«Лицей 2024»: страдания квадроберов, гавкающие поэты и девушки с кадыками

(Лицей 2024. Восьмой выпуск. М., АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2024)

Наступает, зайцы мои, год змеи. И в этой связи вашему покорному вспомнилась сказка «Рикки-Тикки-Тави» Редьярда Киплинга. Помните, как храбрый мангуст душил прямо в гнезде маленьких, ещё большей частью не вылупившихся из яиц, змеёнышей?

Сегодня, в эту морозную пятницу, в самый канун нового года, в роли мангуста выступит Лев Валерьевич. Он будет кусать свежевылупившихся, младенчески скользких питомцев гнезда Шубиной.

Что это за питомцы и откуда они на нашу голову взялись? Есть премия для больших рептилий, она называется «Большая книга», победителей недавно назвали. А есть ещё премия «Лицей» — она предназначена для юных гадё... то есть, молодых писателей. Но раздают её ровно те же самые люди, которые вручают (и получают) «Большую книгу». В Наблюдательном совете Премии мы видим Алексея Варламова (первое место «БК» этого года), Сергея Шаргунова, Михаила Швыдкого, Владимира Григорьева. Председателем жюри выступил серебряный лауреат «БК» года прошлого — Юрий Буйда. В составе жюри наблюдается Ася Володина (с рукотворчеством которой как-нибудь можно продолжить знакомство).

Всё как бы и правильно. Эти уважаемые люди растят и пестуют себе смену. Премию приурочивают ко дню рождения Александра Сергеевича Пушкина. Я, конечно, могу только предполагать, что сказал бы Пушкин, познакомившись с лауреатами и теми, кто раздаёт им медальки. Он-то «лиру посвятил народу своему» (хотя это и Некрасов сказал).

А тут?

«Жюри обратило внимание, что одной из главных тем для молодых авторов является разговор о себе…» — пишет в предисловии к сборнику лауреатских творений Владимир Григорьев.

О себе, зайцы мои. Что и говорить, сейчас самое время поговорить о себе, любимых. Особенно когда, как говорил другой классик, идёт «весёлый год войны».

Уж не знаю — за пистолет или просто за дубину схватился бы Александр Сергеевич, увидев, какими тлетворными сущностями оказался населён храм русской литературы. Словно заброшенное какое-то Мохенджо-Даро в джунглях, где никого, кроме змей и бандерлогов уже не водится.

Но давайте пройдёмся брызгами живительного напалма по нежной кожице свежевылупившихся премиальных, а, значит, уже, типа, породистых питомцев.

Сборник состоит из шести частей. Вперемешку представлены призёры «Лицея» в прозе и в поэзии — от первого места, до третьего. В случае прозы здесь — два сборника рассказов и один фрагмент повести. В случае поэзии — три сборника стихов.

Перехватим поудобнее огнемёт, выдохнем поглубже и, насвистывая нежные мелодии коллектива Napalm Death —

 

ВОЙДЁМ В ОБИТЕЛЬ РЕПТИЛИЙ

И сразу же перед нами оказывается босс уровня. Лауреат первого места в номинации «Проза» Анна Маркина с награждённым сборником «Рыба моя рыба».

Кто такая Анна Маркина? Сейчас узнаем. В задней части буквопродукта у нас есть раздел информации об авторах. Итак, Анна Маркина — 1989 г.р., живёт в Люберцах. «Окончила Литературный институт им. Горького. Стихи, проза и критика публиковались в толстых журналах и периодике (в «Дружбе народов» (и трам-пам-пам, и тэдэ, и тэпэ, экономим буквознаки, рецензия не резиновая. — Л.Р.)). Автор трёх книг стихов, повести для детей «На кончике хвоста» и романа «Кукольня». Победитель премии «Лицей»… (и трам-пам-пам, излишняя пафосная информация для почёсывания авторского пузичка, а мы-то — с напалмом пришли. — Л. Р.)».

Главное об авторе, после вызывающего рябь в глазах списка регалий, вот: «Главный редактор литературного проекта «Формаслов». И дальше — член Союза писателей такого и Союза писателей сякого.

