Сансара (часть первая из двух)

Толчок был несильным. Два балла, не больше.

Череп с отверстием в виске качнулся вместе со всем комплексом, после чего нехотя, с сухим треском сорвался с позвоночника и шлепнулся на клавиатуру. Тут же, словно ожидая этого, на ней вспыхнул зеленый огонек, а клавиши засветились бледным светом, который был еле различим под слоем пыли. Нехотя сонно моргнул монитор, выводя приглашение ввести пароль для входа в проснувшуюся систему.

Так и не дождавшись ввода, экран снова уснул. Но вот зеленый огонек засыпать не собирался.

***

«Эксперимент две тысячи триста сорок два» — прозвучал над головой безжизненный голос, выдергивая меня из оцепенения.

Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины — гадостное ощущение. Потом лихорадочно почесался — тело зудело, а зад быстро на холодном металле.

— Хоть бы простынку какую подстелили, — пробурчал я, вставая. Щелкнули колени, принимая на себя вес тела. А как иначе — уже за сорок. Тут скорее пугаешься, когда что-то с утра не хрустит. С трудом переставляя ноги — затек, пока лежал — побрел к стулу и столику — больше в этом крохотном чулане с льющимся сверху белым светом идти было некуда.

«Подойдите к столу», — прозвучал тот же голос.

— Иду.

Шел охотно. Даже задумался — а чего мне так хочется к этому столу? Первый раз его вижу. Да и пустой он — гладкий низкий стол с исцарапанной столешницей. Чем это его? И кто?

Я закрутил головой, но ничего абразивного не нашел — лишь свои ногти, торчащие на несколько миллиметров. Ну не ими же в самом деле? И странно, почему я их еще не обгрыз? Такие замечательные ногти — как раз самое то, чтобы унять нервное состояние.

«Решите предложенную задачу».

— Ух! — я неловко дернулся, когда поверхность стола исчезла, а на месте неё появился простенький лабиринт, вроде тех, в которые мышей сажают и где в конце ждет кусочек сыра. Так, и где тут мой сыр?

«За решение задачи вы получите награду. Чем быстрее решите, тем больше будет награда».

На противоположной стене открылась ниша, в которой за стеклом лежало три шоколадных батончика.

— Легко, — потер я руки и приступил к лабиринту.

 

Когда в окошке остался только один батончик — остальные со временем исчезали — я уже нервничал. Лабиринт не имел решения! Я трижды проверил каждый вариант — к выходу не вел ни один. Но этого же не может быть! Задача обязана иметь решение! Я даже ногтем царапнул в одном месте — может просто экран того? Но нет.

— Тут нет решения! — громко сказал я еще через десяток минут, откидываясь на спинку стула, ощущая взмокшей спиной ледяной металл.

«Это правильный ответ. Возьмите награду и пройдите в следующую комнату».

— Ха! — торжествующе сказал я, цапнул батончик, и, откусив на ходу изрядный кусок, зашел через открывшийся проем, за которым находился лифт без кнопок.

***

«Эксперимент две тысячи триста сорок пять» — прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.

Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался — тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.

— Хоть бы простынку какую подстелили, — пробурчал я вставая. Щелкнули колени, принимая на себя вес тела. А как иначе — уже за сорок. Тут скорее пугаешься, когда что-то с утра не хрустит. С трудом переставляя ноги — затек, пока лежал — побрел к стулу и столику — больше идти было некуда.

«Подойдите к столу», — прозвучал тот же голос.

— Иду.

Шел охотно — было предчувствие чего-то хорошего. Что-то там у столика было хорошего. Откуда бы мне это знать? Первый раз тут очутился.

«Решите предложенную задачу».

— Ух! — я вздрогнул, когда поверхность стола исчезла, а на месте ее появился простенький лабиринт, вроде тех, в которые мышей сажают и где в конце ждет кусочек сыра.

«За решение задачи вы получите награду. Чем быстрее решите, тем больше будет награда».

На противоположной стене открылась ниша, в которой за стеклом лежало три шоколадных батончика. Ага, а вот и приятное чувство. Запах через стену почуял что ли?

