Красная Шапочка (окончание)

/Окончание.../

Таня сидела на кушетке, а Вильгельм встал из-за стола, держа в руке какой-то гаджет яйцеобразной формы величиной как раз с гусиное яйцо, подошел к Марии и встал с ней рядом. Тут Таня заметила, что комната увеличивается. Стены и потолок стали отъезжать, плавно, но довольно быстро — как в каком-нибудь фантастическом фильме. Буквально за несколько секунд офис превратился в спортзал. Стол уехал вместе со стеной в дальний угол, а Мария с Вильгельмом оказались стоящими в центре. Таня ошеломленно смотрела на них — такой реальной иллюзии она ещё не переживала.

Затем они стали раздеваться, бросая одежду на пол, и через минуту стояли уже обнажёнными, причем гаджета в руке у Вильгельма теперь не было — он тоже лежал на полу среди одежды. Они повернулись лицами друг к другу и стали, медленно пятясь, расходится. Таня не уловила тот момент, когда их очертания начали меняться — начало оказалось слишком естественным. Это не было похоже на то, что в компьютерной графике называется морфингом. Там трансформация проходит плавно и везде одновременно, а тут как бы частями: что-то еле заметно трансформировалось в одном месте, потом в другом, потом одновременно в нескольких других местах, потом опять в прежнем и так циклично и в непредсказуемом порядке они росли, меняя форму, цвет, фактуру и через некоторое время посреди зала стояли два огромных, метра по три или даже больше, монстра с шерстью невероятной расцветки, видом напоминающие представленного на картинке Волка, но всё же совсем другие.

Монстр, который Мария, вдруг двинулся к Тане, и та еле удержалась, чтобы не вскочить и с визгом не кинуться убегать. Мария подошла, наклонилась и протянула лапу, когтями вперед.

— Коснись, — услышала Таня глухой низкий голос.

Она осторожно протянула руку и потрогала лапу Марии, погладив пальцами синеватую кожу, покрытую темно-фиолетовой шерстью.

— Отойди в сторонку, — сказала Мария, и Таня почувствовала её дыхание на лице и волосах.

Она отошла к двери, а Мария легко взяла кушетку, подняла одной рукой, а другой смяла металл и пластик. Бросив скомканную кушетку на пол, Мария в развороте опустилась на четвереньки и уже по-звериному ушла к центру. Таня, прислонившись спиной к двери, изумленно наблюдала, как Мария и Вильгельм трансформировались обратно — в свой прежний человеческий вид, после чего стали одеваться.

Затем Вильгельм поднял с пола свой яйцеобразный гаджет и комната, теперь словно сжимаясь, тоже приняла свой прежний размер.

— Диван мы заменим, — сказала Мария. — Тебе нужно было убедиться, что я не оптическая иллюзия. Ну что, ты согласна стать Красной Шапочкой?

— Да, согласна, — сказала Таня. — Только я домой хочу.

 

— Привет, красотка! Куда идешь?

Он стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу раскидистой сосны, росшей у тропинки, и покусывал веточку.

«Какой симпатичный!» — подумала Красная Шапочка и остановилась, двумя руками держа корзинку перед собой.

— А ты с какой целью интересуешься?

Он помахал веточкой, явно не зная, что ответить, потом снова посмотрел на Красную Шапочку и, улыбаясь, сказал:

— Опять ходишь одна по лесу, вот я и подумал, может тебя проводить, как тогда, за поцелуй.

— Проводи.

Он оттолкнулся от сосны и вышел на тропинку.

— А вчера почему на Веселый Луг не пришла? — поинтересовался он, идя рядом. — Мы тебя ждали.

— Работы было много, — неопределенно ответила Красная Шапочка.

— Ёшка опять приставал к Лизе и стращал её, что осенью они непременно сыграют свадьбу! — он задорно рассмеялся, запрокинув голову.

Красная Шапочка лишь улыбнулась и подумала: «Я не знаю, почему ему смешно. Может этот Ёшка — местный дурачок, или эта Лиза — страшная, как смертный грех».

— А Готтард битый час расписывал, какого замечательного коня купил его отец, будто он на этом коне верхом скакать будет, как наш молодой граф, а не пахать.

Красная Шапочка снова не нашлась, что сказать.

— А танцев не было. Сначала пошел дождь, а потом такая гроза началась, что все разбежались.

— Ну, тогда может и не напрасно я не пришла, — заявила Красная Шапочка, чтобы хоть что-то сказать.

— Странная какая-то ты сегодня, — заметил он, пристально на неё посмотрев.

— Что ты имеешь в виду? — снова ляпнула она.

