Горячее Солнце Кундуза. Часть вторая

Мухаммед

Пришла пора возвращаться из Талукана в Кундуз, к месту основного базирования. Обустроились в палаточном лагере с комфортом. Вскоре рядом началось строительство модулей из доставленных из Союза конструкций, но личный состав уже не хотел туда перебираться. Вырыв рядом с палатками землянки для офицерского состава, оборудовали каждую печкой по всем правилам инженерного искусства, из кирпича и глины, среди бойцов нашлись умельцы. Из прочных гофрированных листов стали, позаимствованной ушлыми бойцами у вертолётчиков, сделали крышу.

В соседней роте пошли ещё дальше, землянки соединялись подземными ходами, земляной город рос. Меня же со взводом отправили на две недели в командировку теперь уже в другую сторону от Кундуза, на 20 километров южнее, со специальным заданием.

Старшина выдал несколько ящиков сухого пайка. Разносолов не было. Пара ящиков тушёнки, сухари, перловая каша в консервах и консервированный горох с говядиной. Поселившись в небольшой школе из пяти комнат рядом с дорогой, мы должны были обеспечить охрану группе гражданских афганских лиц из пяти человек. Группа занималась сбором налогов с проезжающих мимо автомобилей, то есть узаконенным рэкетом. Старший группы по имени Мухаммед хорошо владел русским языком. С одной стороны школы проходила дорога, с другой начиналась «зелёнка» с понижением в долину. Одну БМП я поставил со стороны дороги, когда рано утром сборщики уходили собирать дань, она выдвигалась на другую сторону дороги, на холм, господствующую высоту. Две других заняли позиции по углам здания в сторону «зелёнки», носом к стене и выступая из-за стены на треть корпуса, чтобы иметь сектор обстрела. Каждая машина пристреляла свой сектор. Афганский транспорт заслуживает отдельного описания. Автобусы, разукрашенные какими-то бубенчиками, колокольчиками, гирляндами, с людьми на крыше, представляли собой живописное зрелище. В грузовиках, гружёных под завязку какими-то тюками, рядом с водителем всегда находился помощник, чаще всего мальчишка, который при остановке первым делом выбегал из кабины и подкладывал под колёса деревянные «башмаки». В легковых машинах, чаще всего старых «тойотах», народ мог передвигаться где угодно, битком в салоне, на крыше, в багажнике по нескольку человек вместе с какой-нибудь овцой. Мы как будто попали в восточную сказку, только вот сказкой это не было.

Попытки бойцов обменять банки из сухого пайка на местные лепешки, сигареты или кусок баранины натыкались на неприятие и непонимание. И дело было даже не в языковом барьере. Таджик из третьего отделения мог объясняться на пушту, но проблема заключалась в том, что все наши консервы были из свинины, что вызывало ярое неприятие афганцев. Только горох с говядиной иногда удавалось обменять на что-то полезное, но много ли проку от гороха? Всё шло по плану, но в одну из ночей здание подверглось обстрелу со стороны «зелёнки» из стрелкового оружия. Бойцы заняли заранее подготовленные позиции и открыли ответный огонь. Но что за чёрт? Почему молчит наша БМП с правого угла здания, откуда и ведётся обстрел? Схватив сапёрную лопатку, я бросился к машине и пару раз долбанул по броне. Механик-водитель вместе с оператором по фамилии Ковальчук задраили люки и мирно спали в машине, не слыша никакой стрельбы. БМП ожила, 73-мм орудие "Гром«[1] ударило выстрелами, одновременно затрещал ПКТ[2], стрельба со стороны долины быстро стихла. Ковальчук позже «отличился» ещё раз. Днём, сев на место водителя, он решил поуправлять БМП. Врубив вместо задней передачи переднюю, тронулся с места. Машина рывком дёрнулась, снеся угол школы из песчаника и глины, обломки через открытый люк завалили самого Ковальчука.

Наступил май. И стало уже слишком жарко. В марте в Афгане комфортно, в апреле уже неприятно и хочется пить больше воды, а в мае 25-30 градусов по Цельсию заставляют вытирать пот с лица и чаще посылать одну из машин к ближайшему арыку, чтобы наполнить фляжки водой. На день Победы с проверкой приехал замполит роты лейтенант Иванкович. Привёз всё тот же «вкусный» сухой паёк, бутылку водки, шмат сала и поздравил с праздником. Вечером я предложил Мухаммеду отужинать. Аппетитно нарезанное штык-ножом сало блестело в армейской миске. Я плеснул в кружки водки. Афганец взял кружку и приготовился выпить.