В общем, за цацкой пришла и взяла её такая вот женщина тридцати пяти лет — предельного возраста для претендентов на премию. Уже профессиональная, толстожурнальная, редакторка сервильного сетевого издания, о котором мы все что-то слышали. Получилась картина маслом: «Александр Друзь выигрывает шоколадки на утреннике в детском саду». Выигрывает, и у детишек на глазах съедает, добавим мы. Может, среди тех детишек кто талантливый был, откуда ж мы теперь узнаем?

Что ж, обратимся к содержанию. В сборнике «Рыба моя рыба» содержится четыре рассказа.

Первый, титульный, построен на диалогах учительницы Людмилы Николаевны и некоего Арсения — папы странного мальчика Сани, который тяжело переживает кончину бабушки, начинает считать, что душа его усопшей родственницы переселилась в рыбку, принимается ходить в школу с аквариумом. А потом учительница пишет:

«Вы бы с ним почаще разговаривали! Он вчера попросился на урок технологии вместе с девочками. Сказал, что хочет научиться шить, как бабушка».  

И тут, как это заведено в бесчеловечных российских школах — странного мальчика, который ходит на девчачьи уроки с покойной бабушкой в виде рыбки, начинают обижать. Жестокие школы, не дающие самовыразиться! А вдруг ребёнок в собачьей маске захочет прийти и на четвереньках? А ему не дадут познать себя или чего там!

Повесточка? Конечно. Она, как сколопендра, вцепилась шипами и крючьями в мякоть нашей боллитры. Как ни изгоняй — прокрадётся, проклятущая. И прицепится.

Форма рассказа — интересная, экспериментальная, позволяющая автору писать не старательно. За это, впрочем, ругать не будем. Но меня насторожила такая вот сильная привязанность к бабушке. Да, дети могут переживать потерю очень остро, но помнят о ней — всё же совсем не долго. Взрослый человек — тот может горевать сколько угодно. Но ребёнок — нет. Просто дети так устроены, у них и переломы быстрее срастаются, и душевные раны зарубцовываются столь же стремительно. В подавляющем большинстве. Впрочем, победителька молодёжного конкурса, похоже,

 

ЗАБЫЛА, КАК САМА БЫЛА РЕБЁНКОМ

Этот тезис подтверждает и второй рассказ «Качели» — про то, как храбрая девочка подходит к пьяному дядьке на качелях и разводит его на сладкие сырки. Это — не просто бред, зайцы мои, а бред тлетворный.

По сценарию Маркиной, дядька с пивом на качелях оказывается, конечно же, добрым. Он рассказывает девочке и её сестре (появившейся под видом мамы, я же говорю, что бред, зайцы) о том, что его бросила девушка. А две девчонки не только не только не спасаются бегством от дядьки, но ещё и сообщают ему свой адрес. Чтобы тот принёс сырки, значит.

Я не знаю, в каком помрачении зашкаливающей доброты это писалось. И зачем? Хоть какая-то польза от рассказа была, если бы, прочитав его, ребёнок понял, как вести себя с незнакомым общительным и пьяным дядькой, которого бросила девушка. Куда бежать и по какому телефону звонить. Но здесь перед нами пропитанная сладкой слюнкой лживая побасенка о девочках, которые всё делают неправильно, но для них всё заканчивается исключительно хорошо.

В обществе, которое заботится о безопасности своих детей, такой рассказ не может быть не только награждён первой премией (!) у стен Кремля (!), но даже просто опубликован. Истинная гадость имеет вид вовсе не кучи фекалий, а псевдонравоучительной истории a la мадам Чарская, пропитанной розовым сиропчиком.

Я не знаю, в чём тут дело. Может быть, авторка сама умилялась в процессе, слюнку восторга пускала. Это самый безобидный вариант. Вторая гипотеза — сознательное вредительство. Ну, а что, может, и есть уже слюнявенькие рассказики о том, как романтично деткам гулять ночью по краю крыши или искать волшебство в случайно открытых канализационных колодцах? Третья версия — самая вероятная. Это всего лишь премиальная конъюнктура. Опыт в этих ристалищах у авторки есть. И, конечно, она уже знает, какой сиропчик в жюри проглотят, причмокивая, а от какого скривятся.

