Измерения (на конкурс дорогого нашего Покса)

Фи проснулась и немного понежилась в постели, вытягивая конечности. Когда нижние достигли подходящей длины, она тихонько сползла с высокого ложа и пошлёпала к выходу из пещеры. 
Великолепие летнего утра ворвалось в лёгкие пахучим воздухом, запуталось в шёрстке свежим ветром, сладким счастьем добралось аж до седьмого сердца. Фи обернулась, фокусируя взгляд на спящем на оставленном только что ею ложе.
— Алик, — она с удовольствием, слегка растягивая гласные, произнесла его имя. Покопавшись в его генетической памяти, приняла облик Линды Евангелисты — человеческой самки, от которой пёрся один из прадедов Алика.
Покачиваясь и на ходу приспосабливаясь к длинным красивым подпоркам, Фи вернулась к постели.
Глаза Алика открылись и встретились с глазами Фи. 
— Ух ты, ничего себе. Какая ты сегодня красивая, — хриплым ото сна и вожделения голосом проговорил он и легонько потянул её за руку, увлекая на ложе. Она послушно подалась к нему. Алик повернул её на спину и, нависая над ней, жадно и нежно стал целовать в губы. Фи отвечала на поцелуи горячими губами Линды Евангелисты. 
Легко касаясь её кожи, он добрался до маленькой упругой груди и приступил к поочерёдному посасыванию, покусыванию и облизыванию двух очаровательно торчащих сосков. У Фи перехватило дыхание, задохнувшись, она с силой нажала на его плечи, заставляя опустится ниже, к её изнывающему от ожидания, влажному лону...
Когда язык Алика Кукса раскрыл губы Фи и дотронулся до клитора, она вскрикнула и перестала себя контролировать. Она не чувствовала собственное тело, только невероятное, почти невыносимое наслаждение.
Алик гладил её шелковистую шёрстку на груди, животе. Обнимал её всю, похожую сейчас на огромную плюшевую подушку-думку. Слушал, как бешено колотятся семь её сердец, отбивая сумасшедший ритм, напоминавший ему «Воздушную кукурузу».
А ведь они могли никогда и не встретиться, если бы...
...В ту ночь Фи не спалось, и она подумала, что самое время заняться выуживанием предметов и существ из параллельных Вселенных. Неплохо было бы притащить, например, желтопёрого балабола-пересмешника из третьего измерения, чтобы он спел колыбельную. Сосредоточившись, она принялась творить заклинание. Внезапно, на середине фразы, у Фи ужасно защекотало в носу, и она чихнула, но решила поэкспериментировать и закончить заклинания, несмотря на помеху.
В это самое время в девятом измерении, в квартирке на улице лётчика Зюзюкина, Алик Кукс репетировал перед зеркалом. Он распахивал жёлтое пальто, демонстрируя отражению волосатый живот и бритые, свободно свисающие причиндалы. При этом старался состроить такое выражение лица, которое стало бы дополнительным бонусом в глазах барышень бальзаковского возраста, ибо именно их Алик собирался соблазнять и поражать всем своим «богатством», скрываемым до поры под жёлтыми полами пальто. И поразил бы, если б Фи не чихнула...
...Алик в очередной раз распахнул пальто, пристально и, как ему казалось, сексуально посмотрел в зеркало. Но вместо собственного отражения увидел Фи.
— Всё, допился-таки до ленивца, — спокойно произнёс Алик и тихо ушёл в астрал.
Фи, ожидавшая жёлтопёрого пересмешника, разглядывала лежавшее перед ней неизвестное и странное существо. Раньше она таких никогда не видела. Покопавшись по-быстрому в его мозгах, она приняла облик женской особи, выудив его из верхнего слоя памяти существа в жёлтом. Правда, в оригинале на лбу у воспоминания красовалась надпись «я бы вдул», а Фи решила, что копировать все нюансы необязательно, и оставила лоб девственно чистым.
Очнувшись, Алик увидел перед собой длинноногую, узкобёдрую красотку с тонкой талией и огромной силиконовой грудью. Поэтому снова отключился, но всего на одну минуточку. Ему не терпелось показать проказнице своё умение и мастерство в области куннилингуса. Что он и сделал незамедлительно, чем сначала весьма озадачил Фи, и она уже было откусила ему голову, но через мгновение передумала, ибо никогда в жизни не испытывала подобного...

...Фи мысленно улыбнулась воспоминаниям. Поддаваясь непреодолимому желанию обнять и благодарно прижать к себе Алика, она отрастила и вытянула гибкие конечности. Фи гладила любимого по волосам, обнимала и прижимала к себе, испытывая сентиментальную нежность, которая с каждым мгновением росла, переполняя Фи, стремясь к бесконечности.

Фи поняла, что сейчас, от переизбытка чувств, откусит Алику голову. Она сконцентрировалась и, сделав над собой усилие, вновь приняла облик Линды Евангелисты.
— Зачем? — Алик мягко раздвинул коленом её ноги. — Оставалась бы собой.
Фи усмехнулась, податливо раздвигая подпорки Евангелисты и принимая в себя Алика.
Он долбил Фи Евангелисту со счастливой улыбкой на устах. Теперь он на самом деле был счастлив. И не только в данный момент, а вообще. Его необыкновенная Фи легко принимала облик любой красотки, которая когда-либо занимала мысли его или его предков. И ни одна из этих прекрасных женщин ни разу ему не отказала. Напротив, каждая отвечала на его ласки с таким жаром, будто он был Ален Делоном в лучшие его годы. Алик увеличил темп и размах, приближаясь к семяизвержению. Облик стонущей от наслаждения Фи менялся как в калейдоскопе. Алик кончил в тот момент, когда она была собой — здоровенным плюшевым пуфиком.
Однажды они пили кофе на плоской площадке у входа в пещеру, вдыхая запах нагретых солнцем трав и цветов. Алик любовался нежным лицом сидящей напротив Скарлетт Йоханссон. Она улыбнулась ему и неожиданно заплакала. Слёзы жемчужинами скатывались по её гладким розовым щекам и со звонким стуком бились о каменные плиты.
— Что случилось? — встревожился Алик, предусмотрительно подставляя под жемчуг невесть откуда взявшийся старый картуз.
— Наше время истекло. Я должна вернуть тебя обратно в твой мир, — она обречённо посмотрела на Алика прекрасными голубыми глазами.
— Навсегда? — Алик растерянно заморгал. Ему совсем не хотелось обратно к зеркалу. Из левого его глаза выкатился крупный голубой топаз, Алик едва успел подставить картуз.
Лицо Скарлетт Йохансон приобрело тоскливое выражение. Она кивнула.
Сжимая в руках картуз с жемчугом Алик, вглядывался в своё отражение.
— Я что-нибудь придумаю, — услышал он голос Фи, донёсшийся откуда-то издалека, и поэтому звучавший совершенно неубедительно.
...Жемчуг Алик, конечно же, продал, выручив за него гигантскую сумму, деньги положил в банк и жил ни в чём себе не отказывая. Но жилищные условия не улучшал, оставаясь всё в той же одноклеточной берлоге на улице лётчика Зюзюкина. Ежедневно надевал жёлтое пальто и репетировал перед зеркалом. Когда ему становилось совсем скучно, он плакал и проводил конкурсы на сайте Альтерлит, пока однажды Фи не пукнула во время очередного заклинания.