— Мухаммед, а не мешает ли тебе вера в Аллаха? — уточнил я.

— Пусть дураки верят, — примерно таким был ответ.

— Угощайся, — открыл я штык — ножом банку со свиной тушенкой и до кучи ещё одну, с перловой кашей.

В разговоре выяснилось, что Мухаммед два года отучился в школе милиции в Ростове-на-Дону, поэтому так хорошо владел русским языком. Располагались мы с ним в моей комнате, где также находился склад боеприпасов. Бутыль опустела, афганскому товарищу захотелось добавить.

— Больше нет, Мухаммед, — сказал я ему.

— Сергей, я знаю, где взять, — афганец оживился. — Ты сидишь на ящике с патронами. Есть возможность загнать их в кишлаке, тут неподалеку и взять "кишмишевки«[3]. Отметим праздник широко!

— Нет, Мухаммед! — ответил я решительным отказом. — Мы на посту и патронами не торгуем, отметили и хватит.

Интуиция подсказывала мне, что Мухаммед этот очень непрост и его провокация ведёт прямой дорогой к трибуналу. Но расстались мы по-товарищески. Мухаммед подарил мне большой кусок гашиша, плотно спрессованный шарик тёмно-серого цвета диаметром около 6 сантиметров. Вскоре командировка закончилась, и взвод вернулся в Кундуз. Я положил гашиш в карман шинели и... забыл о нём. Шинель висела в палатке в расположении полка, уже стояла жара, и я ей практически не пользовался. А когда вспомнил и полез в карман, то гашиша... там не было. Значит, кто-то из солдат залез в карман и украл «травку». Курение гашиша в Афганистане являлось, чуть ли не национальным обычаем. Втайне курили и некоторые бойцы, подсев на этот наркотик, а как выяснится позже и некоторые офицеры, но на наркотики уже более мощные.

В расположении полка я первым делом нашёл полевую кухню и повара и вдоволь накормил бойцов и наелся сам настоящей, горячей каши с мясом и напился черного армейского чая с сахаром. Вот до сих пор не понимаю, из чего они его делали, что он был таким чёрным, только ли из чая? В расположении полка была ещё одна приятная, почти царская штуковина. Баня на колёсах на базе Урала! Армейский КУНГ с парилкой, где жарили матрасы, и можно было посидеть одному, а то и вдвоём при температуре 80 градусов, и душ, настоящий душ с тёплой водой, пусть кратковременный, но настоящий, где смывалась вся проклятая грязь, накопленная за время полевых выходов. Старшина в звании прапорщика исправно выдал нам синие армейские трусы и серые майки.

У солдат, да и у офицеров при прибытии в расположение полка имелась ещё одна радость. Ротный писарь, исполнявший обязанности почтальона, раздавал письма из дома, отправленные на адрес полевой почты. Письма шли исправно в Союз и обратно, почта работала хорошо. Кроме того личный состав ждали газеты, «Правда» и «Красная Звезда», а газета — штука полезная во всех отношениях.

Старшина

Ротный старшина был хорошим мужиком, шустрым, и этаким... разбитным, он не ходил на операции, но часто на вертолёте привозил личному составу на передовую горячую пищу, вовремя выдавал стираное бельё, а иногда и простыни. У него был только один недостаток. Старшина любил выпить, и видимо от этого лицо его, несмотря на молодость, имело несколько помятый вид. Выпить в Афгане особенно нечего, но тут, на счастье, ротный сам поручил нагнать браги и сделать из неё самогон. Достали и сахара и дрожжей и капитан уже ходил в ожидании, когда канистра браги превратится в несколько бутылок самогона. Все сроки прошли, а самогон всё никак не появлялся.

— Старшина, ну где самогон? — иссякло терпение ротного.

— Ещё не готов, товарищ капитан.

— Надоело ждать! Давай хоть браги выпьем.

— Так и браги уже нет, товарищ капитан.

— Ах ты, сука! — Имевший крутой нрав ротный схватил табурет и швырнул его в старшину, но промазал. Этим и закончилось дисциплинарное наказание прапора.

