Жили-были дед да бабка..

— Дед, дед, а где бабушка?
— На бабушке волки в лес срать уехали, — очень серьезно ответил мне дед.

Мы стали ждать пока волки посрут и вернут нам бабушку. Ждали долго, так что я даже проголодался и уснул. А дед, воспользовавшись отсутствием свидетелей, достал заначку и выпил. 

Бабушка вернулась за полночь. Она была известной знахаркой. Лечила и людей, и всякую животину. А дед из нее веревки вил и всячески изводил со свету. 
— Вернулась, милая! — пролаял дед. — Как здоровьице у Тамары Егоровны? Не померла ещё, карга старая?

Услышав разговоры, я проснулся. 
— Ба, ты вернулась! Значит волки уже посрали!
Бабушка недоумевающе смотрела то на меня, то на деда.
— Твоя школа, ирод кривой, — буркнула она деду. — Учишь дуростям, чтобы таким же идиотом вырос. Смену себе готовишь.
— Уму разуму парня учу. Веселю немножко. Дуростям его в школе научат, сколько угодно. А жизни — только родной дед.
— Ты научишь, ага.
— Ба, я есть хочу.
— Щас, милый. Щас бабушка разогреет.
Ты чего не мог дитю поесть разогреть, ирод рукожопый, — бурчала она.
— Не моя забота. Я — добытчик. Мужчина в доме — для красоты даден.
— То-то я и смотрю ты в зеркале не отражаешься, таков красавец. Уже и выпить успел.
— Ничего я не пил. Ваня, скажи ей, не пил я, — обратился дед ко мне.
— Я не видел.
— Защитник. Конечно, на бабушке можно ездить, она двужильная. А деда беречь надо.
— Не кряхти, лучше ребенка накорми, помрёт с голоду. Твоя вина будет.
— Лучше б ты помер, — буркнула бабушка гремя кастрюлями. 

Утром я встал рано. Солнце только-только начало стучаться в окна. Сбегав до ветра я снова юркнул под теплое одеяло. Но уже не спалось. А ещё было нехорошее предчувствие, что что-то случилось. Хотя ещё вчера вечером всё было хорошо. Да и спать поздно легли. Прошло всего-то ничего.

Я встал и пробрался в комнату к бабушке. Она мирно сопела на тахте. В ногах у нее спала, свернувшись клубком, кошка Мурка. Я погладил Мурку и она вытянувшись перевернулась на другой бок.
В комнате деда было тихо. Это настораживало, потому что обычно он храпел как трактор. Я подошёл ближе к его кровати. Лицо не выражало никаких эмоций. Я прильнул ухом к его губам, дыхания не слышно. Испугавшись, я стал со всей мочи колотить деда по груди. Он не просыпался. Тогда я выбежал из его комнаты, чтобы разбудить бабушку.

— Ба, ба, скорей вставай, дед, с ним что-то не так, — кричал я и плакал.
Спросонья, бабушка не сразу поняла, чего я от нее хочу.
Потом мы вместе подошли деловой кровати, бабушка потрогала деда за шею, повернулась ко мне и сказала: «Ну всё, теперь на дедушке волки срать поехали».
— А когда он вернётся?
— Да никогда, — улыбнувшись ответила она и ушла в кухню, откуда был слышен её зловещий заливистый смех и грохот посуды.