Он остановился.

— Ну, вырядилась... — протянул он и вдруг побледнел, глядя ей в глаза. — Говоришь как-то не так... — веселость с него как ветром сдуло. — Не смеешься... Глаза карие...

И тут он, сделав пару шагов назад, резко развернулся и дал стрекача.

«Так это не он!» — Красная Шапочка только сейчас почувствовала, как была напряжена. Она перевела дух и сердце забилось легче. Она посмотрела на опустевшую тропинку, постояла, потом повернулась и медленно пошла дальше.

«Господи, как я перепугалась-то...» — подумала она, ещё раз переведя дыхание, и ускорила шаг.

Вскоре тропинка стала подниматься в гору, и идти стало труднее. Периодически она поднимала голову, осматривая путь впереди и выше, и вдруг заметила, как из кустов слева кто-то вышел и, широко расставив ноги, встал на тропинке лицом навстречу. Он был в кожаной куртке, в блестящих кожаных штанах и высоких, расшитых какими-то бляхами, сапогах. Она сразу поняла, что это Волк.

Не доходя до него нескольких шагов, она остановилась и посмотрела ему в холодные, с золотыми искорками по краю серой радужки, глаза.

— Давно ждешь, серый? — прищурившись, спросила она по-русски.

Волчий взгляд из холодного стал недоумённым и удивлённым.

«Вот и хорошо», — подумала Красная Шапочка, чувствуя, что сказанная ею по-русски фраза придала ей уверенности.

— Ты что-то сказала, девочка? — спросил Волк неприятным, тонким и немного визгливым голосом.

«На дядю Вилли похож, — подумала Красная Шапочка, вспомнив своего двоюродного дядюшку-архитектора из Мюнхена. — Только помоложе, интеллигент сраный».

— Вы меня напугали, мой господин, — сказала Красная Шапочка и, почтительно склонив голову, присела в приветствии.

— Почему ты одна гуляешь в этом лесу? Может ты заблудилась? Ты где живешь?

«Какой остолоп!» — подумала Красная Шапочка. Ей страшно захотелось ответить: «В Академгородке я живу в Новосибирске!», но она опять присела и сказала:

— В Атцельпегге, мой господин. Я иду к бабушке, несу ей гостинцы.

В руках у Волка был стек. Она заметила это, когда Волк, до этого держащий руки за спиной, решил подойти. Он, похлопывая стеком по сапогу, приблизился к Красной Шапочке, обошел вокруг неё, осматривая со всех сторон, и заглянул в корзинку, где лежали бутылка с вином, заткнутая тряпичной пробкой, горшочек с маслом, прикрытые тряпочкой испеченные Марией пирожки и две дыхательные капсулы. Трекер, имевший вид шарика размером с вишню, Красная Шапочка положила в карман передника.

— И где же твоя бабушка?

— Бабушка живет в лесу в Змеиной Балке у Зеленого Водопада. Раньше дедушка служил там смотрителем, но в прошлом году утонул при ледоходе и теперь бабушка одна. Эта тропинка как раз выводит к водопаду, — показала она пальцем, пересказав описание маршрута из инструкции. — Обычно здесь никого нет, вот я и испугалась, когда вас увидела.

— Не бойся, — Волк осторожно похлопал её по плечу. — Я просто решил прогуляться. Здесь так красиво и много цветов. Ты любишь цветы?

— Да, мой господин.

— Вот и прекрасно. Нарви бабушке большой букет, она будет рада. Ну, ступай.

Красная Шапочка, прощаясь, снова присела и быстро пошла дальше. Волк постоял, наблюдая, как она удаляется, и даже махнул ей рукой, когда она оглянулась, прежде чем скрыться за поворотом, а потом сошел с тропинки и скрылся в кустах.

 

Теперь в корзинке Красной Шапочки лежали ещё и цветы. Поднявшись к водопаду, тропинка резко поворачивала почти в обратную сторону и спускалась в балку. Через какое-то время впереди показалась небольшая бревенчатая хижина с почерневшими от времени стенами, крытая дёрном. Красная Шапочка приблизилась к дверям и постучала.

«Тьфу ты, чёрт, зачем я постучала?» — чертыхнулась она и толкнула дверь. Дверь не открылась. Тогда Красная Шапочка её потянула. Заперто.

«Господи, в какую сторону тут двери-то открываются?»

— Кто там? — услышала она.

— Это я, Красная Шапочка! — крикнула Красная Шапочка. — Я принесла тебе гостинцы...

«Бред какой-то, честное слово...»

— Щеколду-то подними, — снова услышала она и только тут заметила, что из отверстия в косяке свисает шнурок.