Май выдался относительно спокойным. Мы сопровождали грузы через перевал, и однажды солдаты сделали старшине оригинальный подарок. Нас послали встречать колонну из СССР с продовольствием и боеприпасами. Не доезжая Кундуза, дорога уходила влево, на перевал и после 30-40 километров относительной равнины начинался грунтовый серпантин. Большая колонна, около тридцати машин шла из Термеза, стояла ясная погода, на небе ни облачка и чтобы заранее увидеть колонну я забрался на БМП на самую верхушку горы так, что машина стояла на двух точках. Колонна опаздывала и, вдруг мы увидели, как на нас по пустыне с бешеной скоростью несётся песчаный вал. Это был ураган «афганец» Порыв ветра мгновенно достиг нас, БМП на верхушке зашаталась, и механик еле успел сдать назад, чтобы встать гусеницами на более устойчивую опору. Нам повезло, порыв был настолько силён, что мог опрокинуть тяжёлую машину, как игрушку. Так же внезапно буря прекратилась. Солдаты развлекались тем, что ловили варанов. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, варан довольно шустрый и человеку голыми руками поймать его вряд ли возможно. Но один ящер попал между гусениц, машина резко тронулась, бойцы бросились с разных сторон и прижали варана лопатами. Большого, больше метра, ящера умудрились запихать в мешок и после возвращения в расположение подарили старшине. Какое-то время он ходил с ним на поводке, но вскоре варан издох, так как старшина не уделял ему должного внимания и пытался кормить сухим пайком, вместо привычной для ящера пищи.

Колонны мы сопровождали, чуть ли не каждый день, в тот раз она была небольшой, пять тяжёлых грузовиков, я во главе колонны и замыкающая машина. Подошли к арыку и мостику через него шириной с машину. Я научил своего механика в дороге всегда держаться левее и преодолевать такие мостики по схеме.

— Почему левее, товарищ лейтенант? — спросил меня механик-водитель при первом инструктаже.

— Ты же слева сидишь. — В случае подрыва фугаса он не под тобой взорвётся, и чем левее ты будешь находиться, тем больше у тебя шансов остаться в живых, — механик отныне соблюдал это правило свято.

Подъехав к мостику слева, машина разворачивалась на месте вправо на 90 градусов, благо дело БМП была на такое способна, подъезжая к мостику как бы сбоку, делала разворот на месте влево на 90 градусов, въезжала на мост, а преодолев его, совершала при съезде такой же манёвр. Таким образом, с гораздо большей вероятностью объезжались возможные мины. Был ещё один способ преодоления мостов, который мы неоднократно применяли на практике. Требовалось разогнаться и на скорости проскочить опасный участок, детонатор срабатывал с замедлением на 1-2 секунды. Один раз при таком преодолении моста фугас разорвался за моей машиной. Возможностей разминировать подобные переправы у нас не имелось. Сапёров не было, рядом с такими мостками часто громоздились какие-то брошенные постройки, из которых нас могли обстрелять. Мы въехали на мост, и тут последовал взрыв. Подорвался «Урал», шедший следом. Душманы[4] приспособились использовать транспортные пластмассовые мины итальянского производства. Миноискателем их обнаружить невозможно, а ходить и тыкать щупом — себе дороже. Мина оторвала колесо «Урала», оно отлетело в сторону вместе с частью моста. Из кабины вывалился мелкий чумазый водитель, оглушенный и испуганный. По рации я сообщил о подрыве, прибыл тягач в сопровождении БМП, эвакуировавший грузовик. Выполнив задание, мы без приключений вернулись обратно.

При сопровождении грузов в соседней роте произошёл, можно сказать, счастливый случай. БМП была обстреляна из гранатомёта, комулятивная струя прошла между механиком и командиром взвода, который почему-то сидел за механиком на своём штатном месте, а не на месте наводчика. Оба остались живы. Мы навещали пострадавшего лейтенанта, уроженца Средней Азии в госпитале. Госпиталь, переброшенный из Ленинграда, базировался в палаточном городке рядом со штабом дивизии. Лицо лейтенанта, и так круглое от природы, опухло и стало ещё раза в полтора шире.

— Ну, как ощущения?

— Паршиво. Как со всего размаха долбанули кувалдой по башке, звон в ушах до сих пор стоит.

Там же, рядом со штабом, располагался кинотеатр под открытым небом. Натянутое полотно, киномеханик, установка — всё как положено в лучших местах. Вот только посмотреть кино мне в общей сложности удалось за всё время раз или два.

Продолжение следует

[1] 2А28 «Гром» — советское гладкоствольное орудие — пусковая установка. Выстреливает кумулятивными или осколочными гранатами.

[2] ПКТ — пулемёт Калашникова танковый.

[3] «Кишмишевка» — афганский тридцатиградусный самогон. Продавался не в таре, а в целлофанновых пакетах.

[4] Душман от слов на языке дариدشمان — dušman, душмон, на языке пушту دښمان — duxman,dušman — «враг». Советские солдаты часто, в быту, употребляли для их обозначения жаргонное слово «духи» — производное от «душманы»