Танцует Саратонга (часть 2)

Радость Адана была недолгой. Брухо, убедившись в том, что Адан способен на многое, насел на него с новыми силами. 

— Слушай! — говорил он по сто раз на дню. 

И Адан, внутренне причитая, слушал. Он ловил звуки, сопровождающие заход солнца. Ловил топоток мышей, бегающих между рядами маиса. Ловил дыхание абуэлы, в котором было так много несказанного и непроговоренного.

Даже во сне Адана окружали новые созвучия. Когда он вспомнил себя посреди сна про реку и лодку, наутро он принес брухо плеск разыгравшейся рыбы, выпрыгивающей из золотистой солнечной воды.

Саратонга оценил подарок. Дождавшись подходящего момента, он топнул ногой — и вокруг него пыль сложилась в узор, напоминающую рыбью чешую. 

— Мне кажется, — шепнул Адан тем вечером бабушке, — что наш брухо уже скоро сможет танцевать в полную мощь. Он уже и не такой толстый. Даже прыгать стал, а не просто расхаживать туда-сюда. 

— Вот бы мне подпрыгнуть пару раз, — перетирая зерно, сказала абуэла. — Только ноги уже не те. 

— Зато голова у тебя самая светлая, — ответил Адан. — Мне бы такую. 

Абуэла посмотрела на него, склонив маленькую голову к одному плечу. 

— У тебя все в порядке с головой. И с сердцем, — ласково проговорила бабушка. — Потому мне и не страшно будет уходить, когда настанет время. Ты сможешь позаботиться о сестрах. 

Адану взял ее руки, похожие на птичьи лапки, и приложил их к груди. Он не знал, что ей ответить, потому что каждое слово было бы неподходящим. 

Вечером он играл ей на гитаре, а абуэла беззвучно плакала, потому что на этот раз Адан играл не про нее, а про свою любовь к ней. 

На следующий день часть этой мелодии прорвалась в музыке, которую он играл для брухо. Саратонга даже замер на какое-то мгновение, задрав лицо к небу. На его плечи опустились две горлицы, соткавшиеся из полуденного марева. 

— Хорошая мелодия, — сказал Саратонга. — Запомни ее. Она понадобится мне, когда я буду танцевать для матери, не могущей разрешиться от бремени. Ребенок услышит, что его любят и ждут, и покинет материнское лоно. 

— Надо же, — недоумевающе сказал Адан. — Брухо и в таких случаях помогают?

Саратонга кивнул. 

— А еще мы помогаем старикам легко уйти. Между рождением и смертью не такая большая разница. Имеет значение только то, в какой именно мир переходит душа.

Адан помрачнел. Жара усиливалась, за водой приходилось ходить все дальше, и разговоры о смерти скоро могли перестать быть просто разговорами. 

Вечером, когда уставший Адан собирался идти домой, к дому брухо пришел староста. 

— Ты готов танцевать? — спросил он у брухо, буравя того взглядом. 

— Еще нет, — ответил Саратонга. — Дух мой уже готов, а тело слабо. 

Староста посмотрел в сторону желтеющих полей. 

— Еще неделя такой жары — и урожай погибнет полностью. 

— Я знаю, — мягко ответил Саратонга. — Я сделаю все, что в моих силах. Адан мне поможет. 

Староста посмотрел на Адана с таким же настороженным холодком во взгляде, с которым он смотрел и на брухо.

— Голодные и отчаявшиеся люди способны на многое, — наконец изрек староста. — Пусть никто из нас не узнает меры их отчаяния. 

***

Адан уже засыпал, когда абуэла осторожно потрясла его за плечо. 

— Твой брухо здесь! — сказала она, озираясь на дверь. — Говорит, что тебе надо вставать. Люди пришли за помощью. 

Голова была мутная и тяжелая, но Адан неожиданно для себя поднялся без всякого ворчания. Мало ли, кому нужна помощь. Схватив куатро, свою гитару, он вышел.

За спиной брухо угадывалось две фигуры — одна была совсем тоненькой, женской. Другая была выше и мощнее. 

— Слухи о том, что я затанцевал, уже разошлись, — сказал Саратонга. — Настало время проверить, способен ли я на что-то, кроме как поднимать вокруг себя пыль. 

До дома брухо все шли в полном молчании. 

Саратонга развел посреди дворика костер и уселся прямо на землю. 

— Повторите свою просьбу, — сказал он. 

