23. Смотри, как август падает с яблонь (окончание)

— Ничего себе! — папаша поскреб лысину. Звуки напомнили трущегося боком о камень матерого варана. — Так и до грушечников со сливочниками и малинников с черничниками докатимся.

— Володя, твоя легковесная ирония в таких серьезных делах совершенно не к месту! Накаркаешь со своим длинным языком на всех беду! Тут нужно думать, как из ситуации выкручиваться, а ты стоишь и ляпаешь, как Емеля мелешь!

— Вот видишь, сама про кучу мутантов рассказала, а говорила, что их не существует.

— Кто про что, а лысый — про мутантов. Они могут местными управлять... Заставят их написать на тебя анонимки. Тебе мало Корявого? В районе могут и оргвыводы сделать...

— Кать, не нагоняй ты жуть, — отмахнулся папаша (жадность явно перевесила потенциальную опасность анонимок), — здешних подкоряжников никакие яблочники не раскачают. Да и кто купит яблоки, если только что их продаст? Это нонсенс.

— Ну, смотри сам. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Это обычные перекупы, вот увидишь. — Сменил риторику папаша. — И вообще, если бы яблочники тут были, они бы давно взяли Виталика под свой контроль.

— А ты уверен, что они его не контролируют? — зловеще прошептала мать.

— Нет... — подумав, решил папаша. — С ним ничего никогда не понятно, ни в чем нельзя быть до конца уверенным.

— Вот видишь!

— Судя по тому, что пока не только вся страна, но и наш Виталик, не контролируется яблочниками и, руководствуясь здравым смыслом и формальной логикой, мы приходим к выводу, что проблема носит несколько надуманный характер. И имеет простое элегантное решение: мы просто не будем их яблоки есть и все дела, — облегченно нашел он решение. — Нам это не опасно, мы яблоки все равно не покупаем.

— Не уверена.

— Вечно ты, как только я могу немного деньжат срубить, начинаешь пророчествовать как Кассандра недобитая.

— В районе давно на тебя зуб точат с твоим черным плащом...

— Если взглянуть на все объективно...

— То что?

— У меня с районом конфликта интересов нет.

— Будет!

— Я компетентен! На кого они меня заменят? Я тут уже дольше любого директора продержался, всех здешних смутьянов и тунеядцев в кулак крепко зажал и держу. Нет у района против меня методов! Что тут скажешь? Я камаринский мужик! По своей и божьей воле стал разумен и велик! У меня талант! Мой талант выбираться из неприятностей не подводит! Я историческая личность! Я бесподобен! Я порой сам себя удивляю! Я тверд и гибок, как клинок булатный! Мне было суждено величие! Я настолько умный, что просто умные рядом со мной — дебилы! Я экономический доминант! Я уважать себя заставил! Во мне набухают семена величия!

— Вместе с манией величия!

— Мой яркий разум горит во здешнего мраке безумия, как сердце Данко!

— Во мраке твоего безумия!

— Я альфа-самец! Я слышу музыку высших сфер! У меня ребра из золота! Ну, я им всем покажу! Я отличный пример для подражания! Все делаю сам! Вечно быть правым — прямо проклятие какое-то! Я уникален! Ты даже можешь написать про меня пьесу!

— Был бы Дракулой — написала, — зло пробурчала мать. — Но у тебя от Дракулы только черный плащ. И то, что ты из меня кровь пьешь!

— Я герой будущего!

— Ты герой своей истории болезни! С манией величия! Тебя же лечить надо! лечить!!! Не пытайся шокировать меня своей галиматьей! Запомни, ты не пуп земли!

— Я не пуп земли, я ее соль! Тут надо быть мной! Я в этой области единственный директор — не идиот! Те, кто руководили тут до меня, были просто никчемными бездарями! Я всегда смогу подстелить себе соломки! Я всегда знаю прикуп!

— Если бы ты знал прикуп, то жили бы мы в Сочи, — уела его мать, — а не в этом мрачном готическом захолустье!

— Я Ален Делон своего рода, я местный Бельмондо!

— Ты местный безмозглый! Тебя по всему району зовут Чудак в плаще, по всей области уже!

— Моя слава летит впереди меня! Я обладаю бешеной харизмой! Я даже самогоноварение пресек!

