«Они же ведь и так подранки...» Обзор фильма Н. Губенко

В продолжении цикла обзоров кино, где главными актерами являются дети, нельзя не упомянуть о шикарном фильме «Подранки» 1976 г. (12+).

Обзор этого фильма должен был выйти еще в мае, но получилось так, что мне трудно было вместить в себя все впечатления от увиденного. Мне хотелось походить, не расплескивая и не обличая в слова, пожить с этим внутри. А когда села писать, то по нескольку раз переписывала целые куски, потому как казалось, что я никак не могу подобрать нужную интонацию. Так часто бывает, когда работаешь с очень личной историей. Ведь режиссер и сценарист фильма Николай Губенко многое взял из своей собственной жизни. Он, родившийся в августе 41-го года в одесских катакомбах, вместе со своими сестрами и братом попал в детский дом совсем еще крошкой. Дети остались сиротами после того, как их отец погиб при выполнении задания (он был военным летчиком), а мать повесили немцы за отказ сотрудничать.

Это, пожалуй, главный кинопродукт Губенко, в который он вместил биографию целого поколения. Ведь в нем он приоткрыл нам правду не только о себе, о судьбе Гены Шпаликова, чьи стихи будут звучать в конце фильма. В нем он рассказал обо всех своих сверстниках, опаленных войной.

Жанр: драма
Страна: СССР
Режиссер и сценарист: Николай Губенко
Музыка: Владислав Панченко
Актеры: Юозас Будрайтис, Георгий Бурков, Александр Калягин, Жанна Болотова, Евгений Евстигнеев, Ролан Быков, Наталья Гундарева, Леша Черствов
Награды:
- Каннский кинофестиваль — участие в основной программе.
- МКФ в Чикаго — приз «Бронзовый Хьюго».
- МКФ в Тегеране — почётный диплом Союза иранских кинокритиков.
- МКФ в Сантарене — приз «Золотая гроздь».
- Всесоюзный кинофестиваль — главный приз.
Длительность: 93 мин.
Кинопоиск: 8,2 из 10
IMDb: 7,7 из 10

Писатель Алексей Бартенев возвращается туда, где прошло его сиротское детство. Проходясь вдоль ноздреватых каменных ступенек, которые ведут к террасе с потускневшими от времени колоннами, Алексей приоткрывает портал в прошлое.

Он вдыхает тот воздух. Тот запах старых картин и оружейного масла. Настой тех трав и той морской соли на загорелой детской коже. Ему достаточно провести взглядом по статуям в заросшем парке, как разрозненные картинки детства начинают складываться в единое полотно. Он вспоминает самые трудные годы после войны: вот он выменивает испорченный патефон на полбуханки хлеба у старого еврея, вот ворует курицу, вот они с сестрой попадают в детприемник, вот он воспитывается в интернате для детей-сирот, а вот влюбляется в учительницу биологии.

Алексею очень хочется разыскать  своих родных, которых после войны разбросало по домам ребенка и приемным семьям. В архиве он узнает, что сестра, заменившая ему мать и которую он до сих пор вспоминает с теплотой в сердце, умерла в 14-ть лет. Старший брат Сергей (Георгий Бурков) третий раз судим и отбывает наказание в исправительно-трудовой колонии. А средний брат Денис (Александр Калягин) стал архитектором и по-прежнему живет в одесской квартире, доставшейся ему от приемных родителей на Приморском бульваре.

Давным-давно, когда по ТВ шли передачи, где люди искали своих родственников, я задавалась  вопросом: зачем это нужно людям по прошествии нескольких десятков лет? Когда столько воды утекло и все связующие их тонкие нити порваны ветрами времени. Зачем им это? О чем они будут друг с другом говорить, если вырван целый кусок жизни с совместными встречами, рождениями детей и праздниками? Оправдаются ли их ожидания? И вот с этой точки зрения мне было очень интересно наблюдать встречу братьев. Интересно, что они извлекут для себя из этого, как встроят в свою жизнь. 

Первым Алексей встретился со средним братом Денисом. Леша помнил, как он мальчонкой разыскал его место жительства. На пороге он увидел сытого и упитанного барчука.

