30. «Звезда свиней» (начало)
Отец вернулся не один, а со знавшим гораздо и гораздо лучшие дни подвыпившим дедом в ермолке, сером пиджаке, поношенном синем спортивном трико и кедах, бывших когда-то белыми. Лацкан пиджака украшал большой значок «Почетный гипертоник».
Движение гипертоников, искусственно вызывавших у себя повышенное давление для привода гиперперисталических насосов, накачивающих дирижабли, набирало в стране обороты.
– Встречайте, – прямо с порога провозгласил отец. – Гость в дом – бог в дом.
– Лев Исаакович Шендерович, – смущенно представился гость, приподнимая ермолку и оправляя пейсы, – двоюродный племянник того самого Бургельмана, двоюродного брата Шварцмана, если вы понимаете, о чем я. А тот троюродный брат того самого Арнольда Дейча.
– Полный Хопкинс! – прошептала мать.
– А кто это? – безапелляционно ляпнул Пашка.
– Это внучатый племянник самого Айзеншписа, – гордо ответил дед. – Самого!
Лично для меня этот ответ ничего не прояснил, для Пашки, судя по его виду, тоже. Одна мать нахмурилась.
– Извините, у нас в деревне бывает мало приезжих, поэтому каждый гость для нас как второе пришествие. Лично я, смею вас заверить, не считаю, что приезжие не столь полноценны как коренные жители. И вообще, у нас тут такого предрассудка нет. Мы всегда приветствуем приехавших как любимых членов нашей дружной семьи. Не думаем, что за дьявол прикатил в Мумуевку? Вот я и пришел: визит вежливости дорогим гостям нашей славной гостеприимной деревни. Я знаю, как Виктор относится к подобным церемониальным ритуалам, посему в знак величайшего уважения, пользуясь счастливым случаем, хочу засвидетельствовать вам свое уважение и почтение и заодно почтить память достойного Соломона Абрамовича, – гость подмигнул отцу. – Он пек чудесный черничные пышки. Лучшие по эту сторону Мертвого моря.
– Святой микрочип! Полный Уэльс! Только Шендеровичей нам тут не хватало, – поморщившись, пробурчала мать. – Вместе с пышками.
Гость сделал вид, что не услышал.
– Святой Брендан-мореплаватель! Свидетельствуйте, – громче сказала она.
– Примите мои уверения в совершенном к вам и вашим деткам почтении, – Шендерович сделал подобие книксена.
– Рады видеть вас без петли на шее, – буркнула мать.
– Нахожу это намерение Льва Исааковича весьма похвальным, – благосклонно заступился за гостя отец.
– Я еще таким Витьку помню, – Шендерович показал руками, будто рыбак, хвалящийся пойманной рыбой, – когда он жил у Николая-покойника, земля ему пухом.
– С тех пор он не особо и поумнел, – проворчала мать.
– Как говорится: когда был Ленин маленький, точнее молодой, он бил по почкам валенком, качая бородой.
– Ленин – жив! – отец вскинул руку в пионерском салюте.
– Очень смешно, – глухо хмыкнула мать. – И кого же он бил?
– Этих… троцкистов. И зиновьевцев с каменевцами.
– Ясно, – мать разочарованно посмотрела на потолок. – А вы чем занимаетесь?
– Не поддался, как говорится, на посулы «колбасной алии», остался и вот. Поелику где родился – там и примостился. Я лидер союза сознательных пенсионеров Мумуевского сельского поселения, – с гордостью отрапортовал гость. – Имею почетную грамоту от Министерства патриотического воспитания! Не крысы протокольные и не городские неженки. Никаких «Владычиц морских» не ширяем в себя! У нас нет разрухи в головах и клозетах! И после выхода на заслуженный отдых мы верно служим трудовому народу! У нас все натурально, умираем, как положено – в свой срок, общество и экономику собой не обременяем. Подаяний от государства и общества не просим, сами крутимся.