— Легко, — потер я руки и, бросив алчный взгляд на батончики, приступил к лабиринту.

***

«Эксперимент две тысячи триста пятьдесят четыре» — прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.

Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался — тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.

— Хоть бы простынку какую подстелили, — пробурчал я вставая. Хрустя коленями и почесываясь, побрел к столику.

«Подойдите к столу», — прозвучал тот же голос, когда я уже сел на стул.

— Да я уже пришел, — буркнул в никуда, хотя понимал, что этого не требовалось.

«Решите предложенную задачу».

Я быстро оглядел появившийся на экране лабиринт.

— Задача не имеет решения, — сказал я без малейших сомнений. Эта уверенность всплыла откуда-то из живота прямо в голову, заполнив её до краёв.

«Это правильный ответ. Возьмите награду и пройдите в следующую комнату».

Я сгреб три батончика в охапку и косо посмотрел на открывшийся проем. Что-то мне в нем не нравилось.

«Пройдите в следующую комнату».

Идти не хотелось, но и оставаться тут было глупо. Быстро запихав в рот нереально вкусные батончики — вдруг отнимут — опасливо зашел в лифт без кнопок.

***

«Эксперимент две тысячи триста семьдесят восемь» — прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.

Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался — тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.

— Хоть бы простынку какую подстелили, — пробурчал я, вставая и намереваясь идти к столику. Больше тут идти было некуда. Но почему-то к столику идти не хотелось — словно на нелюбимую работу.

«Подойдите к столу», — прозвучал голос.

— Не хочу, — заявил я, пытаясь найти повод не идти — что-то внутри этого не хотело.

«Подойдите к столу», — снова нужно повторил голос.

— Неа, — во мне неожиданно заговорило чувство противоречия.

«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».

— Отказываюсь, — упрямо повторил я и пошлепал к открывшейся двери. Зашел в лифт, дверь закрылась. Ща поед... Пол рывком ушел из-под ног, короткое ощущение невесомости, вспышка дикой нестерпимой боли в груди, темнота.

***

«Эксперимент две тысячи триста девяноста два» — прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.

Я открыл глаза. И остался лежать. Вставать не хотелось. И я не мог понять почему — тело, даже ощущая холод металла, сопротивлялось попыткам разума его поднять.

«Подойдите к столу», — прозвучал противный безжизненный голос.

Я его проигнорировал.

«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».

И это я проигнорировал, тупо глядя перед собой.

 

Прошло часов шесть или семь — страшно, до рези в желудке хотелось есть. Обняв себя руками, я ходил туда-сюда по камере, бросая взгляды на распахнутую в стене дверь.

«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату», — в очередной раз сообщил голос.

— Есть хочу!

«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».

— Пошла на...!

Когда боль в животе стала нестерпимой, я вошел в лифт.

***

«Эксперимент две тысячи четыреста двадцать четыре».

Если встать на стол, то можно кончиками пальцев потрогать лампы на потолке. Они теплые. Ногти оставляют следы на экране с лабиринтом, если методично царапать одно и то же место. Кто-то до меня уже, похоже, это делал. Интересно, сколько лет нужно, чтобы процарапать экран?

***

«Эксперимент две тысячи четыреста тридцать восемь».

Я спрыгнул со стола на пол, выставив вперед руки. Они с готовностью сломались.

— Я не могу пройти испытание — хотя очень хочу, — заискивающе сказал я.

«Пройдите в следующую комнату — там вам окажут медицинскую помощь».

О! Это было что-то новенькое. Попробуем — боль в руках была нестерпима, и я бегом заскочил в открывшийся лифт. Невесомость. Боль. Темнота.

***

«Эксперимент две тысячи четыреста сорок два».

Почему я так отчетливо все помню? Что за дверью — смерть, что лабиринт не имеет решения, что батончики вкусные. Я точно здесь первый раз. Дежавю? Но почему я не помню, кто я такой? Почему я голый? Что я тут делаю? И кто все это затеял?

Я встал с железной кровати — хоть бы простынку кинули. Как только ступни ощутили холодный метал пола, меня накрыло дикой волной отчаянья. Она поднялась откуда-то снизу и затопила пустую голову. Я рухнул на пол закрыв голову руками и завыл. Не было отсюда выхода. Я это отчетливо знал, хотя знать не мог.