Когда маленький Леша сказал кто он такой, Денис не захотел разглядеть в беспризорнике своего младшего брата и захлопнул перед ним дверь. По прошествиии 30-ти лет мы видим главного архитектора: суетливого, деловитого, бесконечно тараторящего про свою успешность, про делегацию немцев, которых он принимал и кормил лосятинкой на камельках. О немцах он говорил с таким придыханием, с таким благоговением, что у Алексея это вызвало искреннее недоумение.

Но Денис этого будто не замечал. Он был эмоционально слеп и глух, ведь его все эти послевоенные ужасы обошли стороной. Так же, будто нарочито, путал имя младшего брата, называя его Антоном: 

— Брат, меня Лешей зовут.
— А меня дурак! — шутит Денис. — То, что имя твое перепутал.

Мне показалось, что в этой наносной праздности и эмоциональной глухоте средний брат пытался скрыть свое запрятанное чувство вины. И лишь в конце, когда Денису самому надоел этот фарс, в неподвижном воздухе начали обозначаться все его невысказанные слова:

— Тебе не нравится у меня — тяжело произносит Денис.
Алексей молчит.
— Я ведь все помню, Алеша... Все помню.
Тягостное молчание.

Старший брат встретил Алексея с ядовитой усмешкой и, я бы даже сказала, с вызовом. Сергей буквально с порога начал выговаривать родственнику, что он приехал только для того, чтобы посострадать братцу-рецидивисту, показать свою великодушие. Сергей был ожесточен на весь мир, но в первую очередь на мать (по фильму она покончила жизнь самоубийством, оставив четверых детей). Именно ее он считал сосредоточением всех своих зол и бед. Мол, бросила их в самое трудное время, тогда как должна была «поставить на ножки, а не в петлю лезть». Несмотря на «теплую» встречу я ощутила, что как раз-таки между ними контакта и диалога несравнимо больше, чем с Денисом.

Возможно, потому, что им обоим пришлось съесть не один пуд соли, в то время как Денису судьба-благодетельница все преподнесла на блюдце с золотой каймой. Братья долго говорили о матери, о прошлом и Сергей признался, что Леша единственный в мире человек, который не учит его жизни.

После эпизодов с братьями осталось ощущение, что эта встреча, в независимости от того, как она прошла, нужна была всем. Денису для осознания того, что ни за какие коврижки он не купит хорошие отношения с сыном, человеческую теплоту. Сергею — для понимания, что жизнь длинней той боли, которую он чувствовал после смерти матери. Да, эта боль не взрастила его. Наоборот, выжгла и переплавила. Но благодаря встрече с Лешей и их разговору он дал ей место. И, возможно, в нем после этого произойдет какая-то важная алхимия, которая пересоберет его и заставит по-другому посмотреть на мир. Мне очень хочется верить, что такое бывает в жизни.

Ценность фильма для меня еще и в том, что он изобилует гениальными эпизодами. В одних ты отождествляешь себя с героями, в других у тебя комок в груди разрастается от леденящего душу цинизма, в третьих ты поражаешься тому, как можно так выразительно играть. По прошествии времени можно не вспомнить весь сюжет целиком, но не вспомнить, к примеру, пронзительные глаза сторожа-истопника, которого играет Евстигнеев — невозможно.

Невозможно не вспомнить его же на залитой солнцем полянке. Где он демонстрирует штыковую атаку метлой, а вокруг кружится подсвеченный солнцем тополиный пух. Не сказать в фильме практически ни слова, но вывернуть душу наизнанку умеют немногие. Потому что все это в кадре происходит на языке, которого нет. Но эти несуществующие слова и есть настоящие.

И эпизод с Гундаревой с капелькой супа, и пламенная речь военрука в исполнении Ролана Быкова, и обожженные руки, в которое прячет лицо плачущий товарищ Криворучко. Все это навсегда в моих кармашках души.

Маленькие актеры вообще на какой-то недосягаемой высоте. Девочка Зоя Евсеева в роли Вальки Гандина...

В ее светлых и огромных, как блюдца, глазах и ярость, и печаль, и непролитые слезы, и глубина. Вальке тоже, как и Евстигнееву, можно ничего не говорить. Ты и без слов все поймешь. Ведь это глаза, повидавшие жизнь. А Лешка Черствов. Этот мальчик, играющий главную роль, солирует в фильме от начала и до конца.

Французы, когда писали о нем после каннского фестиваля, назвали его «изумительным мальчиком с лицом нежным и в то же время волевым».

