Вечерний урок ОБЖ

Когда я услышала истерично завывшую сирену, почти никакой паники не было. Разве что, совсем капелька крохотная. Потому что порядок действий в случае химической тревоги, я знала хорошо. Просто Катька однажды в школу не пришла — заболела, и весь день мне пришлось на самом деле учиться. Тяжело было, конечно: целых пять уроков слушать, записывать, запоминать. И ни поболтать ни с кем, ни посмеяться, ни в балду не поиграть. В тот день нам на ОБЖ, как раз, и рассказали, как быть, если вдруг взорвётся Коксохим или что-то куда-то убежит с Уралхимпласта.

Я несколько раз глубоко вдохнула ртом, выдохнула носом и мысленно перенеслась в класс ОБЖ, где на стенах висели плакаты с грустными травмированными мальчиками и девочками, а в углу лежал безрукий, безногий и бездыханный манекен Виталик.

— Некрасова, ты что тут делаешь? Вечер на дворе! — гаркнул круглый, как мячик, Валерий Михайлович, сидевший за столом и заполнявший журнал. От удивления он выпучил глаза и стал таким смешным, что я не удержалась и хихикнула.

Валерий Михайлович стукнул кулаком по столу.

— Никаких хихонек в кабинете ОБЖ! Будь серьёзнее! Учебники по ОБЖ написаны кровью! Точнее, напечатаны они, конечно, обычной краской, ты не бойся. Но оригинал — очень кровавый.

Я хихикнула ещё разок, но тут же сделала максимально серьёзное лицо.

— Валерий Михайлович, я к вам за советом. Что делать, если...

Но Валерий Михайлович приложил палец к губам, зашикал, прислушался и спросил:

— Маша, у тебя там сирена орёт?

— Ага.

— Тогда, слушай меня внимательно. Беги и включи телевизор, там сейчас должны передавать сигнал «Внимание всем!».

Вернувшись в комнату, я сразу же увидела испуганные сестрёнкины глазёнки.

— Так, Юлька, не паникуй, — уверенно сказала я ей и улыбнулась, — помоги, давай, найти пульт от телика.

После недолгих поисков, пульт был вытряхнут из пушистого зайца-тапочка. Я нажала на красную кнопку, экран загорелся и мужской голос из телевизора сообщил:

— Внимание всем! Внимание всем! Это не учебная тревога! Только двадцать пятого и двадцать шестого октября в ДК «Современник» распродажа конфискованной белорусской верхней одежды!

— Это что-то не то, — сказал мой внутренний Валерий Михайлович, — попереключай каналы.

Я сделала звук погромче, чтобы заглушить вой сирены, и передала пульт Юльке.

— На, поищи мультики.

А сама перенеслась обратно в класс.

— Телевизор включила, — отчиталась я, — что дальше?

— Передали что за утечка? — спросил Валерий Михайлович. — Хлор? Аммиак?

— Нет, — ответила я, — но передали, что можно принести свою старую шубу и поменять её на новую.

Валерий Михайлович задумчиво поправил пальцами усы.

— Совсем там с ума, что ли, посходили... Ладно. Будем исходить из худшего. У нас есть минут десять. Тебе нужно собрать продукты питания и воду. Запас где-то на три дня.

— Три дня... — повторила я, размышляя, что можно взять. — Возьму кастрюлю с борщом, нам её, обычно, на неделю хватает.

Валерий Михайлович схватился за голову.

— Какой борщ, Некрасова? Живо на кухню, хватай, что найдёшь, и упаковывай в герметичную тару!

Я снова в комнате. Выскользнула в коридор, оттуда на кухню. Взяла пакет из пакета с пакетами, поставила табуретку, залезла на неё и открыла верхний шкафчик. Хватала всё, что попадало под руку — пряники, печенье, овсяные батончики и банка с шоколадной пастой. Спрыгнула с табуретки, оглянулась вокруг. Что же ещё? Вода! Попробовала потянуть двадцатилитровую бутыль, но она не поддалась, поэтому пришлось довольствоваться коробкой с апельсиновым соком.

Вернувшись с добычей в комнату, я увидела, как Юлька широченными глазёхами смотрит за мельтешащими на экране картинками. Эх, мелочь! Я тоже когда-то любила мультики, но не смотрела их уже, наверное, недели две. Я закрыла глаза.

— Запас еды — есть!

— Отлично, отлично...

Валерий Михайлович встал со стула и подошёл к шкафу.

— Вам с сестрой нужны средства защиты органов дыхания, — сказал он, достал из шкафа два противогаза и протянул мне. — Держи, размеры ваши.

— А как я их, блин, заберу... — растерянно пробормотала я.

Валерий Михайлович хлопнул себя по лбу.

— Етит твою! Совсем забыл, что они, как и я, воображаемые. Ладно. Ватно-марлевые повязки дома есть?

Я покачала головой.

— А я ведь задавал их сделать, Некрасова! — возмутился он. — Попляшешь ты у меня в четверг. Если доживёшь, конечно. Ладно, ладно. Платочки, хотя бы, найди.

— Хорошо, сейчас сделаем, они в верхнем шкафу в комоде. А что дальше?

