Зеленое солнце

Пашка стянул шорты и спустился к воде, ежась от утренней свежести. Туман над водой прятался от солнца под берегами и в камышах. Колыхнула воду стайка плотвы, вслед за ней ударила крупная рыба. И снова в зеркальной глади отразилось умытое небо и солнце, продирающееся к зениту сквозь заросли на дальнем берегу.

Пашка шагнул в воду. Зашел сперва по колено, потом по пояс. Озноб потянулся вверх по животу, по бокам, но мальчик сдержал дрожь и присел в воду раз, второй, выпрямился и замер, согреваясь. Видны были на дне камушки, брызги раковин, ползущие улитки. В глубине все таяло в темном придонном тумане.

Пашка нырнул, неторопливо загребая руками, чтобы не взбаламутить тонкий ил. Утреннее солнце колыхнулось над головой, перекрасившись из желтого в зеленое, насыщая подводный мир зеленью и голубизной. Тонкими нитями тянулись со дна к поверхности лениво танцующие водоросли. Плотвички пощипывали рыхлые клочья темно-зеленой тины. Прополз по дну небольшой рак. Вчера, чуть в стороне от пляжа, наловили таких целую кастрюлю. Пашке тогда показалось, что в донной мути ворочалась огромная клешня. Но пацанам ничего не сказал, потому что, сколько не нырял потом, так и не увидел ее второй раз. 

Пашка ныряет глубоко, старательно прочесывая дно от самого пляжа к соседнему плёсу. Выныривает, шумно дышит и вновь уходит в тусклый мир зеленого солнца. У самой границы пляжа он замечает на дне смутное светлое пятно. Дает минутку отдышаться и снова ныряет. Глубина начинает выталкивать, Пашка делает два мощных рывка руками и чуть не кричит, вглядевшись. На дне, будто запутавшись между темных коряг, покачивается утопленник — совсем маленький пацан. 

Пашка успевает увидеть пустые глазницы, болтающиеся лохмотьями разорванные щеки, выпотрошенный живот. Он разворачивается, и сильно толкнувшись руками и ногами, поднимается к поверхности, когда что-то хватает его за ногу. От неожиданности и испуга Пашка выпускает из легких остатки воздуха. Почудилось, что это утопленник потянулся за ним. Но только почудилось: тело так и осталось в глубине зеленоватым светлым пятном, а за ногу его зацепила какая-то крепкая и тонкая нить. 

Пашка дернулся и освободился. Воздуха совсем уже не было, и он бросился наверх, прямо в колышущуюся у поверхности сеть. Пытаясь освободиться, Пашка все сильнее запутывался, но продолжал барахтаться. Попытался подняться к поверхности вместе с сетью, но сил уже не хватало, грудь начала гореть, и так хотелось вдохнуть хоть глоточек воздуха. Сеть тянула ко дну, сковывала движения, мешала. Пришла паника, и Пашка забился, понимая, что некому прийти на помощь. Легкие разрывало, и он, сам того не желая, вдохнул полной грудью. Грудь сразу же наполнилась ледяной тяжестью, которая ощутимо потянула его вниз. 

Пашка еще успел понять, что тонет, и даже успел удивиться, что утром здесь могут найти сразу двух утопленников. И поразился своему спокойствию, с которым он наблюдал, как погружается в мутную мглу.

Пашка погружался в мутную мглу, уже не в силах шевельнуться, будто скованный холодной глубиной. Истерзанное рыбами и раками тело утопленника приближалось. В последний миг перед забытьем Пашка еще увидел, как из темноты поднялась кривая лапа с огромной клешней, протянулась к телу утопленника и с усилием вырвала кусок кожи с мясом прямо с бедра. 

Пашка закричал... и сел в кровати. Пронизанная рассветными лучами комната успокоила. Пашка потряс головой, освобождаясь от кошмара. Как часто бывает с утра, кошмар возвращался в глубину сна, оставляя после себя жутковатое ощущение холода, тяжести и почему-то зеленого солнца. Еще через минуту забылись и ощущения.

Пашка тихонько вышел в сени, когда ходики на кухне показали начало шестого. Надо было спешить. Вчера он так и не разглядел померещившегося монстра. Хотел найти его сегодня, пока вода была чистая. Не поймать, так хоть увидеть гиганта собственными глазами. Пляж был прямо за околицей, слева от плеса. 

Пашка стянул шорты и спустился к воде, ежась от утренней свежести. Туман над водой прятался от солнца под берегами и в камышах. Колыхнула воду стайка плотвы, вслед за ней ударила крупная рыба. И снова в зеркальной глади отразилось умытое небо и солнце, продирающееся к зениту сквозь заросли на дальнем берегу.