И коль уж я заговорила о лицах, самое время будет сказать об операторской работе. При просмотре кинофильма нельзя не заметить, что чаще всего камера Александра Княжинского («Сталкер») была нацелена на глаза мальчишек. И хоть сам Александр во время работы и жалел, что участвовал в проекте по причине того, что ширина кадров в те времена была не такой большой, отчего было сложно выстраивать и собирать сцены с большим количеством подростков. И приходилось часто переснимать. Но то, что он сделал упор на крупных планах, на лицах и глазах, я считаю, было верным решением. Убери все это и фильм потеряет свою исповедальную интонацию.

Губенко очень тщательно подошел к подбору маленьких актеров, он просмотрел 13 тысяч мальчишек из сиротских домов и домов трудновоспитуемых. Николай был для них своим и поэтому они понимали его без слов. В одном из таких домов он увидел Лешу Черствова. Мальчик каждый раз представлялся по-разному: то Алексей Николаевич, то Иванович, то Петрович. И каждая встреча с ним наполняла душу режиссера болью и тревогой. Поэтому когда он выбирал свое альтер-эго — главного героя фильма Алешу — позвал на роль этого трогательного подростка. Не получалось у него найти только Вальку Гандина. Но стоило ему увидеть глаза Зои Евсеевой, сомнений кто будет Валькой у режиссера не осталось.

Заявку на фильм сценарно-редакционная коллегия «Мосфильма» рассматривала долго. У комиссии разделились мнения относительно фильма. Одни говорили, что герои у Губенко какие-то ущербные. Мол,  на протяжении столького времени не могут выпутаться из тисков прошлого, связанного с войной. Быть просто хорошим человеком в те времена было недостаточно, нужно было совершать какие-то значительные поступки, чтобы страна знала своих героев. Были и те, кто увидел в сценарии фильма самих себя и свое трудное детство. В итоге заявку утвердили, но с большим количеством правок «как лучше» и не на две серии, как хотел режиссер, а на одну. Николаю пришлось многое убрать, в том числе встречу с самым дорогим и близким (по сценарию) человеком - с сестрой. 

Еще мне очень понравилась одна из сюжетных линий, которую режиссеру удалось отстоять. Это линия первой влюбленности Алеши.

Мальчик, лишенный материнского тепла и потерявший сестру очень тянулся к учительнице биологии. На экране ее воплотила жена и муза режиссера, красавица Жанна Болотова.

Мне кажется, она олицетворяла в глазах Алеши фигуру матери. Ласковая, теплая, добрая, деликатная. Она появилась в один из важных моментов формирования подростка и повлияла на связь мальчика с самим собой, что мы и можем наблюдать уже во взрослом Алексее. Из всех братьев мне именно он увиделся наиболее цельной и зрелой личностью во всех смыслах. 

Как я уже упоминала выше, в конце фильма звучат стихи Г.Шпаликова, которые читает сам Николай Губенко. Они звучат, как некий эпилог и призывают нас не возвращаться в прежние места. Наверное, самому Николаю это было тоже созвучно (при встрече со своими сестрами он понял, что они очень далекие друг другу люди).

Но я позволю себе не согласиться ни с автором стихотворения, ни с режиссерским видением. Я понимаю Алексея и понимаю почему ему хочется разбередить рану и растащить по карманам памяти поломанные картинки детства. Да, прошло много лет. Да, родными и близкими братья уже не станут. Но, возможно, именно через этот прыжок в былое, в эту грусть человек может закрыть переходное состояние незавершенности. Ведь найти себе новую точку опоры, если старая в какой-то момент жизни потерялась, можно только когда возвращаешься к истокам.

«Опять восторженные вздохи!» скажете вы, и будете правы. Когда я пишу обзор того, что мне очень нравится, я влюбляюсь в фильм всей душой. И от всей же души советую его к просмотру. Особенно сейчас. Когда мир смят и перековеркан. Когда жернова истории лязгают, чавкают и перемалывают, нам очень нужны такие фильмы. Фильмы, к которым можно возвращаться за внутренней отстройкой. За тем, чтобы тебе снова стало понятно как правильно. За тем, чтобы посмотреть и извлечь из себя лучшее. В такие моменты особенно остро чувствуется работа души.