 

Сидя в углу я думал. Мне больше ничего не оставалось — пространство за открытой дверью у тела вызывало суеверный ужас, хотя мозг твердил обратное. «Буду сидеть, сколько смогу», — решил я для себя.

Внезапно, пол толкнулся в ноги, стены заходили ходуном, мигнул и погас свет. Что-то жалобно нечленораздельно завизжало из скрытого динамика и наступила тишина.

Через несколько томительных минут, что-то где-то ухнуло, по полу прошла короткая дрожь. Неожиданно вспыхнул свет.

Пока я тер глаза, в комнате что-то изменилось. Проморгавшись, я уставился на стол, на котором высунувшаяся из стены телескопическая стрела быстро распечатывала человеческое тело. Я завороженно смотрел, как еще одна копия меня появлялась из ничего. Стрела убралась в стену, тело резко дернулось на столе, а на меня пахнуло свежестью.
«Эксперимент две тысячи четыреста сорок три», — прозвучало с потолка.

После чего второй я открыл глаза. Заметив меня, он сел на столе.

— Привет.

— Привет.

— Ты кто?

— Я — Первый. А ты — Второй. Устроит?

Себя было рассматривать интересно, но чуть странно. В зеркале как-то не так это все смотрелось. Какой же я некрасивый. Он рассматривал меня с тем же самым выражением неприязни.

— И что дальше? — спроси он.

И голос противный.

— Не знаю. Но надо что-то делать.

«Подойдите к столу», — прозвучал голос.

— Ты ходил уже?

— Конкретно я — нет. А вот эти тысячи — скорее всего, да.

— Какие тысячи?

— Потом еще наслушаешься. «Эксперимент две тысячи...», — прогнусавил я. — Я условно Первый. А ты — условно Второй. И давай не будем тратить время впустую.

— А что делать нужно? — спросил он, вставая и пошатываясь.

— Ну уж точно не лабиринт решать.

Я рассказал ему, что успел понять сам. Он поверил сразу — еще бы, я бы тоже сразу поверил — а он это я.

 

Первым делом мы попытались добраться до ламп — я подсадил второго, посадив на плечи. Отковырять все три панели удалось легко — но за ними были те же гладкие стены, а проводов к панелям никаких не шло. Динамик тоже найти не удалось — казалось, что звук идет от самих стен, а не из одной какой-то точки. Потом мы попытались вдвоем отодрать столик с экраном и стол-кровать, где нас печатали. Безуспешно.

Нужно было выиграть время — быстро пройдя лабиринт, получили три батончика. Один закинули в открывшуюся дверь — он остался лежать на полу.

— Веса не хватает, — хором сказали мы. И начался поиск веса. Вновь попробовали отодрать стул и столик. Простучали стену, откуда выезжала стрела — бесполезно. Закинули две из трех ламп к батончику — ничего.

Шло время. Голос предлагал пройти в дверь. Мы молча сидели в разных углах — то ли из-за неприязни, то ли из-за стеснения — все же голым рядом с другим человеком, даже если это ты сам, быть как-то неприятно.

— Ну не может же быть вот так... Должен быть выход, — сказал второй и с силой ударил по стене кулаком. Стена ощутимо прогнулась.

Я бегом кинулся к нему, и мы стали бить в это место пока не заболели кулаки. Выемка была — но она не увеличивалась. Но сам факт возможности повреждения стены дал нам направление к действию. Мы методично обстукивали все поверхности.

Удача улыбнулась мне — после удара одна из панелей прогнулась, после второго провалилась внутрь, открывая узкое отверстие, откуда веял ветерок — вентиляция. Отверстие было небольшим, с ладонь, но мы прыгали и кричали как питекантропы, впервые добывшие огонь трением.

— И что дальше?

Мы сидели напротив дыры в стене и смотрели на нее.

— Отсюда воздух идет — а куда он уходит?

К тому времени мы обследовали оставшиеся части поверхностей — больше слабых мест не было — даже если панели и прогибались, то не ломались.