ССП состоял из экономически сознательных пенсионеров, добровольно отказавшихся от получения государственной пенсии и либо перебивающихся случайными заработками либо до смерти работающих на непрестижных низкооплачиваемых работах либо ушедших жить в пенсионные работные дома (ПРД), где работали за еду и крышу над головой.
– Даже от льгот, положенных как почетному гипертонику отказался, – гордо объявил престарелый, но экономически сознательный гражданин. – Не дауншифтеры, не халявщики какие-нибудь, не ждем от общества миллиона на блюдечке с голубой каемочкой.
– Похвально, – одобрил отец, показав на свой значок, – очень похвально. Есть еще порох в пороховницах! – похвалил он, похлопав гостя по плечу. – Его пример – другим наука. На СССР не тявкай, сука!
– Полный Рыбинск! Чем же вы живете? – прямо спросила мать.
– Мечтами о величии государства и народа.
– Это понятно. А каков источник вашего дохода?
– Свиней модифицированных держу на продажу, все законно – по лицензии. Все легально, премиальная образцово-показательная свиноферма «Звезда свиней». Мы не какие-нибудь барыги, не куркули из Лопатино, но и не какие-нибудь кустари – промышленную основу имею, научную организацию труда блюду! Опять же совесть имеем: все налоги плачу, включая церковную десятину и налог на семенной фонд; областному агрохолдингу за каждую голову свиньи взнос отдаю – как положено. И комиссию за продажу каждой единицы мясной продукции им и Министерству торговли. Все четко, как в аптеке! Блокчейн не даст соврать! Никакой «зарплаты в конверте», никаких Бень Франклиных, упаси нас от валютных комиссаров в пыльных VR-шлемах, только белая, только нашенскими. Да и дети, они у меня в райцентре – Дробовке, на моточной фабрике трудятся, подкидывают на старость. И на день Победы и на день Труда и на день Рубля и на Новый год и на Рождество, все как полагается. Солидол! Мы скоро и вовсе на IPO выйдем! Если желаете, могу пакет «префов» подкинуть по вкусной цене…
– Пока, скорее нет, – отец покачал головой, – но мы ценим твое предложение, старина, и непременно его обдумаем. В ближайшее время.
– Журнал опять же, думаем выпускать. «Сельский свиновод». Распространение – по подписке.
– Что за модифицированные свиньи? – заинтересовалась мать, не упускавшая случая узнать что-то новое – вдруг на этом можно было заработать?
– Потомки тех самых боевых свиней, что спасли Рим. С защитой от АЧС и с добавлением генов сибирских мамонтов, отечественная разработка.
– И что, на мамонтов свиньи похожи? – ляпнул Пашка.
– Крупные и шерсть это… брить приходится, мы им даже косички заплетаем. Но зато наши бабушки-члены ССП в производственной артели «Старые спицы» вяжут из нее носки, шарфы и свитера с государственной символикой и местным орнаментом. Своего рода свой «мерч» при свиноферме, приносящий неплохой доходец. Опять же – со строгими отчислениями в адрес сети одежных лавок и Наркомат легкой и тряпичной промышленности. В райсобрании практически все депутаты в наших мумуевских свитерах щеголяют. Престижным считается. Еще и казахам из ПГТ-побратима в подарок их посылают. И монголам. Международный, можно сказать, уровень. Бизнес-модель у нас надежная,, бренд на местном уровне раскрученный. Тренд на экобренд! – Дед выразительно посмотрел на бутылку на столе, потом – жалостливо – на мать. – Василий же Теркин помер…
Но ее экономное сердце было не растопить такими взглядами. Уж хлебосольной назвать мать не повернулся бы язык и у отъявленного льстеца.
– День рождения Брежнева, Леонида Благословенного же недавно был… – попробовал другой подход свиновед.
– А с растительным мясом демпфинга не получается? – сделала вид, что не поняла намека, мать.
Она вовсе не боялась показаться скаредной в глазах приблудившегося сельского прощелыги, натянувшего на себя маску алкогольного балагура.
