Про Емелю

Емеле в жизни не повезло — ему досталось совершенно дурацкое имя. А все родители виноваты: захотелось для ребенка чего-то редкого, необычного. А ему теперь мучайся всю жизнь. Конечно, с одной стороны, это красиво — Емельян, но, с другой... Сразу ведь вспоминается пословица: «Мели Емеля, твоя неделя!» А кому такое приятно?

Емелю дразнили и в детском саду, и в школе, и даже после, когда пытался на работу устроиться. Он, естественно, страдал, но поделать ничего не мог: если взять другое имя, обидятся родители, а он их очень любил. Вот и терпел. После школы Емеля никуда поступать не стал — не хватало еще, чтобы и в институте его дразнили (там же девушки!), жил сам по себе. Благо, родители по доброте душевной (или чувствуя свою вину) полностью его содержали. Лежал Емеля целыми дням на диване, книги читал, в игры разные на планшете играл. И старался на улице без нужды не показываться — чтобы не слышать надоевшей дразнилки.

Но однажды Емеле все же пришлось покинуть любимую квартиру. Причина была самая банальная — требовалось получить новый паспорт, старому срок вышел, а выдавали документ только под личную подпись. Очень не хотелось Емеле идти куда-то, но что делать? Ладно, собрался, оделся, захватил авоську (заодно яблок купить, любил он их очень) и отправился в путь-дорогу. Долго ли, коротко, но дошел Емеля до речки Лихоборки, видит — а там девушка тонет. И на берегу, как назло, никого нет: день будничный, все на работе. Как же быть? Но Емеля не растерялся: бросился в воду, схватил девушку за руку, вытащил. Отдышался, смотрит: а девица — просто красавица. Вот бы на такой жениться! Прелестница между тем пришла в себя, мокрые волосы поправила и говорит:

— Спасибо тебе, добрый молодец. Спас ты меня! 

— Да ладно, — смутился Емеля, — ерунда! Зовут-то тебя как, девица-красавица?

— Зоряна я.

— Ух ты, какое чудесное имя! А фамилия твоя какая?

— Щукина.

— Тоже ничего.

— Ну да, — скривилась девушка, — меня в институте все Щукой кличут. Обидно же!

— Понимаю, — вздохнул Емеля, — но тут ничего не попишешь. Кстати, как ты в воду попала? С моста, что ль, упала?

— Нет, — покачала головой Зоряна, — случайно так вышло. Мы машину времени испытывали, вот и...

— Да неужто? — удивился Емеля. — Да разве есть такие?

— У вас нет, а у нас... В общем, меня назначили первым испытателем: вешу мало, энергии много не требуется. Для начала решили перекинуть меня на двести лет назад — проверить, как работает, но одного не учли: на этом месте в вашем времени еще река Лихоборка протекала. Вот я и попала в нее. Хорошо, что ты рядом оказался! А сейчас мне надо назад, задерживаться у вас я не могу, иначе случится пространственно-временное искажение. А за то, что спас меня... Вот тебе, держи. 

И протянула какую-то коробочку.

— Что это? — удивился Емеля.

— Очень полезная штука, Помощник называется, попросишь его о чем-то, он и делает. Только сначала надо пароль сказать: «Щука-Щука, помоги мне!» Это потому, что он на меня, Зоряну Щукину настроен. Понял?

— Да, — неуверенно кивнул Емеля.

— Ну, ладно, — сказал Зоряна, — прощай!

И исчезла. Емеля же остался сидеть на берегу — все не мог прийти в себя. Затем, очнувшись, потряс головой — не привиделось ли ему всё это? Но нет — вот он, приборчик. Да и сам весь мокрый. Емеля расстроился: как в таком виде за паспортом идти? Стыдно же! А получить надо... Подумал, взглянул на приборчик и приказал:

— Щука-Щука, помоги мне! Хочу, чтобы паспорт у меня новый был.

Бац — а документ уже в руках. Как положено, со всеми подписями и печатями. Обрадовался Емеля, дело сделано, можно домой идти. И пошел. А по дороге яблок купил — целую авоську. Больно уж хорошие попались, спелые, краснобокие. Несет Емеля сетку и думает: «А чего это я ее тащу? Пусть сама бежит!» Достал приборчик, сказал заветные слова — сетка сама пошла, яблоки по асфальту перекатываются. Прохожие удивляются, на мобильные телефоны снимают. Добрался Емеля до своей квартиры, загнал авоську на кухню — лежи там. А два самых спелых, сладких яблока помыл и съел. Хорошо!