В свете костра Адан узнал пришедших. Это была молодая пара, на свадьбе которой он играл год назад. Адан тогда хорошо их запомнил. Парень был угрюмый и будто сложенный из каменных блоков. Девушка была его полной противоположностью — живая и подвижная, как рыбка в воде. 

— Моя жена не может понести, — мрачно сказал парень. — Обычно к годовщине свадьбы жена уже рожает первенца, а она никак. 

Адан увидел, как девушка вздрогнула и обхватила себя руками. 

Саратонга встал и подошел к девушке. Он что-то шепнул ей на ухо, а она так же тихо ему ответила. 

Увидев это, парень сжал кулаки и двинулся было в сторону Саратонги, но тот остановил его властным жестом. 

— Я буду танцевать, — сказал Саратонга. — Будем надеяться, это поможет. Только об одном предупреждаю. Когда я начну, вмешиваться уже нельзя. 

Парень заколебался. Его взгляд метался между женой и брухо, но наконец он принял решение. 

— Хорошо, — неохотно сказал он и отошел к стене дома. 

Адан смотрел на Саратонгу, надеясь на то, что тот даст ему указание — что играть и как играть, но тот просто ободряюще улыбнулся ему. 

Вступил Адан неудачно. Он понял это не только из-за того, что Саратонга стоял без всякого движения. Мелодия, которую он начал наигрывать только потому, что ничего другого ему в голову не пришло, относилась к другим людям и к другому времени. 

Пальцы легли на струны, заглушив звук. Адан вздохнул и посмотрел на девушку. В свете костра ее лицо выглядело совсем детским и испуганным. 

Адану захотелось ее утешить и приободрить. 

Он поискал внутри себя созвучия, подходящие для этого, и заиграл снова. 

Адан играл, опираясь на свои воспоминания о свадьбе девушки. О том, как хороша она была. Как сверкали ее темные глаза, как блестели под солнцем косы, уложенные на голове короной. 

Мелодия не была быстрой. Она была тягучей и полной скрытого огня. Адан вложил в нее новые звуки из снов — перестук камней на дне ручья и утробное мурчание кошки, вылизывающей котят. 

Брухо скользил вокруг девушки, как если бы хотел разглядеть ее со всех сторон. Потом движения его совсем замедлились. Он почтительно замирал в сложных позах, требующих хорошего баланса, протягивал к девушке руки, как будто просил ее о чем-то. 

Казалось, что костер стал гореть ярче. Теплый свет выхватывал из темноты фигуру девушки — и Адану привиделось, что на ее месте стоит другая. Эта другая была более высокая и статная. Осанка ее была горделивой, а взгляд прямой и уверенный. 

Саратонга взял девушку за руку и повел ее по кругу. Она плыла в темноте, освещенная собственным светом, исходящей от кожи. Тяжелые юбки качались мягко и маняще. 

На секунду Адан забыл, что ему надо играть. Сердце его билось быстро, как у пойманного кролика. 

«Я буду молиться о жене, похожей на нее», — подумал он. — «Я стану заботиться о ней, а она будет светить мне даже в полной темноте».

Когда муж с женой уходили, они выглядели совсем иначе. Муж выглядел потрясенным, он робко обнимал жену за плечи, а та уже не выглядела такой испуганной. 

— Что за танец ты танцевал? — спросил Адан у Саратонги. — Танец плодородия? 

— Ты так ничего и не понял? — с досадой сказал брухо. — Девочка плохо ест и слишком много работает. Она не может забеременеть, потому что ей нечем будет кормить ребенка внутри себя. А этот дурень не замечает этого или не хочет замечать. Сейчас всем несладко, но он требует от жены слишком многого. 

Лицо брухо смягчилось. Он сжал плечо Адана и сказал:

— А ты молодец. Ты нашел правильную мелодию для нужного танца. 

— Танец восхищения? 

Брухо рассмеялся. 

— Со второй попытки ты догадался. Я танцевал для Первой Женщины, которая живет во всех своих дочерях. И девочка вспомнила об этом. Надеюсь, теперь она будет заботиться о себе, даже если в нем ничего не изменится. 

— Изменится, — усмехнулся Адан. — Ты мудр, брухо. Спасибо за урок. 

***

Утро началось с драки. 

Адан услышал мужские крики, даже не доходя до дома брухо. 

— Что ты с ней сделал, боров? Ты околдовал ее? 

