И грянул Голос

— Я почему-то уверен, тот, кто сотворил вот это все, назовем его, Создатель, сейчас...

— Открыл Америку! До Создателя додумался!

— Ты сначала дослушай! Создатель весь наш мир создал и...

— Ты о планете и всем живом?

— Бери выше! О всей нашей Вселенной.

— Ааа, ну и что там со всем этим?

— С мысли сбил, что б тебя блохи искусали!

— Хи-хи-хи, а мысль-то имелась?

— Имелась. Сейчас... о чем же я хотел рассказать... — Бродяга потер небритую щеку и на всякий случай прикрикнул на Пса, который смирно брел по дороге и абсолютно не вмешивался в чужие думы и уж тем более не выгонял из людских черепушек умные мысли. Псу бы зайцев выгнать из леса хотелось, да где их возьмешь, тех зайцев! Засели в чаще и сидят себе, в усы не дуют. Пес тяжело вздохнул и на всякий случай слегка отстал от своих хозяев — двух бродяг, которые так увлеклись разговором, что не замечали темнеющего неба и холодного ветра — предвестников бури.

— Гм, гм, Создатель создал все это и потом... А, вспомнил! Потом он, вроде бы как ушел в отпуск!

— Чтоооо?

— Ну да, сам представь! Сколько всего создал из ничего, умаялся и решил отдохнуть.

— А мы-то как же? Про нас он забыл, что ли? — заволновался второй Бродяга, неожиданно вспомнив, как давным-давно мама иногда забывала забрать его из детского садика, и он всерьез полагал, что на этом его жизнь закончена. Бродяга помнил то жуткое чувство одиночества, тоски и ненужности. Оно въедалось под кожу, словно вонь подгоревшего молока и лишь мамин приход мог разрушить его. «Мне почти шестьдесят, а я до сих пор боюсь, что в прошлом меня того, совсем малыша, мама не заберет домой», — подумал Бродяга и усмехнулся, надеясь, что воспоминание о маме, о ее теплых руках и нежном голосе, прогонит и новое, неожиданно объявившееся чувство одиночества от предательства Создателя, который почему-то решил уйти в отпуск.

— Мы-то как? — повторил Бродяга и с надеждой уставился на своего друга — человека опытного и умного, судя по тем мыслям, которые иногда вили гнездышки в его немытой голове.

— Да что ты так распереживался! Все хорошо с миром! Кто-то вроде воспитателей с нами остался.

«Воспитатели! Нервные, измученные, вечно уставшие!» — вспомнил Бродяга свой неудачный детсадовский опыт и разволновался еще больше.

— Но как он мог? Как он посмел поступить так безответственно?

Бродяга постарше, тот кого озаряли всполохи великих идей, рассмеялся.

— Это всего лишь мои домыслы. Ты до конца дослушаешь?

— Да, да, продолжай!

— Я думаю, что Создателю нужно о нас просто напомнить. Разбудить его, если тебе так понятнее.

— Понятнее, но как это сделать?

— Голос! Должен появиться голос, который и разбудит Самого Главного.

— Так просто? А я уже успел испугаться!

— Просто говоришь? Ну, ну, и как же это сделать?

— Собрать много людей, выйти в чисто поле и кааак крикнуть всем вместе!

— Что кричать будем? — усмехнулся Озаренный Истиной Бродяга.

— Да что угодно! Можно просто... ААААААААААА! — вдруг заорал Бродяга, подняв замурзанное лицо к грозному небу. — Вот так можно кричать. Или еще что-нибудь. Лишь бы громко и с чувством!

— Чувства ты много в свой вопль вложил. Ты погляди на Пса, чуть в канаву от ужаса не упал, а у меня сердце почти остановилось.

Пес негромко тявкнул, подтверждая слова Умного Бродяги. Пес мог бы еще добавить, что от этого вопля у него страшно разыгрался аппетит и пора бы перекусить теми вкусными бутербродами, которые томились в большом пакете, а то еще надвигающаяся буря алчно сожрет и харчи, и Пса, и Бродяг, да и весь этот мир. Пес говорить не умел и поэтому лишь просительно заскулил и выразительно глянул на пакет.

— Есть хочет, бедолага.

— Он всегда есть хочет! Мне вот интересно, как он жил до нас?

— Не помер, как видишь, — Озаренный Прозрением Бродяга сделал вид, что ему совсем не интересно, но сам подумал: «Действительно, как же он мог прокормить свое ненавистное, тьфу, ненасытное брюхо? Тяжело ему приходилось, бедняге!»

— Пес, иди сюда! На! Ешь! — бутерброды полетели на пыльную дорогу, а Пес защелкал огромными зубами.