— Это просто феноменальное достижение, — едко сказала мать. — Пресек ты, как же! Просто людям стало невыгодно его гнать: ты все изымаешь и сам выхлебываешь вместе с Лобаном!

— Не важно, главное, я остановил позорное бутлегерство! Я самого Горбачева с его «сухим законом» переплюнул!

— Володь, не хвались раньше времени! Они культ личности свалили, у них Горбачев в клипе пляшет, ужо на тебя управу при желании всяко найдут.

— У них самих рыльца крепко в пушку! Им не взять меня на пушку! Они сами на птичьих правах после запрета партии, еще посмотрим, кто кого! Пусть радуются, высокомерные замшелые марксистские ортодоксы, что я не с ними, но и не против них! А мог бы! Ого!

— Хватит! — мать замахала руками. — Тебя вся равно не переспорить разумному человеку, поступай как знаешь! Но помни — я тебя предупреждала. У меня интуиция! Делай как хочешь, только возьми иконку и ладанку, — сдалась она, — и я тебе еще молитвы прочитаю на защиту от яблочников и на удачную торговлю.

— Да, кстати, — папаша прищелкнул пальцами, — а если яблочное вино или, допустим, кальвадос на бессмертнике вместо уксуса настоять — поможет?

— Володь, тебе лишь бы за воротник залить, — раздраженно отвернулась мать. — Всегда повод найдешь наклюкаться.

— Как говорят в народе: не спрашивай, пьет ли, спрашивай, каков во хмелю.

— Так ли, этак ли, а все лишь бы «вмазать»!

— Раньше я мог свободно четверть выкушать. Нет, ну конечно, был романтизьм... закуска...

— Про что я и толкую!

— Как говорил великий Александр Васильевич Суворов: последние портки продай, но после бани выпей!

— Ты и до, и в, и после бани — всегда готов! Как пионер! А Суворов твой только звезды в пост горазд выпрашивать! Про то уже даже и в телевизоре показывают.

— Вы, кстати, чего стоите, пионеры? — папаша вспомнил про нас. — Гусена, там мешки в летучке у Лобана лежат — перенесите их все на веранду.

Через полчаса на веранде выстроились двадцать три мешка с яблоками. И это не считая трех наших...

— Теперь нам конец, — простонал брат.

— Угу.

Когда черед пару дней стало ясно, что никто не приедет за яблоками, мать приказала их есть. Правда, один мешок мы успели распродать не успевшим очухаться детям. От участи лопнуть от яблок спасла только соковыжималка. Я давил на ней яблоки, рядом брат вращал ручку мясорубки, перекручивая яблоки на вино. Часть яблок засушили.

Папаша, чтобы не выглядеть в глазах людей полным дураком, распустил слухи, что невероятно выгодно продал яблоки. Нам об истинном положении дел рассказывать запретил. Мать, чтобы компенсировать потраченные супругом деньги, два месяца кормила нас одними яблоками.

— Ни зьим, так надкушу, — вздыхал папаша и уныло хрустел яблоками, запивая их кислым яблочным компотом и закусывая блинами, сделанными из яблочного жома. — Кать, у меня оскомина уже от такой яблочной диеты, пирожков бы что ли сделала, с яблоками.

— А тесто где взять, хамаидол? — всплескивала руками мать. — Может тебе еще котлету по-киевски сделать, опенок лысый?

— Хорошо бы.

— Нечего было деньги на яблоки тратить, жрал бы сейчас мясо! Говорила же, что яблочники тебя, дурака, дурят, а ты и клюнул, как глупый окунь, вытаращил глаза как вареный рак! Моя интуиция еще ни разу не подводила!

— Неурожай яблок — горе, урожай — беда. Лучше уж есть яблочный мед, чем куриный помет. — Вздыхал папаша и кисло морщась продолжал вяло жевать пирожки с яблоками, страдальчески косясь на нас с Виталиком.

— И в мясоед и в пост будь яблоками прост! — безжалостно чеканила в ответ мать. — Как люди говорят? Съедай одно яблоко вдень и забудешь дорогу к врачу!

— А если есть как мы, ведрами, то узнаешь дорогу к моргу! — парировал папаша.

— В день по яблоку съедать — век болезней не видать! Яблоки ешь хохоча — вмиг забудешь про врача!

— Зато врач — психиатр про тебя от такого сразу вспомнит!

— Жри молча, падла!