На брухо наскакивал вчерашний муж, приведший с собой двух братьев. Братья казались испуганными, но кулаки сжимали решительно. 

Саратонга, стоял на пороге дома, скрестив руки на груди. Он уже не был похож на того, кто стоял перед всеми жителями пуэбло, когда староста отдал ему фигурку броненосца. В нем чувствовалась сила, а руки и ноги уже не были похожи на тесто. 

— Она отказалась ложиться со мной, — сквозь зубы сказал парень. — Она сказала, что уйдет к тебе. Станет твоей работницей, сестрой. Кем угодно, лишь бы ты разрешил ей остаться. Мне пришлось запереть ее. 

— Если ты поднял на нее руку, — тихо сказал брухо, — тебе не поздоровится. 

Парень скривился. 

— Может быть я и хотел это сделать. Но не смог. Наверное, ты и меня околдовал. 

— Это хорошо, что не смог, — улыбнулся Саратонга. — У тебя есть шанс начать все заново со своей женой. 

Кулак парня полетел прямо в лицо брухо. 

Адан не успел ничего понять, но воздух как будто дрогнул, а земля словно толкнула его в ступни. Он еле удержался на ногах, чего нельзя сказать о пришедших. 

Все трое лежали в пыли с изумленными лицами. 

— Вы росли без понимания, кто такой брухо, — мягко сказал Саратонга. — И в этом есть моя вина. Передай свой жене, что брухо живет один. Таковы правила. А еще передай ей, что она всегда сможет обратиться ко мне за помощью. Как и ты сам, когда поймешь, что свернул не туда. А ты поймешь. Не зря же она согласилась выйти за тебя замуж. 

Незваные гости уходили молча. 

— Я последний дурак, — сказал Саратонга Адану, бессильно осев на порог. — Я так ничему и не научился за те годы, когда раздумья были моим единственным делом. 

— Ты все сделал верно, — твердо сказал Адан. — Когда человек не хочет видеть правду, надо помочь ему ее увидеть. 

— Кстати о правде, — Саратонга поднял глаза на Адана. — Мне нужна твоя помощь. Мне нужна особая мелодия для особого танца. 

— Ты наконец-то будешь вызывать дождь? — с восторгом спросил Адан. 

— Нет, — коротко ответил брухо. — Я буду танцевать танец броненосца. Танец верного выбора. Тебе тоже нужно подготовиться. Подумай о всех своих решениях — верных и неверных. Подумай о мелодии, которая могла звучать тогда в твоей голове и сердце. 

***

Саратонга танцевал с двумя жердями, которые выглядели в его руках тоненькими палочками. 

Адан играл так хорошо, как никогда в жизни. Куатро в его руках перестала быть обыкновенной четырехструнной гитарой, а стала чем-то большим. Она звучала барабаном, когда того требовала мелодия, она гудела так, как гудит ее старший брат — гитаррон, она пела нежно, как поют цикады по вечерам. 

Брухо плясал сам, и плясали жерди в его руках. Периодически он с треском соединял их — и тогда от них отлетали щепки, которые ложились вокруг танцора замысловатым узором. 

Танец был долгим. Адан уже совсем выдохся, пальцы болели и требовали пощады. Наконец Саратонга остановился. 

Он долго изучал узор, выстланный перед ним из щепок, а потом повернулся к Адану. 

— Танец дождя танцевать нельзя. Будет то же самое, что и в прошлый раз, а возможно, что и хуже. 

Адан побледнел. 

— Ты понимаешь, что без дождя мы обречены? Может, все-таки рискнуть... 

— Дождь будет. Он уже идет, я чувствую его. Просто надо подождать и не торопить его. Уж что-то, а я знаю толк в ожидании. И знаю, когда нужно отступиться. 

Заморгав, Адан уставился на Саратонгу. В голове промелькнула мысль о том, что брухо может просто бояться, и о том, что страх ошибки может заставить в узоре из щепок углядеть указание отступиться. 

— Я надеюсь, что ты прав, — потерянно сказал Адан. — Пусть ты окажешься прав. 

***

Перед домом брухо собралось все пуэбло. Люди стояли под выцветшим небом без единого облачка и молча смотрели на Саратонгу. 

— Сейчас ты будешь танцевать, — сказал староста. — Больше ждать нельзя. Ручьи совсем обмелели, мы выбиваемся из сил. Если урожай погибнет, то и мы тоже вслед за ним. 

