Дети в городе
(новела в четырех частях)
ЛЮСИ
Этим летом сошел с ума один известный футболист, прямо во время матча. Ему кричали:
— Стой, толстый! Не в ту сторону!
Он спокойно обошел защитников, недоумевающего вратаря и лупанул от души в свои ворота. Стянул с себя футболку и трусы и, сверкая малиновыми стрингами, скрылся в туннеле под трибунами. Гол засчитали, до конца игры оставалось четыре минуты. Бабуля грохнулась вместе с креслом на пол...
Маленькая Люси тоже любила футбол, хоть и не смотрела. Любила потому, что в день матча, перед игрой они с бабушкой ходили в «Пятерочку», и Люси заказывала что хотела. Сок, пряники, творожные сырки в шоколаде. Бабушка говорила:
— А я чего, на сухую буду смотреть?
И покупала себе бутыль разливного пива. Дома на закуску готовила гренки из черного хлеба с чесноком и солью и пела песенку:
— Кержаков на остановке в ожидании колесницы, в предвкушении кружки пива, в понедельник утром жизнь так тяжела-а-а...
Когда-то бабушка знала Гребенщикова лично, плакат «Аквариума» висел у нее над кроватью.
После матча она всегда звонила кому-то:
— Ну что, смотрел? Видел, как бразильцы спелись? Одни чурбаны бегают, наши вообще играть не хотят...
Плохо, когда «Зенит» проигрывал, Люси ничего не понимала, что происходило в телевизоре, она смотрела на бабушку. Вот матч заканчивался, бабушка давила на кнопки телефона, только звонила теперь уже Люсиной маме.
— Когда Красавицу заберете? Ей же в школу! Ты не виляй! Когда заберете?
Слава ангелам, это было редко, «Зенит» хорошая команда. Люси очень не хотела уезжать ни к маме, ни к «другой бабушке».
Еще в квартире жили кот Джонни и пес Чарли. Когда бабуля с внучкой приходили из магазина раздавалось отчаянное мяу-мяу и счастливое тяв-тяв! Люси сама вскрывала пакеты с кормом, вываливала в блюдца. Животные лизали ей щеки, Люси смеялась.
— Энималз, браза энималз...
Вечерами они учили английский язык. Бабуля знала кое-какие словечки, даже помнила ругательства. Когда-то давно, в конце восьмидесятых, ее первый муж сказал — учите английский, на русском только коммунисты в тюрьмах будут разговаривать. Люси с удовольствием изучала иностранный язык по книжке с картинками. И так, день за днем. Дэй бай дэй.
В то воскресное утро Люси как обычно умылась, позавтракала, бабушка открыла ей дверь.
— Так, к метро не ходить. Покажи, где метро?
— Там...
— Молодец, только во дворе, андестенд?
— Ай си.
— А потом пойдем в магазин, сегодня футбол. Что надо сказать?
— Итс э вандефул...
...У Люси есть добрый друг, он дарит разные сокровища и живет в подвале, в одном из старых домов. Она зовет его через трубу в стене:
— Шипящее, эй! Привет!
Шипящее очень радуется, шипит и из трубы выкатывается пластмассовое колечко или бусинка. Несколько дней назад Люся гуляла здесь и нашла целую россыпь сокровищ и еще камешки, завернутые в бумажные деньги. Деньги нерусские, но она все равно их забрала. В черной дыре шипели и радовались...
Она приходила каждое утро, всю неделю, Шипящее не мог говорить, только шипел и квакал. Сокровища едва поместились в карманы платья.
— Теперь мальчишки точь-в-точь меня возьмут играть...
КОЛЯ... Утром приходил «счетчик». Когда раздался звонок в дверь, мама шепотом крикнула Коле — замри! И они оба замерли в лунатических позах с дымящимися кружками в руках. Слышали, как «счетчик» шуршал бумагами, тяжело вздыхал. Это была женщина, наверное, толстая. Она позвонила еще раз и пошла дальше.
— Кто там?
— Энергоконтроль!
— Ах.
— Счетчик покажите.
— Пожалуйста — пожалуйста.
— Соседи живут?
— Вчера вроде были.
— Так и запишем — нет доступа.
Тетушка пошла вниз. С эхом доносилось — энергоконтроль!..
Они попили чаю и Коля ушел в магазин. Оставил маму сидеть у окна. На улицу она не выходила, летом очень много людей и машин.
Машины окружили двор, готовые сожрать, накинуться со всех сторон. Слопали весь асфальт, всю траву на газонах, пялились своими бельмами, поджидали. Дорогу не перейти, будто специально разворачивались, где-то там и неслись обратно на бешеной скорости...