— Углекислый газ тяжелее воздуха, — сказал Второй, — и отводиться должен откуда-то снизу.

И тут мы поняли, что пол до сей поры не простукивали — только стены и потолок. Обрадованные новой идей, мы кинулись искать. И нашли второе отверстие. Прямо за столом-кроватью.

— И что нам это дало? — я поднес ладонь и почувствовал тягу.

— Может, попробуем заткнуть дырку? — глядя на мои игры с ладонью сказал Второй, — вот только чем?

Дыра была ощутимо больше входной, и ладонью её уже было не закрыть.

— Собой, чем еще, — Второй сел задницей на выходное отверстие, и мы стали ждать. Долго ничего не происходило, а потом...

— Ааа!!! Вытаскивай меня! — заорал он так страшно, будто его кто-то жрал снизу. Я схватил его за руку и рванул со всей силы.

— Ааааа!!! — заорал он еще громче, а я с вырванной конечностью отшатнулся назад, врезавшись спиной в стену.

Честно, я растерялся. Второго словно засасывало внутрь, ломая пополам, а я так и стоял крепко сжимая его руку. Он уже не орал и очевидно был мертв. Но самое шокирующее — крови из его плеча почти не было. Я ожидал кровавых брызг и фонтана — но лишь жиденькая желто-красная струйка стекала по искореженному телу, исчезая в отверстии. «На всем экономят» — пронеслась в голове мысль. Вторая же мысль это объяснила: «А зачем ради часа теста делать полноценного человека?» Третья была совсем уж безрадостной: «А какой у меня срок службы? Когда выданный эрзац просто откажет?» Меня пробрало ледяным ознобом. Нужно торопиться, если хочу в этой инкарнации чего-то достичь. Очевидно, что Первым после перерождения я быть перестану. Да и вряд ли землетрясение, или что это была за тряска, это частое явление, и я получу еще одного Второго.

Усилием воли вырвав себя из ступора, подскочил и, напрягая все силы, выдернул остатки тела Второго из жадно чавкнувшего отверстия. Гул, доносившийся снизу, стих. И всё стало как и раньше. Только у меня на руках оказалось энное количество килограммов мяса, которых уже наверняка хватит лифту.

 

Одного торса не хватило — пришлось закинуть обе ноги и руку, которую я отдавать не хотел. Дверь, чуть подумав, попыталась закрыться, но я ей не дал, благо усилие на механизме было мизерным, после чего я смог воочию наблюдать, как капсула рванула вниз. Мне оставалось только выглянуть в шахту, убедиться, что сверху уже стремительно приближается новая капсула, выругаться и спрыгнуть в темный провал.

Словно по горке я летел по металлическому желобу, стирая кожу на спине и ягодицах. Желоб вскоре стал изгибаться, становясь всё более пологим, и я смог встать на ноги. В трубе было душно и темно. Впереди что-то хрустело и чавкало. Даже думать не хотел, куда капсулы доставляют тела. Хотя чего-тут думать, перерабатывают, чтобы было из чего печатать новых подопытных — безотходное производство. И как бы ни было мне страшно от того, куда я могу прийти, но больше идти было некуда. А еще в любой момент могла появиться очередная капсула. И что-то подсказывало, что встречи с ней я не переживу.

Это давящее в спину чувство заставило сперва перейти на быстрый шаг, потом на бег, а потом на панический спринт на грани возможностей этого хлипкого тела, до кругов перед глазами и боли в груди.

Так бы и бежал в панике, если бы не экономность создателей этой душегубки — пол, оказавшийся створками без каких-либо запоров, подо мной разверзся, и я полетел вниз. К счастью, какая-то автоматика не сработала, видимо нужна была еще капсула, чтобы привести в действие эти огромные зазубренные валы. Но ударился и ободрался я знатно. Барахтаясь среди торчащих зубцов, я пытался хоть как-то отползти к краю, но они словно не хотели отпускать добычу и мне никак не удавалось зацепиться за скользкие от бледной крови и остатков мяса выступы. Лишь донесшийся издалека приближающийся свист смог достаточно меня мотивировать, чтобы подвывая от ужаса, рывком, ободрав кусок кожи с бедра, вывалиться из дернувшейся мясорубки.