***

На следующее утро в квартиру Емели позвонили. Сначала он не хотел открывать, не выспался еще, но пришлось — уж больно настойчиво рвались. Ладно, оделся, вышел в коридор. На пороге стояла симпатичная девушка, а над ней парила мобильная камера. Ага, понятно, журналистка из телевизора. Девушка представилась: «Ведущая утренних новостей Светлана Ланина. Хочу задать вам пару вопросов. Можно войти?» Не успел Емеля ответить, как Светлана как-то в квартиру просочилась. Вместе с камерой. Осмотрелась и говорит:

— Нам прислали видео — как вы идете по улице, а перед вами сетка с яблоками сама по себе бежит. Признавайтесь, было такое?

Емеля пожал плечами: «Ну, да». Светлана ужасно заинтересовалась, камеру на него нацелила:

— Не могли бы вы мне показать? Пожалуйста! 

Емеля кивнул: жалко, что ли? Пошел на кухню, достал приборчик и велел авоське в комнату идти. Та сама и потопала. Светлана от удивления рот открыла, глаза как два блюдца сделались. А камера все летает, снимает. Авоська сделал круг по комнате и вернулась на свое место. Емеля закрыл кухонную дверь — представление окончено. И вежливо попросил Свету на выход — хочу еще поспать.

Но через час позвонили снова. Емеля, ругаясь, пошел открывать. Думал, снова Светлана — вернулась, чтобы задать еще парочку вопросов, но оказалось — два крепких молодых человека. Помахали перед лицом какими-то «корочками» и говорят: «Мы из компетентных органов. Наш шеф сегодня увидел в новостях репортаж Светланы Ланиной и очень им заинтересовался. И хочет с вами познакомиться».

— Ладно, — позевывая, ответил Емеля, — пусть подъезжает, но часика через два, не раньше, я еще не умывался, не завтракал...

Молодые люди переглянулись:

— Может, вы чего-то не поняли? Надо ехать сейчас. Собирайтесь!

— Нет, — рассердился Емельян, — никуда я не поеду. Сначала умоюсь, потом позавтракаю...

Молодые люди слушать его не стали, подхватили под белы рученьки, потащили вон из квартиры. Емеля извернулся — и бегом в свою комнату. Заперся, схватил приборчик и говорит: «Щука-Щука! Выгони этих наглецов вон! И задай им перцу, чтоб неповадно было». Что тут началось! Только молодые люди ворвались в комнату, как коврик из-под ног вылетел, и они, как кули, на пол повалились. Хотели подняться — а них швабра налетела. И давай бить по спинам! Молодые люди растерялись, не знают, что делать. А тут к швабре присоединились еще и сковородки — тяжелые, чугунные. И тоже стали лупить, причем по головам. Взвыли тогда молодые люди (больно!), бросились наутек. А швабра и сковородки — за ними, гонят по лестнице, бьют. А затем они с победой вернулись на свои места.

Емеля посмеялся и закрыл дверь. Теперь можно позавтракать. Сделать это с приборчиком оказалось очень просто: яйца и масло сами запрыгнули на сковородку, та вскочила на плиту, стала нагреваться. Через пять минут яичница была готова, лежала в тарелке, а рядом стояла чашка с ароматным чаем. Емеля не спеша поел и вышел на балкон — посмотреть, что в мире делается. На улице происходило нечто странное: дом был оцеплен полицией, а спецназовцы (в касках, со шиитами и с дубинками в руках) шли гуськом к его подъезду. Емеле это очень не понравилось: он что, террорист какой-то? Или преступник?

В это время к дому подкатил черный лимузин, из него вылез важный дядька в строгом костюме. Сразу видно, большая шишка. Взял в руки мегафон, закричал

— Гражданин Емеля! Выходите с поднятыми руками! Вы арестованы за нападение на сотрудников компетентных органов.

— Не выйду! — ответил с балкона Емеля. — Я ни в чем не виноват, они первые начали.

— Выходите! — рявкнул дядька. — Не то силой втащим.

Емеля замотал головой — не выйду. Тогда дядька махнул рукой — начинайте. Спецназовцы вошли в подъезд, затопали по лестнице. Емеля снова взял приборчик, произнес нужные слова. И вернулся на балкон — наблюдать. А посмотреть было на что: дубинки методично взлетали вверх и били спецназовцев по каскам, мегафон вырвался из рук дядьки и стал его лупить по мягким частям тела. Через пять минут у дома уже никого не было. Емеля удовлетворенно кивнул и пошел лежать на диване.