«Дёрни за веревочку, дверь и откроется...»

Она вошла. В хижине в очаге напротив входа горел огонь, над которым висел котелок. Из него поднимался пар — там что-то варилось. Справа у окна стоял стол, слева расположилась кровать с занавесками над ней, а на кровати, укрытый по горло одеялом и в чепце, лежал Волк, претворяющийся бабушкой.

Красная Шапочка поставила корзинку на стол, а потом подошла к бабушке, наклонилась и поцеловала её в щёку.

— Здравствуй, дорогая бабушка! Мама прислала тебе пирожков. — Из-под чепца на Красную Шапочку смотрели сталисто-серые глаза с золотистыми крапинками по краю радужной оболочки. — Как ты себя чувствуешь? Я тебе цветов нарвала.

Красная Шапочка вернулась к столу и вынула из корзинки цветы.

— Надо поставить их в воду, чтобы не завяли.

Вода была в стоящей на лавке бадейке. Там же плавал деревянный ковшик. Красная Шапочка налила воды в кружку и пристроила туда цветы. Бабушка молчала.

— А что это у тебя тут вариться? — Красная Шапочка направилась к котелку в очаге и тут заметила кошку. Та, вся вздыбленная, с агрессивно ощеренной пастью, сидела между какими-то горшками, стоящими в дальнем углу.

— Миц-миц-миц, — поманила Красная Шапочка и вдруг услышала:

— Выгони её вон! Отвори дверь и выгони, слышишь.

Кошка, услышав сердитый визгливый голос, поднялась на лапах, выгнулась, выставив распушенный хвост трубой и зашипела. Красная Шапочка бросилась к двери, подняла щеколду и растворила дверь. Тут она услышала, как в углу за очагом загремели горшки. Один из них раскололся и из него посыпалась крупа, а кошка, напуганная прилетевшим от кровати ботинком, заскочив на стол и свалив с него корзинку и цветы, в два прыжка долетела до распахнутой двери и выскочила наружу. Горшочек с маслом разбился, масло растеклось, бутылка с вином укатилась к кровати, но дыхательные капсулы, к счастью, остались лежать на столе, в луже воды из-под цветов.

Красная Шапочка быстро подскочила к столу, сунула капсулы в карман передника и стала собирать цветы.

— Оставь это, — донеслось с кровати. — И закрой дверь, а то дует. Лучше бы ты прилегла рядом со мной, а то меня морозит, а твоя молодая кровь меня согреет. Иди сюда! Но сначала закрой дверь!

По инструкции Марии, дыхательные капсулы желательно было вставить в ноздри как можно ближе к моменту проглачивания Красной Шапочки Волком. Они позволяли дышать внутри Волка, но не слишком долго. Было непонятно, как узнать, когда это проглачивание состоится и как вставить капсулы так, чтобы Волк ничего не заметил.

— Хорошо, бабушка, только сначала я справлю нужду, а то что-то меня приспичило. Ты же не хочешь, чтобы я сделала это прямо в кровати?

— А ты не обманешь меня, не убежишь?

— Ну что ты, бабушка, я же тебя люблю и никогда не обманывала.

Красная Шапочка очень боялась, что Волк не позволит ей выйти наружу, и она не сможет незаметно воспользоваться дыхательными капсулами и задохнётся в его утробе.

Тут Красная Шапочка заметила, что на одном из вбитых в стену нагелей висит моток веревки.

— Хочешь, привяжи меня веревкой, чтобы я не убежала, — предложила она Волку, снимая моток с нагеля.

— Да, привяжи веревку к своей ноге, а другой конец дай мне, так я буду знать, что ты не ушла.

Красная Шапочка обвязала концом веревки себе щиколотку, подала моток Волку и быстро шмыгнула за дверь, чувствуя, что веревку Волк держит внатяжку. Зайдя за угол, она достала из передника капсулы, активировала их, сдвинув и повернув по часовой стрелке синие кончики, сунула в рот, чтобы послюнить, и, выплюнув обратно, осторожно ввела одну, потом другую себе в ноздри. Теперь газовая смесь, производимая капсулами, не сильно, но непрерывно нагнеталась из ноздрей в носоглотку. Красная Шапочка попробовала подышать. Выдохнув, она закрыла рот и почувствовала, как капсулы словно надувают её легкие. Дышать было можно, а верёвка на ноге стала подёргиваться и тянуть.

— Иду, иду!

Красная Шапочка вернулась в хижину и закрыла дверь. Волк явно обрадовался её приходу.