Уже с пола я наблюдал, как из вновь открывшегося люка выпал я, и с характерным хрустом и чавканьем отправился на перерождение.

Помещение, в которое я попал, несмотря на все обстоятельства, заставило меня улыбнуться. Никакого стерильного минимализма — пыль, конфетные фантики, пара окурков, единственная перчатка, плакаты по технике безопасности, столик с пустыми бутылками и стаканом, сине-зеленые комбинезоны на вешалке, консоль управления, подмигивающая зеленым огоньком и, главное, дверь. Обычная дверь с ручкой и магнитным замком.

Облачившись в мешковатый комбез, я принялся шарить по шкафам. В тайне я надеялся на еду — любую! Верхом мечты был брикет лапши, который бы я даже без воды сгрыз. Но ничего съедобного. Как и воды. Зато очень много всякого железа. Коробочки с болтиками, провода, пустые печатные платы с россыпью достаточно примитивных на вид транзисторов, резисторов и прочей логики, паяльная станция со следами интенсивного использования и целая гора криво спаянных готовых плат. Я что в прошлое попал? Или хобби такое у аборигена было? Замок-то вроде современный. Да лампы эти плоские без каких-либо проводов явно не на транзисторах.

Кстати о замке. Я в молодости увлекался схемотехникой и сомнений, что смог бы взломать немудреную схемку, у меня не было. Но время... Поэтому решил сперва поискать ключ.

Удача мне наконец улыбнулась — в самом старом и затертом комбезе нашлась карточка с почти стертой фотографией. Вроде, там был не я — хоть какое-то видовое разнообразие.

Но сперва консоль.

Я стер с экрана слой пыли и потыкал клавиши на такой же пыльной клавиатуре. Экран засветился и появилась заставка: проекция Меркатора с тремя буквами FTL. Ни эмблема, ни буквы ни о чем мне не говорили. Наугад повводив всякое в приглашении на авторизацию и не добившись никакого успеха, бросил гиблое дело и, поднявшись по гулкой металлической лестницей на два пролета, подошел к двери. Провел карточкой по пластине. Лампа приветливо мигнула, и я вышел в коридор.

Те же тускло поблескивающие стены, что и в «моей» комнате, те же лампы, налепленные на потолок, тот же пол. Меня передернуло от воспоминаний, но хоть ненавистной двери в лифт не было. Я находился в тупичке — пройдя пару метров, вышел к развилке — влево и вправо уходил коридор, в котором нехотя разгорались лампы.

А вот и двери. Десятки дверей с зелеными лампочками на пластинах по левую руку явно кругового коридора. Подумав пару секунд, пошел направо. Сразу же убедился, что допуска карточки недостаточно — огоньки перемигивались красным и ничего не происходило.

Зато ее хватило открыть дверь на правой стене «оси» — это оказался лифт.

Я рефлекторно отшатнулся от приветливо распахнувшихся створок. Восстановив сбившееся дыхание, заглянул внутрь — здесь были кнопки. Дернув плечом, вошел внутрь и нажал цифру «пятнадцать» — только около нее был нарисован белый домик.

Лифт ехал томительно медленно. Загорающиеся и гаснущие цифры показывали прогресс. «Пятнадцать». Створки снова открылись. Круглая просторная площадь, пустые вазоны, скамейки и три копии меня увлеченно рвущих на части и жрущих четвертую копию. Перепачканные в бледно-розовой крови лица отреагировали на шум и уставились на меня. Один из них поудобнее перехватил копье и сделал мне приглашающий знак рукой. Я отрицательно покачал головой и потянулся к кнопкам.

Дзыыынь!!!

Копье ударилось в стенку рядом с моим плечом, но я уже вдавил первую попавшуюся кнопку и створки стали закрываться.

Но тут же снова открылись — мешало древко. Я ударил по нему сверху — оно накренилось и этого хватило — но покрасневшие белки глаз и облезающую кожу того меня рассмотрел отчетливо. Створки захлопнулись прямо перед «моим» носом.

Окончание следует...

(с)2023 

#неизбежность