Уполномоченный по Одиночеству — 2

2.

Опорный пункт больше походил на избушку бабы Яги, чем на отдел полиции. Обшарпанное здание, с кровоподтеками масляной краски, с покосившейся входной дверью, вот что представляло снаружи из себя это место. Фокин дёрнул дверь и она чуть была не выпала на него. Аккуратно вставив её на место, он бочком, боясь трогать вторую её часть, протиснулся внутрь. Помещение было плохо освещено. А сам его вид изнутри был еще более отвратительный, чем снаружи. Небольшой узкий коридор упирался в помещение отгороженное решеткой. Поста дежурного не было. Два имевшихся в помещении кабинета были заперты на замки. На стене между кабинетами висела старая стенгазета, которая призывала соблюдать порядок во всём, особенно в Одиночестве. Фокин прошёлся несколько раз взад-вперед по коридору и вышел на улицу. Тут же на пороге он столкнулся с человеком одетым во всё камуфляжное, вплоть до резиновых сапог и кепки. Человек отпрыгнул от Фокина как от огня. Но потом сразу же принял боевую стойку и с опаской спросил:
— Новый участковый?
— Да. Фокин Сергей Юрьевич.
И Фокин протянул новому знакомому руку.
— Одиноких, Иван Тимофеевич, — ответил человек. И принялся заискивающе трясти руку Фокина. — Я здесь вроде сторожа. Присматриваю, пока никого нет. Пойдемте, я вам всё покажу.
— У вас ключи от кабинетов есть?
— Конечно, есть. У меня от всего есть ключи, кроме одиночества.
— Странное у вас место. 
— Ничего. Обживетесь, привыкнете. Еще понравится. У нас воздух такой, не надышишься. В городе такого нет. И река прекрасная, полноводная. Рыбы много.
— И сотрудники полиции всплывают.
— Было дело. Но тут виновных нет. Не все справляются с одиночеством. Вы то молодой еще, горевать не о чем.
Одиноких провёл Фокину обратно внутрь отделения, бережно открыл замки, как будто откупоривал редкие вина для дорого гостя. Затем показал где сейф, где журналы и прочая документация. Пыл Ивана Тимофеевича прервал телефон, который издавал ужасно громкий звук, но было непонятно откуда. Одиноких указал на гору старых газет в углу, под которыми и покоился телефонный аппарат.

— Фокин, — сказал в пыльную трубку уполномоченный.
— Добрался, значит. Принял хозяйство? — спросили его из трубки.
— Так точно. 
— Ну, хорошей службы. Мы на тебя надеемся. Одиночество — самый важный участок. Не подведи.
— Не подведу.

Телефон замолчал и Фокин положил трубку обратно на рычаги. Кто ему только что звонил, он не понял. Но по пренебрежительному голосу было понятно, что кто-то из руководства. Зря не спросил кто именно. Мало ли что. 
— Вот здесь чайник имеется. Электрический. Если что можно в обед чай пить,- продолжил свой экскурс сторож.
— А жил мой предшественник тоже здесь что ли?
— Конечно, нет. Дома жил. Сейчас здесь закончим и я вас отведу. Вам полдома положено. Там всё чистенько, убрано. Я распорядился заранее.
— А кто во второй половине дома живет?
— Да старик. Он тихий. Не помешает вам. Потом и с ним познакомлю. 

Фокин закрыл оба кабинета и они с Одиноких пошли в сторону его нового дома. 

Дом действительно был располовинен пунктирной линией из красного кирпича, в остальном обе половины ничем друг от друга не отличались. Старый побеленный дом, деревянные ставни, немного запущенный двор. Всё как в любой деревне. Пройдя через калитку, Фокин увидел в окне второй половины лицо своего нового соседа. Им оказался тот самый старик из автобуса, который читал «полковника». Фокин чуть склонил голову, а старик задернул занавески и скрылся вглубь дома.

