Жуир

Когда Влас начинал пить, жители поселка собирали документы, хватали детей и уходили в леса. Влас же, отпившись, зажигал сигнальный стог сена — люди возвращались. Было три случая, когда кто-либо из мужиков не успевал покинуть жилища и становился собутыльствующим сострадальцем Власу. Двое сошли с ума, одного чудом отлили холодной водой, но разговаривать прекратил окончательно. 

— Что вы тут делали-то, Влас? Угробил мужика! — Люди. 

 — Жуировали. Он не смог. — Влас. 

Трезвенничал Влас на мельнице. Там же была слажена и маленькая пекарня. Горячий, сводящий ароматом с ума хлеб сам носил немощным старикам, раздавал ребятишкам, притаскивал в местную лавку. Его любили невероятно. Он земляков тоже любил, оттого не искал их пьяный по лесам. В припадке алкогольного безумия — бил поросятами быков или быков об деревья, или деревьями по воде лупил. И ревел как медведь. Бессильная злоба богатыря не у дел. 

— Война бы началась что ли, – причитали старушонки. — Погибает силушка. 

Война началась. Влас дошел до Курска и, оставив ноги, поехал в родной поселок. 

 — Жуировал с фашистами. А вот, сука… Глянь! Не смог. Разлетелся на запчасти, — плакал пьяный. 

Бабы и старики жалели. Ребятня таскала ему картошку да, изредка, хлеб. Немцы до поселка не дошли, а вот голод добрался и остался на постой. Влас сладил себе тележку, помогал, как мог, подымали хоть какой-то урожай. Пришла победа. Власа оформили кладовщиком. Из жалости сосватали за солдатскую вдову. Та, из жалости, за него пошла. Родили девчушку. На радостях дня три жуировал в холодной бане, людей сторонился: калека. Зажил потихоньку. 

Ввечеру повисли с соседом на заборе, перекуривали. 

 — Хоть бы в клуб по воскресеньям выходил, Влас? 

— Моя ходит, — безразлично затянувшись. 

 — Ну, сам-то чего? 

 — А на какой я там людям? Смех подымать? Стакан я и в бане в глотку залью, чтобы доня не видала. — Влас начал закручивать вторую. 

— А Иван у нас без руки пришел! — Сосед взволнованно закашлял. — Петька баб Валин — вся спина в пулях. Ты герой для людей, а бегаешь их. 

Влас больно сглотнул: 

— Герой… Герой жуировать должон, праздновать! А я как падаль в канаве валялся, сестричек ждал. Тошно мнеченьки, сосед. Знаю, есть люди, плоше у них судьба пошла, а вот сам тоже валяюсь по земле да ору. Жалость к себе прямо душит. И день, и через день. А силы осталось – хошь подковы гни, хошь деревья… А куда? Дальше тележки своей да этих протезов гребанных не уйти. 

 — Слышь, сосед, — помолчав и, резко, Власу. — Айда бутылочку посидим? Есть у меня. 

Влас крепко затянулся, обстоятельно заплевал окурок: 

— В избу метнусь. Огурцов малосольных… 

Солнце падало в лес. В соседнем поселке кто-то поджег стог сена.

<2018>