– Правда, есть такое дело, конкуренция с растительным мясом имеется, – помявшись, нехотя признался Шендерович, – бизнес довольно низкомаржинальный, но тут уж ничего не поделаешь, финансы дело такое. Не все то свинина, что жарится; не все то мясо, что шкворчит на сковороде – Вздохнул свинобарон. – Нашим то свинкам с чего дорожать? Да, есть еще люди с предубеждениями, есть даже и с либеральными предубеждениями, куда уж без них? – свиноторг пожал плечами. – Но люди старой закваски, – снова покосился на бутылку, – и старой закалки все равно стараются натуральное, традиционное мясо брать, а не поделки из картошки, гороха или пусть даже и борщевика. Есть еще и большая группа локоворов…
– Ворья тут полно. – Фыркнула мать.
– Нет, локоворы – это любители местных продуктов. Есть еще и мясоненавистник, разрази их гром! Мерзкие твари, ненавижу! – Свиноед с исказившимся ненавистью лицом потряс кулаком, угрожая неведомым нам «мерзким мясоненавистникам». – Кто-то же придумал этот подлый мем! Убивать за такое мало! Испокон веков мы мясо ели!!! Ели, едим и будем есть! Не дождетесь, мрази!!! Половые гамадеоны!!! Инстинктивные добровольцы!!! Чтобы вам оксигенофилами нажраться до самого до летального исхода!!!
Мне почему-то вспомнились «унитазоненавистники» из отцовских рассказов.
– Спокойнее, старина. – Успокаивающе сказал отец. – Не стоит так реагировать на их нападки, не стоит идти у них на поводу, лить воду на их мельницу. Свинина – это круто и прогрессивно.
– Коварный враг не дает нам покоя! Просто мутанты! Прав был твой отец! мутанты! Чтоб вас кроты – вампиры высосали! Акулы травоядные!
– Это наша общая боль, старина. – Успокаивал его отец. – Свиной хрящик зэ гут! А поедание свинины есть высшая добродетель для добродетельного мужа.
– Сраный тетеринг! – прошипела мать.
– В открытой схватке мы бы их свинными головами закидали, но они же на честный бой не выходят!
– Полный габион!
– Бьет копытом леди-бой
Воротит честной народ.
Что, не нравится свинина?
Травоядный ты урод! – Слегка успокоившись, пропел певец свино-мясного промысла.
– Мясо съел и как удав,
Сыт, здоров и весел!
Ну а от дурной травы
Пищевод лишь тесен! – выдал он следующий перл.
– Мясом брезгуешь, скотина?
Жизнь твоя – в говне рутина!
А коль мяса навернешь
– золотой прольется дождь!
– Вижу, ширится, растет свиноедальческая армия! – С готовностью поддержал свиного гостя отец.
– И чего они так на нас взъелись, мясофобы проклятые?! Свиноскептики! Амбассадоры силоса и пищевого навоза! Лица нетрадиционной гастрономической ориентации! Чего взъерепенились?! Сердца наших свинок вообще жизни спасают, в трансплантологию идут, людЯм пересаживаются! Мы же своих свинок режем аккуратненько, без шума, пыли и визга на всю ивановскую, плазменным скальпелем, у них мясо от стресса нисколько не портится. Опять же, у наших свиней глистов и свиных цепней не бывает, а это немаловажный фактор для адептов ЗОЖ. Мы даже «мраморную» свинину делаем – правда, по предзаказу и после сто процентной предоплаты, но делаем. И еще «черномраморную»!
– Короче, продукт нишевый, – саркастически усмехнувшись, сделала вывод мать.
– Наша свинина дарит просто упоительные очущения! Никакой пастернак с ней не сравнится! Настоящее мясо вкуснее и для организма пользительнее, особливо и для потенции, – свиновод слегка смущенно кашлянул. – Не думайте, что куда уж со свиным иудейским рылом да в калашный ряд. Каждый сам свинец своего счастья. И самое главное, от нашей свинины целлюлита не бывает.
– А с саранчой, «хитиновой нефтью», как конкуренция? – уточнила мать, вечно пристально следившая за экономическими трендами в надежде урвать свою «долю малую». – С мухой черная львинка?