В одном из городов, в каком, Бродяги уже и не вспомнили бы, кто-то сказал им, что их Псина — это самый настоящий, породистый ирландский волкодав и предложили купить его за очень приличные деньги и две пары прекрасных зимних ботинок на меху. Бродяги засомневались: с одной стороны эта клыкастая, страшная животина уже вроде бы как их друг, да еще и весьма полезный друг. Отгоняет лихих людей и голодных собак, предупреждает о непогоде и безошибочно находит родники с чистейшей водой. Да и дела у Бродяг пошли намного лучше, с тех самых пор, как к ним прибился Пес — просто однажды они шли по дороге, случайно оглянулись, а он бредет себе следом, словно всегда был их попутчиком. Бродяги, конечно, сначала испугались немного, но потом, увидев добрые, глуповатые собачьи глазки, поняли: от этого дурня беды и подлости не жди, наоборот, жизнь свою положит, не раздумывая, если на то будет острая необходимость. Это если с одной стороны посмотреть. Но с другой на Бродяг смотрели прекрасные зимние ботинки на меху.

— Сколько вашему Псу лет? — неожиданно спросили потенциальные покупатели. Бродяги задумались. Сколько он ходит с ними по дорогам? Сколько жарких августов провел он в заброшенных садах, где Бродяги рвали яблоки? Сколько холодных январей они втроем ночевали в брошенных домах или ютились в дешевых каморках, оплачивая жилье помощью по дому? Сколько апрелей Пес радовался теплому солнцу? Сколько? Десять, пятнадцать раз? Бродяги не помнили.

— Сколько же ему? — допытывались покупатели. Бродяги не успели ответить. Их Пес вдруг упал на землю, задергал лапами и жалобно заскулил.

— Так он больной! Припадочный! Фу!

Покупатели испарились вместе с прекрасными зимними ботинками, а Пес, пошевелив ушами, словно удостоверившись, что опасность уже миновала, бодро вскочил на все четыре лапы и завилял хвостом.

— А ботинки были такими теплыми! — вздохнули Бродяги, тихонько радуясь, что Пес уберег их от предательства и от продажи душ, причем очень задешево.

— Все сожрал, — вздохнул Волнующийся Бродяга, — а мы что будем есть?

— В рюкзаке есть банка тушенки и буханка хлеба, Пес найдет источник, а когда убежит по своим очень важным делам, мы, возможно, успеем поужинать.

— Успеем, — эхом откликнулся Волнующийся и вдруг вспомнил:

— А как тебе моя мысль? Про крик? Мы же разбудим Создателя?

— Нет, не получится. Ты говоришь о голосах, а нужен Голос — один единственный. Знаешь, я еще надеюсь, что Создатель сам себе поставил будильник, и в самое нужное время он прозвенит и тогда...

— Что, что произойдет тогда?

— Я не знаю. Создатель проснется и увидит, что происходит. Будет ли он гневаться или смеяться, я понятия не имею.

— Хм...

— А ты думал, что мир сразу изменится?

— Почему-то да.

Бродяги замолчали. Озаренный Бродяга думал, что мир, на самом деле, не так уж и плох, просто чересчур разнообразен и несправедлив, а Волнующийся Бродяга все вспоминал холодную скамейку в раздевалке детского сада и свой ужас от того, что никто никогда его домой не поведет, и он так и состарится на этой самой скамейке. Пес сыто облизывался, прислушивался к деловитому бурчанию в животе, и, что было весьма неожиданно, вдруг заволновался. Причин для беспокойства не было, разве что гроза надвигалась, но это ерунда, Пес уже унюхал слабый запах покинутого жилья, а это значило, что крыша над головой им обеспечена, надо лишь сосредоточиться и найти ту заброшенную дачу или дом. Кровавая, жесткая вонь опасности в воздухе не витала. В брюхе было не совсем пусто, хоть и маловато оно набилось, бутербродов можно было бы побольше накидать. Что же еще? Почему Пес не знает, что ему делать? Что вообще происходит? Пес трусил за Бродягами и вслушивался в звуки, вылетавшие из их пастей. Он уже знал некоторые сочетания, улавливал интонации и знал, когда нужно прикинуться грозным монстром, а когда поиграть в трогательного щеночка. Пес долго жил на этом свете и был очень мудр, просто он не осознавал это. А зачем?

Нечто в словах Бродяг тревожило Пса. Тайное, глубоко запрятанное знание стало пробуждаться в собачьем сознании.

— Где же найти этот будильник, который разбудит Создателя?

— А смысл? Он уже заведен. Все предопределено.

— Но вдруг, вдруг мы сможем как-то ускорить его? Вдруг...

— Знаешь, ты слишком серьезно относишься к этой моей шальной мысли. Будильник для Создателя! Да есть ли он вообще, этот Создатель? — крикнул, почему-то разозлившись, Озаренный Мыслью Бродяга. — Эй, ты там! Пора вставать! — крикнул Бродяга в темное небо.

И с этими словами в голове Пса вдруг что-то щелкнуло. Он остановился, шерсть на загривке стала дыбом и по ней пробежали искры. Пес негромко гавкнул, привлекая внимание Бродяг.

— Эй, ты чего встал? Надо искать ночлег, гроза близко! — Бродяги, словно проснувшись, увидели мрачное, грозящее холодом и ливнем небо, засуетились и ускорили шаг. — Эй, ты! Побежали! Ну!

Пес не шевелился. Непонятные слова, сочетание этих слов — будильник для Создателя, Создатель завел будильник — разбудили самого Пса, очистили его сознание от мути и показали ему то самое его великое Предназначение.

Пес поднял патлатую башку к небу и...

И грянул Голос!

©Оксана Нарейко