Да будет...
Несёт течение листы событий, я не первый,
Но это где-то в стороне, во мне гнездится ночь.
Колышет ветер пустоты оборванные нервы
И в бездну падает душа, которой не помочь.
Финал, черта проведена как сталью чьей то бритвы
И жизнь всего лишь элемент чудовищного сна,
А сверху падают слова неведомой молитвы
И с ними длится мой полёт туда, где нету дна.
Ночь без начала и конца, Я здесь бывал и прежде,
А жизнь, лишь призрак бытия — иллюзия миров
И пустота мне говорит — оставь свои надежды…
На свет, события извне, на помощь от богов.
Есть только я, а ты во мне лишь отраженье сути,
И нет сейчас, и нет потом, как истина проста.
Есть лишь падение во тьме, до ужаса, до жути.
Лежи во мне, лети во мне, я бог твой — пустота.
Но вдруг из сердца тишины, как искорка прозренье,
Ведь бездны нет и смерти нет, паденья тоже нет,
Душа, закончен наш полёт. Остановись мгновенье,
Ведь вся вселенная во мне. Велю! Да будет свет!!!
-
-
Закат.
Стада идут на водопой по грудь в крови, что стала красной пылью.
Спускаются извилистой тропой в просвете между былью и небылью.
И голосом Земли ревут быки, топя вчерашний день в воде горящей:
Коснувшись дна целительной реки, из прошлого он станет настоящим.
В закатный час придя за ними вслед,
Как день вчерашний канешь в эти воды.
Тогда поймёшь, что будущего нет.
А прошлое...
Какие наши годы!
-
Взгляд мутнеющим оловом.
Извини, что сегодня не рад.
Не бери себе в голову
Мой стареющий, в зеркале брат,
Что правдивою полночью
В шевелюре искрится металл.
Что свершилось не полностью
То, о чём ты когда-то мечтал.
Быть любимым и любящим,
Мелких тягот беда-лебеда.
Хорошо в светлом будущем,
Как хотелось в далёком - тогда.
Тягомотина пошлая,
Исчезающих дней метроном,
Но теперь тянет в прошлое,
Где на палке скакал пацаном.
Это может быть здорово,
Но гитары в ночи не звучат.
Не бери себе в голову,
Что уже полдесятка внучат.
Пусть покоятся спящие,
Мы ведь тоже хорошего ждём,
За окном настоящее
Всё стучит в подоконник дождём.
Не бери себе в голову
И в ночи, как молитву прочти.
Время делят не поровну,
Впереди не осталось почти.
Жизнь жеребчиком с норовом
И событий несметная рать.
Не бери себе в голову,...
Но в неё больше нечего брать.1 -
Отчаяньем наполненные дни,
И сор минут, и хлам часов постылый...
Меня в своих молитвах помяни,
Постой немного у моей могилы.
Здесь, колокольный обгоняя звон,
Вороний хор меняет чёт на нечет,
И я был здесь, да только вышел вон.
Хотел обнять бы, но теперь мне нечем.
Хотел понять... Вернуться... Не сумел.
Тебе оставил время - будь с ним строже.
Какой-то есть у времени предел:
Закончится - и кто тогда поможет?
Постой немного рядом. Помолчим, молясь в душе.
Пусть сыплются минуты.
Делись со мной отчаяньем своим - и сможешь жить.
И я живой как будто.
-
Порою стих родится разом:
Встаёт сюжет перед лицом,
И некто тихо шепчет в разум
Четверостишия столбцом
О том, что некогда большая
Жизнь, словно долгий летний зной,
Уже помалому ветшает,
Как домик, выстроенный мной...
Года что пыль, проходят сроки.
За горизонт уйду и я,
Где прочитаю эти строки
С той стороны небытия.
И, растворённый далью дальней,
Безбрежной вечности вассал,
Взглянув на стих из зазеркалья
Пойму — я нечто записал.
Пусть снова жизнь под солнцем длится,
Всё вроде просто, но мудро;...
Из крыльев нерождённой птицы
Уже обласкано перо.
И будет сад в цвету, и лето,
Скамья в задумчивой тиши...
Я в разум новому поэту
Шепну: «Вот это напиши!».1 -
Хожу по железной кромке,
от ржавчины ноги рыжи.
Простите меня, потомки,
я вас уже не увижу.
Собаку пускать по следу
бессмысленно и нелепо.
Нет, я не вернусь к обеду:
я между землёй и небом.
Я там, где гнездятся кошки
на грани весны и страсти.
Осталось совсем немножко:
я скоро увижу счастье.
Кормлю голубей и кошек,
смотрю с высоты на город.
Я в жизни была хорошей
и ангелом стану скоро.
Дрожит моё отражение,
ломаясь на кромке крыши.
Не боль-но-недоумение:
зачем умирать в Париже?
1