— Хорошая девочка, — удовлетворённо сказал он. — Отвязывай веревку, раздевайся и скорей ложись. Погреешь мои старые косточки.

Красная Шапочка стала раздеваться и тут вспомнила, что на ней надеты китайские кружевные трусики ярко-красного цвета, купленные в Шэньяне этой весной. Не носили немецкие крестьянки таких трусов в XVI веке.

Волк подвинулся на кровати, чуть повернулся на бок и откинул с краю одеяло. Красная Шапочка распустила пояс, сняла шапочку, расшнуровала корсет, развязала поддерживающие юбку тесёмки и юбка упала с бёдер в ноги. Красная Шапочка переступила через неё, сняла туфли, подняла и бросила на кровать юбку, стянула гетры и через голову сняла кофту. Собрав в охапку лежащую на кровати одежду, она отнесла её на сундук, стоящий в головах кровати и, пока Волк там её не видел, быстро сняла с себя всё оставшееся, включая красные кружевные трусики. Выхватив из фартука шарик трекера, она крепко зажала его в кулаке, подбежала и юркнула под одеяло. У неё всё сдавило от страха! Лежа на спине и вытянув руки вдоль тела, она, практически, превратилась в бревно, бревном же себя и ощущая.

Волк шумно задышал и Красная Шапочка почувствовала, как его тяжелая рука заползла на её живот, а потом переместилась выше, на грудь.

— Бабушка, — прошептала Красная Шапочка. — Почему у тебя такие большие руки?

— Я хочу тебя покрепче обнять, — сказал Волк и, взяв Красную Шапочку за плечо, повернул её лицом к себе.

Его чепец сполз и Красная Шапочка уткнулась лицом в волчью щеку и ухо. Ухо показалось ей огромным, с остроконечным верхним изгибом и с волосами в ушной раковине.

— А уши почему такие большие? — сиплым от страха голосом спросила Красная Шапочка.

— Уши растут всю жизнь, милая, — ответил Волк со смешком. — Видимо, чтобы лучше слышать.

Он повернул голову и они оказались лицом к лицу. Смотря Красной Шапочке в широко распахнутые глаза, он гладил рукой её спину. Радужки его глаз стали красно-оранжевыми, а зрачки вытянулись, словно кошачьи.

«Он же трансформируется!» — ужаснулась Красная Шапочка.

— А глаза?

— А что глаза? Мои глаза сейчас видят очень хорошо, — сказал Волк и улыбнулся. Его рука за спиной Красной Шапочки переместилась вверх и она почувствовала, как его ладонь и пальцы обхватили её шею и затылок, словно Волк собрался впиться в её губы поцелуем.

Он улыбнулся ещё шире, тонкие тёмные губы раздвинулись и Красная Шапочка увидела его зубы — ровные, длинные, ослепительно белые и смертельно острые — нечеловеческие зубы.

— Мамочка моя! — в ужасе вырвалось у Красной Шапочки по-русски, и она кулаками и коленями стала бить Волка и отталкивать, пытаясь вырваться из его лап, но он отбросил в сторону укрывавшее их одеяло, с рыком поднялся на руках, бросил Красную Шапочку под себя, а потом выгнулся и стал расти, рыжея и покрываясь шерстью. Красная Шапочка, не разжимая кулаков, чтобы не потерять трекер, упиралась Волку в грудь, тщетно пытаясь его опрокинуть или хотя бы отстранить. Кровать под ними не выдержала и, затрещав, рухнула. Волк выпрямился, практически упираясь загривком в потолок, разметал подушки и занавески, а потом схватил Красную Шапочку за бока, прижав к телу и руки, поднял её, повернув головой к себе и она, увидев перед собой его разверстую пасть, безумно завизжала и потеряла сознание.

 

— Тань, ты в порядке? У тебя такое лицо... — Иван погладил её по лежащей на столе руке. — Может тебе воды дать?

Она медленно выдохнула и отрицательно покачала головой.

— Давай прервемся, — наконец сказала она. — Я так устала, я же не спала.

Он снова погладил её по руке, а потом хотел поцеловать, но она не дала — отдернула.

— Лучше, принеси мне, пожалуйста, перекись и йод из аптечки. Она в ванной. Я, кажется, сильно стёрла ноги в этой обуви...

Он быстро встал и пошёл в ванную. На полпути развернулся, зашел в спальню, взял фонарик, включил, и опять пошел в ванную. Открыл шкафчик аптечки, светя, долго читал нерусские названия, нашел перекись, нашел йод, прихватил с полки питательный крем и ватные тампоны, взял всё это в руки вместе с фонариком, потом увидел себя в зеркале и остановился...