Тихо было за окном, но это только утром. Недавно построили детскую площадку, подарок от депутата. Аллеи с белыми бордюрами, новые скамейки из бетона. Теперь каждый вечер сюда приходили Уроды. Уроды пили и гоготали до самого утра, пищала музыка с телефонов. Сегодня ночью какое-то животное орало:
— Ну, я не понимаю, что значит, нет денег! Я захотел в кино, иду в кино! Захотел шавермы, пошел к метро, купил! Блядь, ну я не понимаю!..
Бессонные ночи доканывали, очень жаль, что белые, было б темно, она пульнула бы пустой бутылкой в скопление сигаретных огней. Нет, сначала бы в этого депутата. Как-то все по-дебильному вокруг, вообще все...
В Новый год она повесилась прямо над праздничным столом. Веревка не выдержала, и женщина грохнулась на тарелки с салатами, так и лежала в оливье и ломтиках студня. Ее друг явился пьяный под утро, сын Колька был у бабушки. Никто ничего не узнал. Друг ушел через два дня, сказал, что «ему это все надоело». Он прожил с ними год, сначала снимал комнату, потом прижился. Водил Колю по утрам в детский сад, умел глотать монетки и тут же доставать их из жопы, вообще, хороший был дядька, веселый...
Мама увидела сына.
— Коленька идет...
Коля шел домой с бочонком «колы» и буханкой хлеба. Вдруг у парадной услышал, как залаяла большущая собака, и показалось, что там мечется, запутавшись в зарослях сирени, свернутый в рулон ковер. Мама учила его не бояться животных.
Это был не ковер и не собака, это таджичка в пестром халате разговаривала по телефону. Она орала на кого-то. Увидев ребенка, смутилась, еще что-то произнесла и убрала телефон за пояс. Коля не стал ждать лифт, поднялся пешком по лестнице...
Через минуту раздался звонок в дверь.
— Здравствуйте, — сказала таджикская женщина.
— Здравствуйте, проходите.
— Вы комнату сдаете?
— Да...
— Вот эту? Хорошо, я беру.
Таджичка села на диван, снова достала телефон.
— Подождите, нам надо подумать...
— А чего думать? Я беру.
Коля с любопытством разглядывал халат на ней и расписные панталоны. Все правильно — чего думать, денег нет, и скоро не будет совсем. Но как представить, что это чучело в тапках со своей бандой будет мыться каждое утро в их маленькой кухне, стирать в ванной, завесит все халатами... В агентстве обещали студентов, скоро учебный год, первый семестр...
Таджичка ушла. Мама разлила черный лимонад по кружкам, они сели за стол.
— Как на улице?
— Хорошо. Можно покушать?
— Я еще не готовила, придешь, поешь. Ладно?
— Ладно...
МИШКА... Ууу, эти воскресные утра, когда все дома и дети просыпаются ни свет, ни заря и требуют включить телевизор. Несчастные родители, сновидениям аминь. Одеяло летит к потолку, папа мотает головой, как пес после купания, распихивает детей по шкафам и коробкам с игрушками, их головы торчат из-под дивана и зарослей фикусов.
Мама зовет завтракать, все бегут вон из комнаты, кто-то упал, мгновенно баррикада. Стучат соседи сверху, звонят по телефону — девять утра, помилуйте!
На столе тарелка с блинами, миски с вареньем и сгущенным молоком.
— Всем хватит! Берите блюдца!
Папа достает из холодильника бутылку «Охоты крепкой», чпок — бульк, пена ползет из кружки. У папы на шее зенитовский шарф, папе хорошо, он говорит:
— Хотите анекдот? Кароче, цыпленок весь в слезах бьется головой об стену и кричит — позор! Какой позор! Мой папа — петух!
У Мишки от смеха какао хлынуло из носа, кто-то плюхнул блин в тарелку с варением. Брызги щелкают по лицам, маленькая Юлька звенит, как колокольчик. Мама называет папу по имени, добавляет еще одно нехорошее слово. Дети, растопырив пальцы, бегут в ванную. Папа включает мобильный телефон, пищат СМС-ки, он читает:
— Въебать есть? Нальешь сегодня?
И так далее. Мама нервничает.
— Ты с ним вчера был?
— Ну...
— Только не надо ля-ля, вас видели у четвертой парадной.
— Послушай, а кто все эти дети, я знаю только двоих?
— Света попросила до понедельника...
— У нас опять ясли!
— И за эти ясли нам платят деньги.
— Не спорю, тогда дай тысячу, мы посмотрим футбол в шалмане.
— Зачем так много — тыщу?