– С белыми мухами, копыто им в рот! – Скрипнул зубами свинец.
– Саранча, конечно, сытна.
И на зубах она хрустит.
Но как вижу свиной хрящик
– вспыхивает аппетит! – Свинопевец воздел руки и изобразил некое танцевально – фигуристическое па, подобно корове на льду, разом освоив и амплуа свино-танцора.
– А по вкусу мясо какое? – не унималась ханжески поджавшая губы мать.
– Вкусное, мясо у нас – пальчики оближешь. Буженина «Судьба свекрови» и холодец «Три поросенка» нарасхват идут. Пельмешки еще лепим под торговой маркой «Свиное гнездышко». Тонко нарезанная грудинка в красном перце, имбире и меде «Стильный оранжевый галстук» – тоже наш фирменный продукт. «Свинина глистогон» – мясо, натертое розмарином, базиликом и шалфеем. От этого, кстати, жареное мясо перестает канцерогенным быть. А уж копченое мясо! Коптим свежайшее мясо, как говорится, без «душка», но с душой, на отборных ольховых опилках под зарегистрированной торговой маркой «Счастливый Пятачок».
– Еще бы ему не быть счастливым, – скривилась мать, – на отборных то опилках.
– И я про то же, – улыбнулся Шендерович, явив нам беззубый рот, – опилки – первый сорт. Нам их артель по производству гробов «Умелые ручки» отдает – у них гробы из ольхи нарасхват идут.
– Кто бы сомневался, – голос матери сочился ядом. – Копейкина тоже в ихнем гробу хоронили?
– Скажете тоже! Разумеется! Мы для Николая лучший гроб с кумачовой отделкой и коваными ручками!
– У вас и кузница своя? – деловито уточнил отец. – Как на кузнице ковали калачи да кренделя, – напел он.
– Признаюсь, ручки из элементов старой кованой ограды графской усадьбы, что возле Дробовки была. Ее еще в прошлом веке, в Гражданскую спалили. А наши грободелы остатки ограды забрали и пользуют на разные поделки, в меру разумения и надобности в похоронном деле.
– Умелые они у вас, – кисло скривилась мать, наверняка вспомнив наши недавние приключения в похоронном бизнесе.
– Для работников нашей артели у них скидка, – похвалился Шендерович.
– Оптовая?
– По-разному.
– А Винни-Пух не против? В смысле, Пятачка?
– Ни в коем разе, – подтянулся Лев Исаакович. – У нас с «медведями» полное взаимопонимание. И сто процентный результат по выборам – народ любит своих лучших представителей. Не по указке сверху, а по зову сердца, прошу заметить. А еще у нас есть планы на расширение. Сногсшибательная бизнес-идея. Думаем гриль-бар «Свиньи и точка!» – хвалился пиаросвиновец. – Открыть на трассе, путников и дальнобойщиков кормить жареной свининой и мясными клецками.
– Благое начинание, – одобрил отец, – хотя совсем и не кошерное.
– Что поделать, Виктор? – вздохнул бизнес-свин. – Не всегда можно держаться в рамках религиозных наставлений, приходится жить в светском государстве. Хоть и не кошерно, а все же не пирожки с котятками, как другие продают. Тем более, ряд оригинальных соусов к свинине, понимать надо.
– А что за оригинальные соусы? – заинтересовалась мать, никогда не упускавшая случая расширить свои познания в области кулинарии.
– Например, навозный или вот березовый, с мякотью, или бальзамическое мумие…
– Понятно! – словно хлыстом щелкнула мать.
– Ой, перестаньте сказать. Зря вы так морщитесь. Навозу вокруг крещендо. Навоз – очень питательный субстрат. И микрофлору в желудке оздоровляет.
– Святая диарея! Говно за баней он оздоровляет!
– Навозный соус с похмелья самое то – сразу все симптомы делириума снимает.
– А березовый с мякотью от чего помогает? – ядовито спросила мать. – От геморроя?