И всё-таки какое счастье, зайцы мои, что наши дети не читают боллитру, а дают соблазнить себя гаджетам. И гаджеты-то не подарок для воспитания, но знали бы вы, насколько реально тлетворна боллитра!

Но давайте закончим с Маркиной, а то она пожрёт у нас весь объём рецензии, как усатый магистр все шоколадки детишек. Там ещё много интересного — и рассказ «Tesla» про жизненный успех, настигший немолодую училку, когда та стала вкладывать накопления в акции Илона Маска, и сказочка «Вышивальщик» про чудотворца-сантехника, вышивающего крестиком.

Есть, впрочем, и одна загадка. В предисловии мэтр Юрий Буйда упоминает некий рассказ «Этот вагон не отапливается», в котором фигурирует шкатулка с прахом кота. Но чу! Нет никакого рассказа под таким названием! Вот нет. Выбросили, что ли, в последний момент? И что там такого было? Я мог бы сказать, что заинтригован, но нет. Просто внимателен. А так я и знать не хочу ни про вагоны, ни про шкатулки с прахом. Свят-свят. И желать Редакции Елены Шубиной хороших редакторов не стану. Пусть какие есть остаются — всё критикам веселее.

Но вперёд, храбрецы! Нас с вами ждёт

 

ПОБЕДИТЕЛЬ НОМИНАЦИИ «ПОЭЗИЯ»

Его зовут Леонид Негматов. Информацию о нём находим в разделе «Об авторах». Ну-ка:

«Родился в 1989 году в Самарканде Узбекской ССР, СССР. Школьный учитель, преподаватель высшей школы, сотрудник Фонда президентских грантов». И там дальше — где публиковался, да про три книги стихов.

Но главное уже понятно. Возраст для юниорской премии у призёра — тоже максимальный. Но человек — судя по последнему месту работы, очень уважаемый. И безусловно нужный. Давайте-ка мы у этих талантливых детишек ещё печенюшек отнимем, перебьются. А то хороший человек из детских штанишек вырастет, сложнее наградить станет.

Но мало ли? Вдруг стихи талантливые? Давайте посмотрим. Леонид Негматов представил сборник под названием «Открой».

В предисловии члена поэтического жюри Артёма Скворцова о поэзии Негматова сказано вот что:

«Поэтика Леонида Негматова обращена (…) к романтической традиции, точнее, неоромантической. (…) Эти стихи написаны так, словно никакого постмодернизма с его вечным скепсисом, тотальной иронией и жонглированием цитатностью не было и в помине…»

Если перевести с предисловного на русский, получится вот что: «Братишка не в курсе за ваши «измы». Новый романтик, поэл?»

Но что же пишет наш победитель? Смотрим:

«ты ровненько сливаешься с природой, (строчная буква в начале столбика — так у автора. — Л.Р)

но я тебя, к несчастью твоему,

всегда найду. Охотничьей породой —

нет, не горжусь. Я гавкаю во тьму…»

Вспоминается, знаете, классическое — «Ты переносица, я — гайморит, ты — Испания, я — Мадрид». Простите. Да ещё и это лирическое гавканье. Во тьму! Наверное, тоже квадробером поэт себя почувствовал. Дайте прорыдаюсь, что ли.

Постмодернизма автор не ведает, но близок к теням классиков, поэли? Вот вам:

«ты в разговоре с Данте Алигьери

спроси про… впрочем, это всё равно».

Прерву цитату. Видите, какой лихой не-знаток «измов»? Как он великими именами-то жонглирует! Не просто Данте, а Алигьери! Небольшой затык возникает в предмете для разговора с великой тенью. А о чём, действительно, рот-то открывать? Но тут на помощь приходит спасительное «всё равно».

