Кисель

В то лето я жёстко сидел на толчке. Бабушкин кисель, который ежеутренне я должен был пить, чтобы вырасти хотя бы не таким же мудаком как мой папаша. Выпив чудо зелья, я пулей несся через весь огород в сортир. Мгновенный приход давал такой же точно мгновенный исход.
«Ничего, заодно и желудок почистится» — приговаривала бабка мне вслед.

Опустошив желудок я брел с проникшей головой. Бабушка встречала меня с укоризной. 
«Слабак, как твой папаша» — шипела она. «Всё лето теперь с тобой возиться. А у меня дел невпроворот. Там полить, тут прополоть, в магазин сходить. И ещё с тобой...» 
Я только молчал. Потому что раскрыв рот против бабушки было равносильно самоубийству. 
«Иди на картошке жука собери, всё польза какая-то от тебя».

И я молча шел и собирал жука с полосатой спинкой и его личинки. Доказательства своей трудовой повинности я приносил к бабушке. Она осматривала банку, где копошились жуки и выносила свой вердикт — «мало собрал, там жука — туча, а ты только дно банки прикрыл. Лентяй. За что я тебя только кормлю».

Банку она уносила во двор и там топтала жуков и личинок, пока они не превратятся в однородную кашу. 

Вечером у бабушки и её подруг начинались посиделки на лавочке. Солнце уже так не пекло, деревенские дела уходили на второй план и можно было перемыть кости каждому встречному. Наверное, поэтому, люди не любят проходить мимо старушек, мирно сидящих на скамейках, знают, что за этой полусонной дремой скрываются козни самого дьявола. Да, наркоманы и проститутки, рождаются именно там. Вроде вышел из дома приличным молодым человеком, спустился из подъезда, поздоровался с сидящими на скамейке «ушами». А они тебе вслед уже шипят своими змеиными головами: «наркоман, наркоман...» Тут хочешь-нехочешь, сядешь на иглу, лишь бы не разочаровать общественность.

Бабушка на улице. А в кухне на столе накрыт ужин. Я поднимаю полотенце, под ним окрошка и стакан киселя. Невольно я плачу. Сажусь за стол и принимаюсь за окрошку. Её приятный кисловатый вкус бодрит в такую жару. Остаётся кисель. Пить или не пить — вот в чем вопрос. Всё равно ведь узнает. 
Пей до дна...

Я несусь через огород к туалету. Окрошка, подбодренная киселем выбивает «днище». Сижу и плачу. За то, вспоминаю ее слова, «желудок почищу, и не буду мудаком». Спасибо, бабушка.