***

Вскоре с улицы раздался голос всё того же дядьки, но уже не грозный, а очень вежливый: «Емельян Климович, выйдите, пожалуйста, на балкон! Надо поговорить». Емеля с неохотой вышел. Дядька выглядел совсем не так, как прежде: дорогой костюм порван, лицо в синяках, нос разбит. Да, неслабо ему досталось. Но сам виноват, незачем было грозить!

— Ну? — недовольно протянул Емеля. — Что еще?

— Емельян Климович, разрешите мне подняться к вам в квартиру, — залебезил дядька. — Вышло недоразумение, вы нас неправильно поняли...

«Ага, неправильно, — подумал Емеля. — Что тут непонятного, когда спецназовцы к тебе лезут?» Но сказал:

— Ладно, только недолго.

— Хорошо-хорошо, — закивал дяденька.

Вошел, подобострастно улыбаясь. Внешне — сама приятность, а глаза холодные, хитрые, внутри — злоба. «Нехороший человек», — подумал Емеля. И решил держать ухо востро. Дядька между тем говорит ему:

— Емельян Климович! Наш шеф, Юрий Владимирович, очень просит вас к себе — познакомиться. Он много слышал о вас, о ваших способностях. Не могли бы вы проехать в наше Главное управление? Тут недалеко, мигом домчимся, а потом мы вас обратно доставим.

Емеля понял — так просто от него не отстанут. Видимо, придется все-таки съездить и с этим Юрием Владимировичем познакомиться.

— Ладно, — кивнул, — но я на своем диване поеду, мне так удобнее.

Лицо у дядьки вытянулось:

— Как это?

— А вот так! — усмехнулся Емеля. — Ждите меня внизу.

Дядька ушел, а Емеля лег на диван и приказал приборчику: «Щука-Щука, помоги мне! Пусть диван отвезет меня в Главное управление!» Диван подскочил, в балконную дверь вылетел и спланировал вниз. Затем быстро побежал по улице. У дядьки глаза от удивления квадратными стали и челюсть отвисла, но он быстро пришел в себя, запрыгнул в лимузин и понесся следом. Диван довез Емелю до дверей Главного управления, хотел внутрь забежать, да не вышло — на пути встали охранники-мордовороты. Дверь на засов закрыли и еще собой загородили — к бою приготовились. Видимо, решили, что их штурмовать будут. К счастью, подъехал дядька, махнул рукой: «Все в порядке, пропускайте!»

Мордовороты с радостью распахнули двери, и диван сам побежал по лестнице вверх. За ним понесся дядька, перепрыгивая через ступеньку, а следом охранники. У кабинета их ждал сам Юрий Владимирович. Посмотрел на Емелю строго, покачал головой, но ничего не сказал, только дверь пошире распахнул — входите. А прочих прогнал — идите, не мешайте.

Влетел диван в кабинет и встал. Емеля огляделся: комната большая, окна высокие, в центре — начальственный письменный стол. Над ним — портрет в профиль какого-то строгого человека в фуражке, с бородкой клинышком. Где-то он его уже видел... Перед столом — два кожаных кресла, глубоких, удобных. Вдоль стен — шкафы, книгами забитые, и карта мира, а на ней — Государство наше, красным цветом обозначенное, вокруг него — другие страны, чужие и враждебные. Юрий Владимирович не торопясь подошел к столу, показал Емеле на кресло: прошу, мол! Емеля ломаться не стал, пересел поближе. Юрий Владимирович посмотрел на него внимательно сквозь очки в тонкой золотой оправе и говорит с укоризной:

— Что это вы, Емельян Климович, в гости ко мне идти не хотели? Или обидел я вас чем?

— Это ваши сотрудники виноваты, — пожаловался Емеля. — Силой меня тащить решили! А я так не люблю!

— Силой — это никто не любит, — согласился Юрий Владимирович. — Но не сердитесь вы на них, Емельян Климович, это они не со зла, а только от глупого своего усердия. Однако я рад, что мы с вами все-таки встретились.

И улыбнулся мягко так, приветливо. Но взгляд, как заметил Емеля, — цепкий, пристальный, прямо в душу. Помолчал Юрий Владимирович, затем говорит:

— Помощник-то при вас, надеюсь?

— Что? — не понял Емеля.

— Приборчик, который вам Зоряна Щукина дала,

— А вы откуда знаете? — удивился Емеля. — Никого же рядом не было!