— Я разговаривал с богами, — успокаивающе сказал Сараторнга. — Дождь придет сам, его нельзя торопить. Если я станцую, на моей совести будут еще погибшие. 

— Ни с какими богами он не разговаривал! — прокричала какая-то женщина. — Я видела, как он скакал с палками, раскрошил их в труху, а потом ушел домой. 

— Боги разговаривают с нами так, чтобы мы могли понять их, — сказал Саратонга. — Я — ваш брухо. Я желаю вам только добра. Доверьтесь мне. 

— Моя жена чуть было не ушла к тебе, — выкрикнул из толпы уже знакомый Адану парень. — Я доверился тебе, я привел ее к тебе. 

Стоявшая рядом с парнем девушка вздернула подбородок и сверкнула глазами. 

— Будешь орать, — сказала она, — точно уйду. 

По толпе пронесся смешок, но он быстро затих, когда староста вышел вперед. 

— Ты танцуешь прямо сейчас, — медленно выговаривая каждое слова, повторил староста. — Иначе у нас нет больше брухо. 

Саратонга отрицательно покачал головой. Он смотрел на небо, как будто ожидая, что там ниоткуда появятся облака, готовые пролиться драгоценной влагой.

Облаков не было. Брухо с отчаянием посмотрел на жителей пуэбло. Руки его дернулись, словно он хотел вытянуть их в просьбе о пощаде или доверии.

Выражение его лица дало разрешение на то, что случилось дальше. Староста швырнул булыжник первым.

Камень не долетел до брухо, но долетели другие, последовавшие за ним. Брухо не сопротивлялся и не уходил в дом. Он просто стоял и вздрагивал, когда очередной камень попадал в него.

Адану стало страшно. Люди вокруг него выглядели совершенно незнакомыми. Они швыряли камни, которые они принесли с собой в карманах и сумках, молча, сжав зубы. 

Он побежал к брухо, уворачиваясь от летящих камней, но тот сделал движение рукой — и Адана отбросило назад.

— Да сделай же что-нибудь! — кричал Адан, вставая с земли. — Не стой истуканом!

Адану отчаянно не хватало гитары, оставленной дома. Казалось, он может сыграть так, что люди одумаются. 

Мелодии — грозные, грустные, отчаянные — звучали в ушах. Звуки, пришедшие из снов и из жизни, пульсировали в крови, складываясь во что-то цельное. 

Когда один из камней задел голову Саратонги так, что он покачнулся, схватившись за висок, Адан швырнул слышимую только ему мелодию к брухо. 

Саратонга повернулся к нему и уставился округлившимися глазами. 

— Я слышу, — прочитал по губам Адан. 

Брухо все-таки стал двигаться под пойманную мелодию. Камни продолжали лететь в него как рой огромных насекомых, но он уклонялся от них легко, будто играючи. 

В этот момент над головами раздался сухой треск. Треск, похожий на треск палок в руках у Саратонги. 

Жители пуэбло подняли глаза на небо. Внезапно появившийся ветер стал трепать юбки, а в воздухе появился странный запах. 

Из-за ближайшей горы на пуэбло понеслись облака. Темные, плотные, похожие на обросших и грязных овец. 

Первые капли упали на всех одновременно, потому что одновременно же люди и закричали от счастья и облегчения. 

Адан подбежал к Саратонге, который присел на порог в любимой позе — ноги широко расставлены, руки спокойно лежат на коленях. 

По его виску текла кровь, смешиваясь с дождевой водой. 

— Сегодня ты играл так, как даже мой брат не играл, — сказал Саратонга Адану, присевшему рядом. — Тому все-таки инструмент был нужен. Ты помог мне сделать верный выбор — жить. Правда, теперь все решат, что мой танец и вызвал дождь. 

Адан пожал плечами. Он смотрел на то, как люди разбегаются по домам, подставляя дождю ладони и лица. 

Саратонга достал из кармана фигурку броненосца и протянул ее Адану. Тот потрогал острые уши и с возмущением сказал: 

— Нет, ну надо же — отдать свою жизнь только ради того, чтобы петь лучше лягушек! Да кто угодно поет лучше лягушек! 

Адан говорил и говорил, а Саратонга смотрел и видел другое, самое важно — то, как бережно руки музыканта поглаживают круглую спинку броненосца. Того, кто сам стал инструментом.

Первая часть тут 

Анна Бурденко: Танцует Саратонга