Но давайте цитировать дальше, зайцы, дорогие! Мы же ещё так и не знаем, с чем (или с кем) зарифмовал фамилию великого итальянца российский цацконос! Ваши варианты? Сальери? Тефтели? В вольере? О Мольере? Вдохните поглубже, сейчас скажу…

«Не думай там о нашем диспансере

и с берега не вглядывайся в дно…»

«Алигьери — диспансере»! Я рыдал, валялся, икал, конвульсии смеха трясли меня как ночной головорез в тёмном переулке. Мне совершенно серьёзно казалось, что я вгляделся «в дно». Боллитра — такая боллитра, к которой ещё прилагается поэзия — такая поэзия.

Но даже не в диспансеризации классиков главная

 

ПРОБЛЕМА ЛАУРЕАТСКОЙ ПОЭЗИИ

Если вы думаете, что там есть развесёлые ляпы и прочие благоглупости, то сильно ошибётесь. Вся эта поэзия написана примерно одним размером, без малейшего озорства, без даже его тени. Лишь в финале осиливших дожидаются два пространных верлибра про Узбекистан.

Могу ошибаться, но предназначение поэзии — это будоражить людей, волновать их. Чтобы афористичные строки отпечатывались во впечатлённом до предела разуме, чтобы слёзы, смех, сопереживание, чтобы вот это всё, чтобы тельняшку рвануть на груди, наконец.

И если вам дают золотую медаль за поэтическое мастерство в месте силы всей России, да ещё и в день рождения Пушкина, то это должны быть — ух, какие стихи! Чтобы айтишники ими в любви объяснялись, а впечатлительные барышни из бухгалтерии по ночам под одеялом их бы наизусть учили. Это не максимализм. Только так и должно быть, разве нет?

Но не должно быть серости, невнятности, форматных страстей. От столбиков поэта Негматова остаётся, увы, впечатление, что они писаны человеком в футляре. Ну, лицом официальным. Всё тут ровно, всё прилично и благонамеренно, всё в рамках-с. Хи-хи-хи-с. Когда поэт Негматов вырастет из коротких штанишек (спойлер: уже вот-вот), он вполне может встать в ряд таких признанных стихотворцев, как Улюкаев или Гуцериев.

Но идём дальше, дорогие зайцы. После знакомства с абсолютными победителями у нас с вами, конечно же, возникло чувство тревоги. Если первые места такие, то что же дальше? Но не увидишь — не поймёшь. И снова мы в номинации «Проза», а перед нами —

 

СЕРЕБРЯНАЯ ЕЯ ЛАУРЕАТИНЯ

Давайте знакомиться. Её зовут Ольга Харитонова. Родилась она в 1988 году, в Омске. Член Союза литераторов РФ. Четыре высших образования. Лауреат премий — бла-бла-бла, среди которых вдруг видим гран-при Международного конкурса фантастики «Кубок Брэдбери». Сборник готовится к выходу в «Альпине».

Тут нас настораживает — что? Ну, возраст же. По всему — авторке уже как бы и 36 лет-то. Уже перевес. Не влезает этот чумадан в калибратор. Я на всякий случай погуглил — может до пенсионного возраста в «Лицее» можно участвовать? А, нет. Дот 35-ти, всё же. Потом ещё погуглил и увидел, что в момент вручения премии нашей лауреатине было всё же 35, а во взрослую лигу она перебралась через месяц. Так что выдыхаем.

Перед нами сборник рассказов «Чужая сторона». Стартовый называется «Первый «А». Место действия в этом тексте 2023 года — депрессивная деревня в российской глубинке.

«Разбитые стёкла фельдшерско-акушерского пункта. Скрипящая косая доска углового дома. Доски школьного забора, словно причёсанные в одну сторону».

В деревне возникла проблема: могут закрыть школу, а немногочисленных детей придётся возить учиться в соседнюю деревню. Накладно и неудобно. Спасает уроженец дерревни — айтишник Михаил, ставший где-то в столице большим человеком. Он придумывает наполнить школу «детоботами» — такими юными Электрониками. И таким вот образом обмануть систему, а заодно и поставить эксперимент. Придумано — сделано. Автобус привозит детоботов, и местные радостно расхватывают роботят по домам. У каждого — какой-то талант. Кто-то разговаривает с животными, кто-то может не дышать под водой. У одной девочки зачем-то светится голова.