— Главное, чтоб пацанам было заебись...
— Чего?
— Все будет хорошо, говорю!
— На. И помоги им шнурки завязать, мы идем на улицу.
В коридоре драка из-за игрушек.
— Юля, не рви мне нервы!
— Он мне не дает.
— Вырастишь, тоже ему давать не будешь.
Мама снова называет папу по имени.
— Юля, покажи, как мама курит, Юля-а.
— Все, выходим! Дети, лифт!
— Миша, к метро не ходи.
— Знаю...
ТЕ ЖЕ И ПОЛИЦИЯ
Коля и Мишка расставляли солдатиков. Они играли в «Челюмова и Герасименко».
— Готовь снаряды к бою!
— Есть!
— Огонь!
Полетели камни.
— Челюмов убит!
— Герасименко убит!
В бой пошла техника, танки били друг друга бронированными лбами.
— Пиу-пиу!
— Тыдыщ!..
— Опять эта девчонка, смотри.
— Эй, привет! Ты кто?
— Я — Красавица. У меня есть сокровища.
— Чего?
— Ух, ты.
— Таких сокровищ не бывает.
— Дай посмотреть. Чего еще есть?
Люси показала пачку мятых денег.
— Тысяча, пятьсот!
Все банкноты были исписаны шариковой авторучкой, вроде буквы русские, но ничего не понять. Мишка умел читать, но и он не знал таких слов.
— Что такое — ёрдамбер? Везде этот ёрдамбер.
— Деньги-то нерусские, ты где их взяла, тоже нашла?
— Ага.
— Жаль на них ничего не купишь.
— Почему? Пойдем к узбекам это их деньги, купим мороженое.
— Они едят детей.
— Слышь...
Мишка спрятал в кустах пакет с игрушками, и дети пошагали в сторону метро.
— Качели свободны!
Откуда-то с дерева спрыгнула жирная белая котяра.
— Киса, привет!
— Киса, как ты живешь?!
Кошка прыгнула в распахнутую форточку на первом этаже, чуть задержалась, выстрелив вверх пушистым хвостом, скрылась за тюлевой занавеской...
Метро начиналось со стеклянных павильонов «24», и уличных лотков, продавали пластиковую мишуру, сокровища, как у Красавицы. Вокруг одни ноги и бампера автомобилей, они словно вошли в черный лес...
Длинный девятиэтажный дом, на первом этаже вместо квартир: аптеки, шаверма, «мтс — билайн — горящие путевки». Холодильники с пивом и лимонадами стояли прямо на улице. В торце дома большой магазин «Продукты». У входа «газель» с распахнутым кузовом, в кузове на корточках сидел бородатый мужчина в белой мусульманской шапочке. Рядом полицейский, они о чем-то беседовали.
Дети вошли в магазин, долго выбирали мороженное. Народу нет, откуда? Рядом «Пятерочка», напротив, через дорогу «Дикси». Мишка протянул деньги продавцу...
Полицейский на улице вскрыл банку с квасом, но затянуться холодным напитком не успел. Из магазина выскочила женщина в голубом переднике и прямо к бородатому в «газельке», залопотала на их языке, в руках прыгали купюры. Мужчина прочитал каракули, что-то быстро начал объяснять полисмену. В магазине разразился скандал, шум, крики, переполох.
— Милиция сюда! Милиция!
Мишка выскочил на улицу и побежал прочь по асфальтовой тропинке вдоль дома. Самое страшное, что полицейский был за этих, что едят бездомных детей, и бежал сейчас за ним.
— Мальчик, стой! Да, стой же ты!
Впереди закрякал полицейский «форд», из машины вылезли еще несколько предателей в черной форме. Ну, вот и все. Он плюхнулся на скамейку, сложил руки на груди и заплакал...
ПАПА
До футбола оставалось несколько часов, можно было взять бутылочку и прогуляться. А можно никуда не уходить, ждать здесь в шалмане. Народу сегодня будет...
Большие телевизоры висели на стенах, показывали какую-то хуйню. Мишкин папа и дядя Мартын решили никуда не ходить, а то займут рублевые места, если вообще стоять не придется. Эти двое вместе работали на складе на Парнасе, вместе ушли в отпуск. Только папа ушел сам, как положено, а Мартына попросили, сказали — перетрудился.
Многие на складах запомнят прошлый понедельник. А теперь представьте, сколько выдержки надо мужчине, чтобы работать на складе алкогольной продукции. Да нет, все было нормально, терпели, облизывались, прекрасно справлялись. Мартын работал водителем штабелера, командовал грузчиками, те смотрели на него, как на полубога, когда он проезжал мимо них на своей шайтан арбе. В воскресенье Мартын выкинул жену в окно вместе с табуреткой, на которой та сидела. Туда же полетели пакеты с тряпками, косметика. Пришла полиция, стучались в дверь и в окно, Мартын не открыл. Все нормально, думал он, первый этаж, пусть привыкает. Напялил наушники и лег спать.
