Директор возвращает Вере Ивановне  человеческий облик ( из повести «Лягушки»)

 

К концу учебного дня от постоянного  квакания в школе  у директора школы  разболелась голова.  Сначала ему показалось, что болото завелось именно там – в его многотрудной голове, поскольку вчера на дне рождения  давным-давно умершей супруги он перебрал, как с водкой. так и с портвейном. И пришёл в школу совершенно разбитым.

            «Нет, надо кончать с этими праздниками, - решил он, глядя на стену кабинета, с которой на него со своего портрета смотрел очередной руководитель страны. Директора звали очень просто – Иван Иванович.

            Так, как всё случилось в последних числах мая, он был особенно раздосадован.   Его  волновали показатели успеваемости.  А во втором классе «А» они очень хромали. Да и слишком уж красивая Вера Ивановна со своими модными костюмами и вонючими духами слишком уж выделялась на фоне более старых и опытных учительниц.

            Она была тут явно лишней. Иван Иванович успел расстаться со своей супругой. Та у него умерла от гриппа, и ему просто было необходимо успеть до пенсии отыскать себе новую спутницу жизни.

Он теперь тайком приглядывался к Вере Ивановне, прогсвечивая её, словно бы рентгеном своими свинными нолазками. По сути ему ужсно хотелось стать её мужем.

Но молодая девушка совершенно не замечала его. «Тоже мне Василиса Прекрасная!», - шипел Иван Иванович.

Он не любил таких вот модных особ. Такие модницы могли сотворить с вверенной ему школой какую-нибудь скверную гадость. Например эта самая Вера Ивановна всё время жаловалась на Ваню Крошкина. Родители Вани были, конечно, людьми весьма неприятными. Отец – бывший колхозный механизатор теперь пил непросыхая, а мать все рабочие дни околачивалась на городском базаре, продавая там модные кофточки и джинсы.

Никто не знал, где именно она берёт эти дефицитные вещи.  Не знал об этом и Иван Иванович. Он мечтал подарить своей взрослой дочери настоящие американские джинсы и прямо-таки скрипел зубами, когда видел у матери Ивана Крошкина столь желанный и дефицитный товар.

Сейчас он решил всё же разобраться со странным шумом в голове. Вышел из кабинета и пошёл по коридору. Пока не добрался до класса, где занимался второй «А» класс.

Других вторых классов в школе и не было...

Директор осторожно постучал в дверь , и ему вполне кокетливо ответили: «Ква!».

Вера Ивановна раньше в школе изучала французский язык и её «Ква?» - прозвучало почти по-парижски.

Иван Иванович кашлянул и слегка приоткрыл дверь.

Его удивила странная пустота и затхлость воздуха в классе. Словно бы там и впрямь было болото.

 

Крошкин поднял усталые глаза на директора. Ему было неловко. Он пока ещё не решил, что станет делать с лягушками: выпустит их в болото или заберёт домой. Конечно,было забавно разом избавиться от всех своих недругов. Но он отчего-то жалел такую молодую и совершенно неопытную Веру Ивановну.

«Вдруг её там аист съест! Или цапля!», - думал он он с горечью, подперев рукой неожиданно тяжёлую голову.

Точно так же тяжелела и голова его отца, но только от слишком долгого запоя, в который он впадал, чтоило его жене вернуться из города. Без неё он почти не пил, проводя всме дни за штурвалом своего верного трактора.

Ваня Крошкин-младший тоже мечтал быть механизатором. Его объединяло с уже лысеющим директором только имя и отчество. Да и то, что они были тайно влюблены в Веру Ивановну.

Директор непонимающе уставился на коробку с лягушками.

- А где все?..  Или сегодня уроки сорвались?

- Сорвались, - эхом  отозвался Ваня и довольно громко шмыгнул носом.

- А это иы на урок природоведения принёс? Так надо их в живой уголок определить. И комаров там мошек наловить.

Возмущенные земноводные хором заквакали. А Веру  Ивановну всю затрясло от возмущения. Она вдруг вспомнила, что абсолютно нага. И только лягушачий вид спасает её от позора.