Одиноких достал связку ключей и отцепил от неё небольшой ключ, которым он отпёр дверь. Пройдя внутрь, Фокин оказался в просторном помещении с кухней и спальней. Ничего лишнего там не было, но всё, что было нужно для жизни — присутствовало. Иван Тимофеевич вкратце рассказал, чем дышит дом, показал, как включается газовый баллон, где бочка с водой. 

— Туалет у вас, кстати, общий с соседом. Его Петром Васильевичем зовут. Но можно и де Петя. Он не обидится.
— Я с ним в автобусе ехал.
— Так значит уже познакомились.
— Не то чтобы, он не особо разговорчивый.
— Пётр Васильевич — человек настроения. Но если в хорошем, то его не заткнуть. Я пошёл, а ты обживайся, отдыхай. Если что нужно, я живу вверх по улице через четыре дома. Найдешь. Ну, бывай, уполномоченный по Одиночеству.
— Спасибо, Иван Тимофеевич. Буду обращаться. Знакомых у меня в вашем посёлке пока немного. 
— Всегда рад помочь.

Фокин потихоньку распаковал вещи, достал еду, еще раз прошелся по дому, всматриваясь в каждый угол. "Жить, действительно, можно",- сказал он вслух. От долгой дороги Фокин решил оставить все дела на завтра и завалился спать на узкую панцирную кровать, под которую, чтобы поддержать хоть какое-то натяжение были поставлены деревянные чурбаки. За стеной какое-то время шла возня, видимо сосед пытался подслушивать, что творится во второй половине. Но, Фокину было плевать на старика и он быстро заснул.

Проснулся уполномоченный рано. Сквозь плохо зашторенные окна пробивался рассвет, обнажая пыльные складки вокруг оконной рамы. Фокин потянулся в кровати, перевернулся на другой бок и хотел было еще вздремнуть, но за стеной что-то с грохотом упало на пол. "Нет, с соседом нужно будет провести отдельный разговор",- подумал Фокин и встал с кровати. 

На кухне стоял допотопный умывальник. Фокин заглянул в него, видимо заботливый Иван Тимофеевич налил воды. Было мыло и небольшое вафельное полотенце, застиранное, но чистое. Фокин умылся. Затем достал из рюкзака зубную щетку и пасту и почистил зубы. На кухне он включил плиту и поставил на огонь турку с кофе. Выпив кофе, Фокин надел форму, почистил туфли и направился в отдел, совершенно не понимая чем там заниматься. Он вполне мог бы лежать всё время дома, работая на удалёнке, но боялся, вдруг опять зазвонит телефон и строгий голос спросит его о делах. 

Выходя из двора, Фокин посмотрел на окна соседа. Старик снова шпионил за ним. Но когда увидел, что Фокин смотрит, сразу же задёрнул шторы и спрятался в глубине своей половинки. "Чудной дед«,- подумал Фокин. — «А может и больной. Надо бы на него запрос отправить, вдруг буйный».

Не спеша дойдя до отделения, Фокин увидел, что входная дверь, вернее одна из её половинок, лежит на земле. Хотя вчера, когда они уходили, двери были аккуратно поставлены на место. "Неужели вандалы«,- подумал уполномоченный. — «Вот и первое дело», — посмеивался он над деревенской пасторалью. Фокин поднял дверь и поставил её к стене, намереваясь позже попросить Ивана Тимофеевича приладить створку на место. Войдя в отделение, он увидел стоящую возле кабинета женщину. При виде Фокина она приосанилась, поправила косынку и начала рыдать в голос. Фокин, не ожидавший такого поворота событий долго искал ключ от кабинета. Потом пригласил ревущую в голос женщину войти.