– От камней в почках и яиц глистов. Главное, в правильное время года березовую мякоть заготовить.
– Мы гуляли под луной, у меня был геморрой, – пропел отец. – С геморроем здесь в деревне ты абсолютно не герой. Но когда уходит ночь, геморрой уходит прочь. Днем меня не беспокоит. Как его мне превозмочь?
– От геморроя бальзамическое мумие.
– Еще бы хорошо простатит лечить, – авторитетно высказался отец.
– Мы работаем над этим, – закивал свинохвал, – и уверен, добьемся положительных результатов по данному направлению.
– Из мочи соуса не делаете? – не унималась мать.
– В моче, по старому французскому рецепту, почки маринуем.
– Яйца лучше маринуйте! Свои!
– Валентина, не стоит так категорично, – осадил ее отец. – Не брюзжи. Все-таки Лев Исаакович наш гость.
– В гробу и гвоздь – гость! – парировала мать. – Купи эпинефриновый инъектор и тем убьешь заклятого врага!
– А я же вам вот… – оглянулся на отца гость.
– Я, короче, три ружья договорился по бартеру на копченую свинину обменять, – прояснил ситуацию отец. – Лев Исаакович любезно согласился взять стволы.
– Мы с Виктором не шабес-гои, договоримся полюбовно, ко взаимной нашей с вами выгоде. И вам хорошо будет и мне хорошо. Полный консенсус, ой вэй, у нас будет.
– Зачем же вам ружья? – поддержала светский разговор мать. – Свиней забивать?
– Для защиты поголовья от волков и… – сознательный пенсионер-свиновод понизил голос, – двуногих хищников. Шалят тут у нас, недобитки гламурные. Сбежали из городов, сбились в лесах в стаи и одичали. В прошлый год картошку выкопали, гады. В ночь после посадки, лесное отродье! Пришлось заново сажать, хорошо, что еще много семенной оставалось. Но все равно – на ровном месте убыток. Мог бы свинюшкам ее скормить, а пришлось землице «второй хлеб» предать, хотя и на возмездной основе, но все же, нехорошо получилось.
– Банды волосатых мужиков, – вспомнил отец.
– Да то разве мужики? – пренебрежительно сказал свиновод. – Я одного в прошлый год вилами в пыне заколол – так, бледная немочь, хоббит тряпичный, а не мужик. Там и есть было нечего.
– В смысле?.. – не поняла мать. – Вы их едите?..
– Я сам, конечно, нет, но свинья она же существо всеядное…
– Ясно, – взгляд матери заметно потяжелел.
– Так и то неохотно его хрумкали – видно не вышла еще из него вся дрянь: наркотики, виски да пальмовое масло. Свинья – она существо чуткое, понимает, что можно есть, а что – нельзя.
– Чуткое… – с непонятной интонацией повторила мать.
– Чуткое и отзывчивое, лучше моей жинки, – понесло лидера ССП, – во всяком случае никогда в ласке не откажет и голова у нее не болит… Они даже между собой хрюком общаются – иностранные ученые это еще несколько лет назад доказали.
– Британские ученые, – насмешливо фыркнула мать. – Полное трузи.
– Нет, франко-немецкие вместе с чехами и норвежцами. А вот когда свинью…
– Физическое и духовное уродство среди офисных вырожденцев – норма, – поспешил перебить откровения свинофила отец и схватил бутылку. – Надо бы выпить за встречу и за знакомство.
– Даже за счастье почту-с, – расцвел Шендерович. – Благодарствую безразмерно!
– Я за рулем! – отрезала мать.
[1] Книга не пропагандирует ЛГБТ. Автор категорически осуждает ЛГБТ. Главная цель книги – показать негативное влияние ЛГБТ на здорового человека – натурала. ЛГБТ – это очень плохо! Решением Верховного суда ЛГБТ признано в РФ экстремистской организацией и запрещено. Оно и правильно!
[2] Решением Верховного суда ЛГБТ признано в РФ экстремистской организацией и запрещено.