А потом приезжает Михаил через какое-то время — и видит: у одного детобота зубы вырваны, «родители» решили, что золотые, другого милостыню просить отправили. Но хуже всех пришлось девочке со светящейся головой — её используют вместо электрической лампочки. И Михаил детишек забирает.

Мораль рассказа: зачем пытаться делать этому народу хорошо? Ведь всё и всегда у этого народа оборачивается свинством. Как будто квазикорпулентный Дима Быков (иноагент) в авторку вселился и через неё свои нарративы телепатирует.

Следующий рассказ «Мочёная рябина» тоже пропитала

 

АПОКАЛИПТИЧЕСКАЯ БЕЗНАДЁГА

Написан он, судя по датировке, в 2020 году — в самую пандемию. И вот представьте себе: пригородный автобус, изнурённые люди в намордниках. Девушка едет на заброшенную дачу к покойному деду. Там — как и положено царит мерзость запустения. И — деталь! Сочится каплями рукомойник:

«Клапан держал открытым шарик рябины».

Девушка вынимает ягоду. «Но рукомойник продолжил сочиться, тоньше и робче, ножка клапана всё так же поблёскивала и выдавала провал».

Да, зайцы мои! Эту страну не починит уже ничто, как вы не понимаете.

Но показательнее другое. Вот оно, вот. Если у вас во рту горячий кофе, срочно его проглотите (или выплюньте), потому что сейчас уляпаетесь. Итак:

«Юна перелезла через забор, подхватила у кадыка сухими ладонями воротник пальто».

Может, это и есть смысловая кода набора букв? У геройки вырастает кадык, которого у девочек, вообще-то, не бывает в принципе? Ну, ладно, хоть не деталь анатомии на букву «Я» почесала, и то слава Богу. Но я в шоке.

Все тексты Харитоновой в общем-то об одном. Россия, аспекты её бытования (деревня, больница и т. д.) — системы, перемалывающие человека, но и сами не имеющие смысла, кроме саморазрушения. Что-то исправлять — бесполезно.

Финальный рассказ «Слоны» — неожиданно оказывается про войну. Наши дни. Некий большой город, который обстреливают. Мама с девочкой Улей бегут в укрытие — в подвал большого завода, где уже отсиживаются такие же бедолаги. Всё вроде нормально, людей, конечно, жалко. Думаешь, что если авторка склонна к фантастике, то и это — какая-то война будущего. Снаружи грохочет, но один дедушка объясняет Уле, что это играют в футбол слоны.

«Уля не понимала: почему слоны не набирают хоботами из моря воду, не заливают пожары?»

В общем, город — по всей видимости, Мариуполь. Большие промышленные подвалы — «Азовсталь». Где-то за кадром, бесплотными тенями, рыщут бойцы запрещённого в России формирования — впрочем, о них ни одного упоминания.

Рассказ бередящий, мрачный. И подлый. Хочется спросить авторку: «Где же вы, голуба, были восемь лет, когда те симпатяги, которые сносят памятники поэту, премию им. которого вы радостно получили, обстреливали мирных людей, которые говорят с вами на одном языке?»

Но наверняка это — другое.

Золотые мои, в нашей рецензии

 

ВДРУГ КОНЧИЛИСЬ БУКВЫ

Давайте так. Про двух оставшихся поэтов мы просто забываем, даже не упоминаем — ну их, как говорил классик, «к бую». Нам и первого места хватило, правда ведь? И поэты, я думаю, не в претензии будут. Пронесло их.

А что же нам делать с обладательницей третьего места Евфросинией Капустиной и фрагментом её повести «Люди, которых нет на карте»?

Да ничего не делать. Эта повесть уже вышла отдельным буквопродуктом в РЕШ. И если нам вдруг захочется, мы её проанализируем, куда денемся.

До новых встреч.

 #новые_критики #сборник_лицей #лицей #лицей_2024 #аст #реш