В понедельник он задумчиво бродил по складу между рядами коробок с водярой, виски, джином, текиллой, ромом, винищем и ликерами. Просто было такое настроение, и он взял за горло первую бутылку. И позвал узбеков...
Потом в кулуарах говорили, что видели, как штабелер ехал сам без водителя. Пьяные узбеки отступали в сторону метро, горлопаня этнические песни, прямо в лапы охреневших от такого беспредела полицейских. Водитель штабелера провалился в пространственно-временной коллапс, где он был три дня, не знал никто...
...В шалмане есть отдельный кабинет, вход за занавески огорожен цепочкой. Здесь чистый стол, хрустальные пепельницы, свой телевизор. Сюда приходят смотреть футбол полицейские. Придут ровнехонько к началу матча круглолицые, модные, очень вежливые. Будут греметь перстнями об стол, разговаривать по телефону полушепотом, уборщица метнется таскать им закуски...
Но никто не придет сегодня под балдахин, осиротеет пещера, останется уборщица без чаевых. Некогда сегодня полиции смотреть футбол...
Несчастных детей привезли в отделение, допросили, как смогли, завыла тревожная сирена. Все кто свободен в ружье! Остались только дежурный и девушка лейтенант. Люсю забрала бабушка, за Мишкой примчалась мама со своим детсадом.
Колиной мамы не было дома, по крайней мере, никто дверь не открыл. Девушка лейтенант позвонилась соседям.
— Можно ребенка у вас оставить?
— Пожалуйста-пожалуйста.
— Ее давно нет?
— Не знаем, она странная...
— Спасибо вам, до свидания.
Она пошла вниз пешком по лестнице, остановилась у распахнутого окна на лестничной площадке.
— Дети летом в городе это чья-то беда. Летом они должны купаться, пить молоко, душить кузнечиков и целоваться с лягушками. А это, — она показала пальчиком вверх, — это не правильно.
Она часто разговаривала сама с собой, разумеется, убедившись, что ее никто не слышит...
...Поздно вечером Мишкин папа шел домой, спотыкаясь о звезды, перед ним прыгала пятнистая луна, похожая на футбольный мяч. После шалмана они пошли к Мартыну, по дороге встретили еще одного друга, в общем, все как обычно.
Дома, конечно, все спали, очень хотелось кушать. Он поставил кастрюлю с супом на огонь и включил телевизор. Передавали последние новости, криминальную хронику.
— Сегодня в Выборгском районе освобождены пятеро заложников, похищенных еще в мае. Все они граждане Узбекистана, содержались в нечеловеческих условиях, наш репортаж с места событий.
— А, чтоб вас...
Держась за стены, пошел в комнату. Все двери настежь, жарко, дети спали на разложенных диванах и креслах, пели что-то во сне. А вот и его законный кусочек кровати рядом с женой. Хрустнул матрац.
— Пришел?
— Ага.
— Все нормально?
— «Зенит» выиграл, и это главное...
-
Эффект разбитого мира - потрясающий.
Ну и про Зенит в начале - тонко невероятно, спасибо))
2 -
Даниил Смирнов, "А наш футбол - нет))" - сейчас, к сожалению, там действительно не за что его особо ценить.
"Вратарей уважаю))" - (приосанившись) То-то же.)) Команда начинается с вратаря.))
2 -
Это да)) Из наших действующих Селихов нравится. И за Сафонова рад))
2 -
-
Написано очень классно и я всю дорогу сидела на измене в предвкушении зведена феерического, как минимум што в подвале окажется маньячина -педофил, заманивающий детей сокровищами всякими.
То есть жизнь кипела, а тут под носом в жилом доме в рабстве узбеки тут же, так? Башка не варит нифига.
Но написанно хорошо, правда. Очко играло до самого конца. Люблю такое. Когда как-будто зыпаешь фильмец.
1 -
Они собирали из пластмассовой мишуры украшения, типа бижутерии, цех был в подвале. Эти "сокровища" потом хозяева продавали у метро со столиков "все по 10 руб". Вот эти колечки - бусинки и выкатывал в трубу вентиляции пленный узбек маленькой Люси.
1 -
-
-
*Папа шёл домой, спотыкаясь о звёзды* - это невозможно круто. Диалоги - огонь.
Жизнь, йопт..
1 -
-