Голенькие  ученицы были с нею вполне солидарны. Они припомнили все каверзы Вани Крошкина и напоминали собой каких-то особенно редких розовых лягушек.

- Это не лягушки... Это, ну вроде того – они... – пробормотал Ваня Крогкин и уставился на свою парту изрисованную голыми девочками.

-Кто «они»? – возвысил свой голос Иван Иванович.

- Ну, Вера Ивановна... И все остальные...

- Послушай, Крошкин. Ты что меня за идиота держишь?! Ты совсем нюх потерял?

- Нет, Иван Иванович. И только вы можете её расколдовать.

- Кого –  её?

- Ну, Веру Ивановну

- Это почему же?

- А потому, что вас Иваном зовут. Как и меня. Вот  поцелуете вы Веру Ивановну. Она  сразу человеком станет. Только это... Я вас предупредить хотел, чтобы вы не смущались. Она ведь голая...

- Как голая?

Самая большая лягушка заёрзала на одном месте, стараясь принять позу оскорбленной невинности.

Иван Иванович густо покраснел. Он слишком часто воображал себе Веру Ивановну совершенно раздетой.  И теперь почти не верил своему счастью.

-  А все другие – тоже?

-  И  они. Я едва их всех собрал – распрыгались по всему классу.

- А одежда их где?

- В шкафу. И костюм Веры Ивановны там же.

Директор ещё гуще покраснел

- А что мне делать то надо? – смущенно пробормотал он.

- Поцеловать её. Но только от всей души. От чистого сердца. А то колдовство не снимешь. Целых три года лягушкой она проквакает.

- А с этими что делать? - директор указал на всех прочих лягушек.

- С ними не получится. Надо, чтобы их любящие родители целовали. Но если узнают. Иначе колдовство на целых десять лет растянется. Выйдут они из школы совсем не учёными.

- Ладно, Крошкин. Но если ты меня обманываешь?

Директор ухватил самую большую лягушку и поднёс её к своему потному и абсолютно красному лицу.

Поцелуй  получился вполне долгим и звучным. Директор отвёл свои губы только тогда, когда почувствовал непривычную тяжесть в руках.

Вера Ивановна едва не влепила ему звонкую пощёчину. Ей отчего-то показалось, что она сейчас только что пробудилась от долгого и страшного сна.

- Немедленно поставьте меня на землю. От  вас  Иван Иванович я такого совсем не ожидала.

И только сейчас она ощутила свою, ничем незапятнанную,  наготу.

- Не смотрите на меня, пожалуйста. Мне стыдно.

Крошкин уставился на столешницу парты, Иван Иванович на дверь. А сама Вера Ивановна бросилась к шкафу с наглядными пособиями, где в отделении для одежды  лежал е смятый костюм, а также дорогое гипюровое бельё.   Поверх школьных платьев всех прочих девчонок.

Одеваясь, словно бы первогодок, молодая учительница,  наконец, окончательно пришла в себя.

-= Так, Крошкин...  А с этим выводком, что будем делать?

- Их только  собственные родители расколдовать смогут. А если не угадают, а то им целых десять лет придётся на болоте проквакать.

Вера Ивановна внимательно оглядела своих заколдованных учениц. Те были ярко-пунцовыми и стыдливо бурчали.

Ей ужасно захотелось уехать из этого посёлка в большой настоящий город. А все эти девчонки ей были откровенно противны. Лягушачий облик им был более к лицу.

- А может, ну  их всех в болото? – спросила она Ивана Ивановича. –А платья их у пруда бросим. Вроде бы как утонули.

- Да нас, Вера Ивановна с кашей тогда съедят. Да ещё по судам затаскают. Потом вовек не отмоемся. Я что думаю, надо родителей звать. Пусть ищут тут своих лягушек-царевен. – Директор повернулся к Крошкину. – Как они-то лягушками-то  стали.

- Да так... Сказали все хором: «Иван-дурак!» -  и стали. Очень просто.