Вчерашнее космическое завтра

Да, это было так — норы, в которых проходила наша жизнь, действительно были темны и грязны, и сами мы, может быть, были под стать этим норам — но в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле (...) — построенные из стали, полупроводников и электричества и теперь летящие в космосе. И каждый из нас (...) имел там, в холодной чистой синеве, свое маленькое посольство.

Это из романа Виктора Пелевина «Омон Ра», даром что это «постмодернистская деконструкция советского мифа» (я и в этой цитате кое-что сократил, чтобы ни у кого не подгорело), но ведь не поспоришь. Для многих, если не для большинства советских граждан бытовая скудость и маразматические ограничения компенсировались и оправдывались мощью и величием Родины, в том числе грандиозной космической программой.

Заодно сюда просится еще одна пелевинская цитата — о советской космической фантастике:

Будущее советских шестидесятых было самым трогательным из всех национальных самообманов. Люди из вчерашнего завтра, полноватые и старомодно стриженные, стоят в надувных скафандрах у своих пузатых ракет, а над ними в бледном зените скользит ослепительная стрелка стартующего звездолета — невозможно прекрасный Полдень человечества… Фантастические повести, такие же придурочные и чудесные, как рисунки, пронизанные непостижимой энергией, которая сочилась тогда из всех щелей. И, если разобраться, все об одном и том же — как мы поймем пространство и время, построим большую красную ракету и улетим отсюда к неведомой матери.

Тут можно отдельно порассуждать, почему советскому человеку хоть в фантастике (недаром отношение советского официоза к этому жанру всегда было таким... настороженным), хоть в жизни так уж сильно хотелось отсюда улететь, а вот «коллективному западному» человеку — нет. Видать, как-то ему и здесь было хорошо. Как писал по этому поводу кинокритик Роман Корнеев в рецензии на «Интерстеллар» Нолана:

Если советский человек, начитавшись Стругацких и наслушавшись песен КСП, под портретом Гагарина хотел в космос просто так, из общих альтруистических видов на покорение космоса, то сумрачный американский гений вечно норовил дать человечеству пинка в виде то погасшего солнышка, то общей загаженности планеты.

Как бы то ни было, но так никто никуда и не улетел. Энергичные 60-е сменились вялыми, 70-ми, ну а потом известно что было. Освоение космоса давно не вызывают «живого отклика в массах», на острие прогресса уже много лет не космические корабли, а компьютерные технологии, седьмой десяток лет человечество топчется на околоземной орбите, о профессии космонавта с детства мечтают разве что сугубые фанаты этого дела. «Дембельский аккорд» советской космической науки и техники — челнок «Буран» — давно проржавел и сгнил, плюс на него рухнула крыша такого же проржавевшего и сгнившего ангара.

Вспоминается на этот раз цитата из Набокова (роман «Приглашение на казнь»):

Виднелись наполовину заросшие очертания аэродрома и строение, где содержался почтенный, дряхлый, с рыжими, в пестрых заплатах, крыльями, самолет, который еще иногда пускался по праздникам, — главным образом для развлечения калек. Вещество устало. Сладко дремало время.

Но кто бы посмел всей этой правдой, вот этим известным мемом «Прости, Юра, мы все …», навести уныние на счастливых людей 63 года назад?

Ладно, никуда космос не денется; насчет человечества такой гарантии, правда, нет, но каждому, каждому в лучшее верится. В конце концов, запустили Пересильд — запустим и большую красную ракету. В хорошем смысле. Но это не точно.