— Женщина, вы успокойтесь. Расскажите, что случилось. Я ваш новый уполномоченный, Фокин Сергей Юрьевич.
Женщина перестала рыдать, присела на стул и стала рассказывать:
— Мой муж, Одиноких Алексей Юрьевич мне изменил.
— Постойте, а при чем здесь полиция?
— А кто же еще?! — удивилась женщина. — Он мне изменил, а я его убила. Пришла писать явку с повинной.
— Да уж, первый рабочий день и сразу убийство. Поздравляю тебя, Фокин, — сказал полушепотом уполномоченный.- А вы уверены, что убили его?
— Конечно, я уверена. Чугунной сковородой по голове. Он весь в крови. На кухне лежит. Пойдемте, сами убедитесь.

Фокин встал из-за стола, они вышли из кабинета и направились в сторону дома женщины. «Тоже Одиноких», — подумал Фокин,- «Родственница Ивана Тимофеевича, наверное. Неприятно вышло». 

Войдя в дом женщины. Фокин увидел на кухне вполне живого мужика в семейных трусах и растянутой майке. Бельё было густо испачкано свежей кровью. Мужик стоял, прислонившись к столу и пил из бутылки большими глотками мутную жидкость с резким запахом.

— Ну, вот, а вы говорите, убили, — радостно сказал Фокин, которому очень не хотелось начинать службу с расследования убийства.
— Убила, еще как убила, — начал ворчать мужик, оторвавшийся от бутылки, как от мамкиной сиськи. — Сковородой по голове. Чугунной. 
— Надо было убить, — вцепилась в него женщина.
— Товарищи. Я предлагаю вам всё спокойно обсудить. Больше не драться, не ругаться. Уверен, что это недоразумение.
— Он же мне изменил.
— Полиция измены не расследует. Это вам к частному детективу.
— Не изменял я ей. Врёт и не краснеет.
— А кто к Людке ходил?
— Ну, ходил. И что?
— И то.
— И ничего. Ходил за ключом газовым. Наш сломался. 
— Рассказывай мне. За ключом он ходил. Знаю я.
— За ключом. Дура.
— Сам дурак. А я дура, что за тебя кобеля замуж вышла. Говорила мне мать, что не будет из тебя толка. 
— И мать твоя дура, царствие небесное. 

Фокин не стал ждать когда в ход вместо слов снова пойдут сковороды или еще что посерьезней и незаметно вышел из дома. "Веселый посёлок, это ваше Одиночество«,- подумал он и пошел обратно в сторону отдела.

Возле здания отдела его уже ждал Иван Тимофеевич, который возился с дверью.

— Здорово, Иван Тимофеевич! А я хотел к тебе идти, просить, чтобы ты дверь помог поставить. 
— Я и сам знаю, давно надо было наладить. Сейчас сделаю. Как спалось на новом месте?
— Хорошо спалось. Только сосед шумный и следит постоянно. Он как с головой то, дружит или нет?
— Дружит. Пётр Васильевич Одиноких — человек хороший. Не привык он еще к тебе, не обижайся на него.
— А чего у вас все что ли с фамилией Одиноких?
— Весь посёлок.
— И все родственники?
— Не все. Но большая часть, родственники.
— А то сегодня ко мне с утра женщина пришла, говорит, мужа убила Алексея Юрьевича.
— А, Верка-то. Она его каждую неделю убивает, всё никак убить не может. А он, паскуда, гуляет от неё. 
— у вас тут погляжу посёлок богатый на события.
— Это что, однажды она его и правда убила. Уже всё, похороны назначили. А он в гробу встал и выпить попросил. 
— Анекдот.
— Какое уж там. Жизнь. Ты проходи, а я дверь сейчас приделаю и зайду.
Фокин вошел в кабинет и еще даже не успел присесть, как снова раздался телефонный звонок. Он поднял трубку.
— Фокин, без происшествий?
— Так точно.
— А убийство?
— Раскрыто, — автоматически ответил он. А сам сразу задумался, кто его слил. Да еще так оперативно.
— Убийцу поймал?
— Не было убийства. Бытовая ссора. Уже помирились. 
— Держи в курсе.

Фокин только хотел всё-таки попросить человека на том конце провода представиться, но в трубке уже зазвучали гудки. «Чертовщина какая-то», — подумал он.