей крутой команде, даже на гастроли приглашали. Помню, приехали в Брянск, пили с утра, местные показывали город, мы были типа настоящие столичные звёзды. Концерт начинался в двадцать один ноль-ноль, все уже пьяные и играли паршиво, но девчонкам нравилось. После выступления выскочил во двор, и они обступили меня, автограф просили, а мне хотелось блевать, и отлить, и очень хотелось спать. Фу, какой вы ужасный, или выдумщик, вы ужасный выдумщик. Смеётся, у неё добрый смех. Всё придумали про себя, да, возвели напраслину? Ну конечно наврал, Анюта, какой рок-н-ролл? Я простой библиотекарь, книжный червь, а пью только шоколад — и только в компании девушки с красивыми ушами. Не слушай меня, сейчас опять навру с три короба. Надулась на Анюту, смешно морщит носик. Аню (глупое прозвище). У него грязные ногти и под глазами круги. В бороде много седых волос, и эта усталость, тоска какая-то несусветная. Он стеснялся и злился на себя, он понимал, что отвык с девушками, отвык, чтобы серьёзно, чтобы хорошо и о главном. Аню, Аню! Милашка, у тебя есть выпить? Ну, не знаю, что-нибудь, водка или пиво холодное? Ликёр. О господи, ну неси ликёр. Завела джазовую пластинку. За окном ночь. Я должен поцеловать её в губы, таков ритуал. Она подалась вперёд, губы сладкие от ликёра. Стеснялась, говорила ему — милый, потом сама расстегнула пуговицы сорочки. Перламутровые, махонькие. Дальше провал, горячая влажная волна, и нет вдруг дыхания, и часы на стене стучат как гром — Т-Ду!.. Т-Ду!.. Ночь, и сразу утро, хмурое и пустое, словно ничего не было. Ничего в жизни. Не состоялось. Не случилось. Не удалось. Его жизнь давно позади, за серым сумраком вчерашних надежд. Засаленная колода историй, сплошь фокусы и блеф, воспоминания о вчерашних победах, вымысел пополам с бравадой. Борис поплёлся на кухню. Девушка сидела на табурете, поджав под себя ноги и плотно сжав коленки, пила кофе, улыбалась. Хочешь? Кофе, да, покрепче. Вот дурачок-то! Вскочила, обняла, меня — хочешь? В чашке осталась гуща. Гадание на кофейной гуще. Что всё это значит? Ещё один шанс. Ещё один вдох. Ещё одна жизнь. Жизнь мужчины — в любви его женщины. Ни за что, просто в подарок. Он засмеялся в бороду. Стареющий. Усталый. Всё ещё забавный, даже симпатичный, только смеяться отвык, и смех получился как уханье старого филина.