— Служба у меня такая, — вздохнул Юрий Владимирович, — все знать. В том числе — про такие приборчики. Видите ли, Емельян Климович, Зоряна не имела права вам его дарить. При перемещении во времени есть строгие правила, в частности — ничто из будущего не должно попадать в прошлое, и наоборот. Кабы чего не вышло!

— А вы что, тоже оттуда, из будущего? — удивился Емеля.

— Нет, — покачал головой Юрий Владимирович, — я местный, тутошний. Но мы, как бы это вам сказать... В общем, сотрудничаем с коллегами из... впрочем, неважно из какого времени. Вот и попросили они меня изъять у вас этот приборчик — чтобы не произошло искажение времени.

Емеля понурился:

— То есть нужно отдать?

— Да, таковы правила, — пожал плечами Юрий Владимирович.

— Но это подарок!

— Верно, поэтому я предлагаю вам обмен: приборчик на... Скажите, что вы хотите больше всего?

Емеля задумался: вопрос очень непростой! Конечно, раз таковы правила, он вернет приборчик — хотя и жалко очень. Но что бы попросить взамен? Денег? Так они рано или поздно закончатся. Должность высокую? Но это каждый день рано утром вставать придется, на работу ходить. А вот если еще раз с Зоряной увидеться и вместе в какое-нибудь путешествие во времени отправиться... Очень хотелось бы!

И рассказал о своем желании Юрию Владимировичу, тот подумал, кивнул: «Ладно, я свяжусь с нашими коллегами, передам вашу просьбу. Но приборчик нужно отдать прямо сейчас — чтобы вы глупостей не наделали».

— Нет, — замотал головой Емеля, — только в руки самой Зоряне. Вдруг вы меня обманете? А это очень ценная вещь, я знаю!

Юрий Владимирович чуть усмехнулся, но согласился:

— Ладно. Ступайте, Емельян Климович, домой и ждите нашего вызова. Только прошу вас: больше никаких глупостей. Приборчиком не пользуйтесь и внимания к себе не привлекайте.

И добавил:

— Вас отвезут домой на машине, и диван поднимут квартиру. Лежите себе, отдыхайте. Но никому ни слова про наш уговор, даже родителям!

Емеля кивнул — договорились. Потом все было так, как и сказал Юрий Владимирович: Емелю отвези на машине — лично важный дядька. Диван в квартиру затащили крепкие молодые люди — как две капли воды похожие на тех, что были раньше. Поставили на место и скромно удалились. Как хорошо, что все хорошо кончается.

***

Через день Емелю опять пригласили к Юрию Владимировичу. Ладно, поехали. Емеля вошел в кабинет — и сразу Зоряну увидел, та в кресле возле стола сидела.

— Ну вот, — сказал Юрий Владимирович, — можете отдать приборчик хозяйке. Как хотели. С Зоряной мы поговорили, она свою ошибку поняла.

Девушка тихо вздохнула.

— Что касается вашего желания... Вы сами попросите, раз Зоряна здесь. Согласится — ваше счастье, нет — не обессудьте.

Емеля подошел к красавице, посмотрел на нее:

— Зоряночка! Позволь мне возле тебя всегда быть и вместе с тобой по разным временам путешествовать. Я тебе другом стану, во всем помогать буду. Если что — из любой беды выручу, своею жизнью пожертвую. А без тебя мне и белый свет уже не мил...

Чуть улыбнулась Зоряна, кивнула — хорошо.

— Вот и отлично! — обрадовался Юрий Владимирович. — Отправляйтесь в будущее вместе. А по поводу родителей своих, Емельян Климович, не беспокойтесь, мы им все объясним.

Нажал на какую-то кнопку — и исчезли из кабинета Емеля вместе с Зоряной.

***

...Юрий Владимирович тяжело откинулся на спинку кресла, поморщился — опять голова болит. Нашел в ящике коробочку с анальгином, принял сразу две таблетки. Как же достали эти путешественники во времени! Ну чего им у себя не сидится, чего они к нам лезут? Что ни месяц — приходится с очередным идиотом или идиоткой разбираться. Да еще с теми, с кем они в контакт вступают. Вот как с этим Емелей, к примеру. Хорошо, что дурак-дураком оказался, не спросил, что его в будущем ждет, а ведь там... Впрочем, это его проблемы — сам захотел! Юрий Владимирович поднял трубку спецаппарата связи и коротко бросил:

— Соедините с Кремлем. Да, срочно. С самим.

И прикрыл глаза — голова всё еще сильно болела.