— Дальше тебе нужно взять с собой следующее: фонарик и батарейки к нему, радиоприемник, часы, деньги и телефон.

Я собралась уже было возвращаться в комнату в поисках всего перечисленного, как вдруг, внезапно, поняла:

— Блин, так всё, что вы сказали, оно и так уже в телефоне.

Валерий Михайлович задумался.

— А, ну да. Точно. Я же ОБЖ вам даю по учебникам из 90-х ещё, забыл совсем. Тогда всё, остаётся вам укрыться в каком-то убежище. Вероятнее всего, произошла утечка аммиака. Так как он легче воздуха, вам нужно спрятаться куда-нибудь пониже. 

— Поняла. Спасибо, Валерий Михайлович!

Он потрепал мне волосы.

— Давай, Некрасова. Главное, не бойся. Как всё пройдёт, выходи на связь.

И я с концами вернулась в комнату.

— Юлька, — окликнула я сестру, — нужна помощь. Тащи все одеяла и покрывала, что найдёшь.

А пока она потрошила поддиванные ящики с постельным бельём, я расставила в углу комнаты, рядом с креслом, стулья — будущий фундамент нашего укрытия. Одно одеяло я постелила на полу, второе накинула на спинки стульев, придавив края подушками к сиденьям, а поверх одеяльной крыши — покрывальные и пледовые стены.

— Залазь, — сказала я сестре, приоткрыв вход в наш бункер, и та, беспокойно прислушиваясь к перекрикивающей телевизор сирене, нырнула в безопасную темноту. Следом за ней, шурша пакетом с припасами, заползла я и включила на телефоне фонарик.

— Бу! — крикнула я, направив свет фонарика себе на лицо и скорчив рожу.

— Балда! — засмеялась Юлька.

— Блин, я тетрадку не взяла. В балду не поиграть. Ну и ладно, переживём.

Мы достали из пакета наш провиант и молча съели по прянику.

— Как думаешь, долго нам здесь прятаться? — спросила Юлька.

— Не знаю, может быть дня три — ответила я.

— Ого.

И мы снова замолчали.

— Расскажи что-нибудь.

— Что? — спросила я.

— Что-нибудь смешное.

Смешное, смешное... Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить тот смешнючий стишок, который мне на днях рассказала Катька.

— Некрасова, ты что опять тут делаешь?! А ну, в укрытие! — закричал Валерий Михайлович.

— Извините, я не к вам, я стишок вспоминаю, — сказала я и исчезла из кабинета.

Как же там было? Блин, там такой прикол, как его...

— Вспомнила! — радостно крикнула я и начала декламировать:

— У Пети в сумке — вот-те на! Лежит большой кулёк...

И тут я, внезапно, осеклась и поняла, что хорошие старшие сёстры такие стишки младшим не рассказывают.

— Говна? — неуверенно продолжила Юлька.

— А? Что? Нет, конечно! — возмутилась я, наверное, даже слишком переиграно. — Ты дослушай сначала.

Я лихорадочно попыталась перепридумать стихотворение.

 

— У Пети в сумке — вот-те на!

Лежит большой кулёк... фисташек!

Ну ты, конечно, Юлька, скажешь!

Какого, блин, ещё говна?!

 

М-да. Лучше не стало. Но, увидев, как Юлька заливисто засмеялась, я расслабилась — это сейчас самое главное.

— Говна! — хохоча повторила она.

— Ну всё, всё, хорош! Маме только не смей этот стишок читать, — сказала я и опасливо прислушалась: сирена, срываясь, визжала всё громче.

Мы заточили ещё несколько пряников и пару батончиков, запили соком. Поняли, что запивать апельсиновым соком сладкое не лучшая идея. Покуксились. Помолчали.

— Расскажи ещё что-нибудь.

— Блин, я не знаю что. Сказку хочешь?

— Давай, — радостно ответила Юлька. Она села по-турецки, упёрла локти в колени и уткнулась подбородком в ладошки.

— Значит, сказка. В общем. Жила-была на свете принцесса. Звали её Хрюля.

— Эй!

— Что, «эй»? Это французская сказка, во Франции так кучу девочек зовут. Так вот. Звали принцессу Хрюля, и была у неё сестра, тоже принцесса, звали её Мария-Антуанетта...

Юлька рассмеялась и толкнула меня.

— Эй! Почему я — Хрюля, а ты — Анетта какая-то?!

— Да это, блин, вообще не про нас! — попыталась ответить я серьёзно, но не смогла сдержать смех. — В общем. Хрюля и Мария-Антуанетта были самыми красивыми, умными и клёвыми принцессами на всём белом свете. И принцы всех стран мечтали на них жениться.

— Фу.

— Сама ты «фу». Со всех концов земли присылали принцессам кучу всяких подарков и портреты писанных красавцев, один был вообще точь-в-точь Джонгук из BTS.

— Ого. Джонгук красивый, ладно.

— Согласна. Но Король и Королева очень любили своих дочерей и не хотели их никому отдавать. И однажды...

