Солнышко

— Знаешь, у меня ведь есть ещё одно имя. 

— Ну вот тебе раз. Я думал, знаю все твои имена.

— Нет, не все. Я не рассказывала. Это... интимно, что ли. 

— Ну, давай, время пока есть. 

— Это в детстве ещё было. В садике. Новогодний утренник, мы вокруг ёлки хороводом, нянечки, воспитатели. Стали звать Деда Мороза. Тут из стены вышел какой-то старичок. Знаешь, до сих пор не могу понять, сон это был или нет. Сейчас меня поражает, что тогда никто не удивился, ни дети, ни взрослые, будто видели такое каждый день. Воспитательницы только покосились на его не слишком летние сандалии и одежду. От деда Мороза у него были борода и мешок с подарками, всё. Все обрадовались, запрыгали, захлопали, обступили его. Он был такой, понимаешь... тёплый, домашний. Родной. Малыши тянулись к нему, что-то галдели, хотели потрогать. А я, как истукан, не могла сдвинуться с места. Хотя очень хотела. Он стал раздавать подарки, всем, всякие безделушки, дети были очарованы, куча радости. Вскоре мешок опустел. А я так и осталась в сторонке. Он ко мне: «А ты, Солнышко? Ну чего стоишь? Иди-ка». Вытащил из мешка воздушный шарик. Самый обычный, простой, на ниточке. И протянул мне. «Береги его, Солнышко, — серьезно так смотрит, — пусть всегда таким будет. Чистым».

— У меня тоже такой есть.

— Правда? И ты молчал? 

— Они есть у всех, зая. Ну, почти. И мне искренне жаль тех, у кого нет. Особенно тех, кто может променять его на что-то существенное, по его мнению. Что можно подержать в руках, на чём ездить, летать, что нагрузить в мешок, закинуть на плечо, унести. Чем набить живот, продать, купить. У меня он улетал пару раз, прикинь. И ты знаешь, приходил твой старик и возвращал его мне. Говорит: «На, держи, не теряй». 

— Так а кто это?

— Как кто? Дед Мороз, сама же сказала.

— Да иди ты... Сорок лет молчал.
—Кстати, да... Скажи, как пролетели года? Вроде бы только вчера гуляли в «Апельсине».
— Трясли мошной.
— Кутили.
— Сорили деньгами. 
— Непосильно нажитым. 
— Нетрудовые доходы. 
— Спекулянты!
— Праститутки! 
— Хамы! — Он, смеясь, ткнулся лбом ей в плечо.

— Кстати, а где ты её дел, бутылку-то?

— А чем, по-твоему, мы оплатили этот волшебный вечер? Да шучу, стоит там, рядом с нашими шариками, на камине, в каморке папы Карло. Значит, Солнышко? 

— Да, а что? 
— Та а чо, прикольно. Звучит, как позывной. 

Внезапно взревела и замигала сигнальная лампочка. Открылась дверь, из кабины пилота вышел мужчина в красном колпаке поверх шлема. Глянул на часы.
— Так, Боливия Петровна, Леонид Осипович, осталось пять минут до Нового года. Вы готовы? 
Пожилые люди уставились на него, раскрыв рты.
— А вы чего это? Кто за рулём? С ума сошли, что ли?! 
— Там кто надо, — успокоил пилот, — свой человек, проверенный. 
Боливия в испуге вскочила, бросилась к кабине, распахнула дверь.
За штурвалом сидел старичок из её детства. Всё в тех же сандалиях и хитоне. 
— Здравствуй, Солнышко. Ну чего испугалась, дурёха? Как там шарик, цел?
— Цел, дедушка. 
— То-то же. Береги, рано пока. 

Так! — хлопнул в ладоши пилот. — Всё, времени нет! По местам! Две минуты осталось. Итак, молодые, объявляю вас мужем и женой! Поздравляю вас! Можете обменяться кольцами и поцелуями.

Молодая была немолода, — улыбнулся Лёлик, неловко стукаясь шлемом, чмокнул Боливию по-стариковски в нос. Дрожащими от страха и холода руками, едва попадая, нацепили кольца друг другу на негнущиеся, узловатые пальцы. Пилот ещё раз проверил на них крепления ремней и парашюты. Старики крепче сцепились за руки. 

— Лёня!Может, не надо? Кажется, я в памперсы напрудила! 
— Ой, так я давно уже, — успокоил её Лёлик, — и не раз. Не парься, сейчас всё высохнет! Пока долетишь!  
— А можно мы это... домой? А?! Ну, можно передумать?! — Боливия сжалась в пружину и окоченела от ужаса. Лёлик мужественно жевал губы и скрипел вставными челюстями. Из его глаз сыпались хрустальные льдинки раскаяния и измены. 
А ведь где-то внизу тепло и радостно, у людей праздник, пылает камин, горят свечи...

— Шоо?! Отвалить такие бабки, чтобы просто по небу прокатиться туда-сюда? Та ну на хер! Ну что, долгие проводы — лишние слёзы! С Новым годом! — Пилот шаркнул люком. В салон ворвался ледяной ветер. Едва не сорвал с Болика свадебное платье, надетое поверх комбинезона. 

Смотрите, не перепутайте кольца! — проорал им лётчик в лицо. — Два вверх, три вниз!

 — Что?! Лёлик, что он сказал?! 
— Да хуй его знает! Мне кажется, он чокнутый!

 Лёлик в панике ощупывал себя в поисках кольца. Кольца не было. Пилот бесцеремонно подталкивал их к выходу.

— Цыгель, цыгель, ребята! Ай лю-лю потом! 
Где кольца?!

Обручальное кольцооо, непростое украшеньееее! — орал пилот. Его лицо было красным от возбуждения и обжигающего ветра. 
— А где мы летим? Хоть не над морем?! 
— Надеюсь, что нет! Сейчас всё узнаете! Приготовьтесь! 
На секунду бросив валять дурака, пилот обнял их, поцеловал каждого на прощание.
— Да не переживайте вы так, пенсы! Хули той жизни! Всё будет отлично! Он сказал: «Поехали! " И вытолкав их одного за другим в квадратную черноту ночи, задраил люк.