Внезапно в коридоре что-то с грохотом упало на пол, послышался громкий топот, на кухне разбилось что-то из посуды. Я взяла Юльку за руку и попыталась отвлечь от шума.

— Так вот, не хотели дочерей отдавать. И однажды Королева сказала...

— И в этом, по-твоему, тоже я виновата? Знаешь, что? Пошёл ты, Олежа, на хуй! — раздался крик из коридора.

Я испуганно посмотрела на Юльку — даже в свете фонарика было видно, как побледнело её лицо, а слёзки уже вовсю взбирались на колёски.

— Тахикардия, резь в глазах, слезотечение, — услышала я голос Валерия Михайловича. — Все симптомы налицо — аммиак. Не дай ей надышаться. Доставай платок.

Я вытерла Юльке платочком слёзы, обняла её и крепко-крепко прижала к себе, чувствуя плечом её частое горячее дыхание.

— Ну-ну-ну, Юльчонок, тише... Сейчас они успокоятся.

Аммиак, видимо, добрался и до меня — слишком уж стало резать в глазах. Но плакать было нельзя.

Мама что-то кричала в коридоре — никакой громко работающий телевизор не смог бы её заглушить, а я всё прижимала сестрёнку, и болтала что-то, болтала, про то, как Юлька притащила однажды улиток в кармане, а потом у неё провоняли шорты, и про то, как я на прошлой неделе хотела перепрыгнуть лужу, но поскользнулась и шмякнулась в неё, и про то, что если Юлька не будет плакать, то папа обязательно возьмёт нам щенка, а не щенка, так котёнка, а не котёнка, так хомячка, а не хомячка, так хотя бы пиццу закажет, и про то как...

Лязгнул замок, громко бахнула железная дверь, сирена замолкла. Мы сидели в своём бункере, прижавшись друг к другу, и слушали как снаружи Губка Боб из телевизора пищал какие-то глупости Сквидварду.

Открылась дверь в комнату. Кто-то выключил телевизор.

— Тук-тук, можно? — донёсся через пледово-покрывальную стену до нас папин голос.

Папа приподнял полог и заглянул к нам.

— Терем-теремок! Кто в теремочке живёт?

Юлька посмотрела на папу через моё плечо, всхлипнула.

— Я Хрюля, — сказала она.

— Я Мария-Антуанетта, — сказала я.

— О как... — растерялся папа. — А я по-прежнему Олег. Двигайтесь давайте.

Он протиснулся в одеяльный противохимический шатёр и обнял нас.

— Уютненько у вас тут. Тесновато, правда... Но в тесноте, да не в обиде! О, батончики! Я возьму?

Юля протянула ему кулёк с конфетами.

— Пап, а мама ушла? — спросила она, всхлипывая.

— Вы, принцессы, так не расстраивайтесь. У мамы сейчас сложный период. Чуть покричала вот опять, скоро упокоится. Сегодня она переночует у вашей бабушки. Я надеюсь. Да... А потом вернётся. Всё будет хорошо, нужно только подождать. Время лечит. Время, оно, понимаете, как хлеб — всему голова. При этом, времена не выбирают, в них живут и...

— Пап, — перебила его Юлька, — а вы возьмёте нам щенка?

— Не-а, мы же уже об этом говорили.

— А, тогда...

— Так, пропустим стадии с котёнком и хомячком и сразу перейдём к пицце, хорошо? Сейчас закажу.

Он достал из кармана телефон.

— У нас там борща кастрюля ещё на неделю, — сказала я зачем-то.

Папа засмеялся.

— Ты посмотри, какие мы взрослые. Борщ у неё. Не убежит твоя кастрюля. А сегодня у нас пицца «Пепперони»!

— Фу-у-у, — протянула Юля. — Давай с ананасами?

— Фу-у-у, — ответил ей папа. — Давай её, договорились.

Он начал набирать номер, как вдруг телефон зазвонил сам, и папа взял трубку.

— Алло. Да, да, слушаю. Кто это? О! Здравствуйте. Чем обязан? А? Нет, всё в порядке. Что? Нет, нет, конечно. Не переживайте, разумеется все живы и здоровы. Ага, передам. Хорошо. До свидания.

Папа положил трубку и удивлённо нас оглядел.

— Кто звонил? — спросила я.

— Странно так. Учитель твой. ОБЖ-шник, вроде бы, Валерий Михайлович. Напился, что ли, не пойму. Что-то спрашивал про аммиак какой-то. Про утечку с Коксохима. Сказал, чтоб ты обязательно ватно-марлевые повязки сделала.

Увидев, как я ошарашенно выпучила глаза, папа пожал плечами.

— Вот и я ничего не понял. Ну и фиг с ним. Значит что, принцессы, заказываем ананасную, да?

— Передай ему, что сам он напился, — услышала я обиженный голос Валерия Михайловича.

А я тихонько хихикнула, но пообещала себе, что буду на ОБЖ всегда предельно внимательна. Не хотелось бы, конечно, совсем-совсем не хотелось бы, но я прекрасно понимала, что эти знания пригодятся нам с сестрёнкой, скорее всего, ещё не один раз.

#антиподы

Турнир «Антиподы»