Страх (3 из 3)

— А я чувствовала, — вдруг всхлипнула казавшейся только железной женщина и как-то вся обмякла. Бластер она отложила на кушетку, где они и сидели, и глубоко задумалась, устремив взгляд прекрасных глаз в пустоту.

Егор не решался целую минуту, кляня себя на все лады. А потом отбросив все страхи положил ладонь ей на бедро, туго обтянутое тканью юбки. Спустился чуть ниже, до колена. Женщина удивленно уставилась на него:

— Егор, ты чего?

— Я вас люблю, — кинул он ей в лицо и отчаянном рывке повалил ее на бок, целуя мягкие губы, прерываясь только на жгучие слова. — Люблю. Безумно.

Ладони его неумело и неловко шарили по её бедрам. А брюки в паху готовы были разорваться от напряжения.

— Сбрендил! — она легко отшвырнула парня от себя. Егор, совершенно не ожидавший такого, отлетел и врезался головой в мед бокс, в котором сам когда-то лежал. Он успел ощутить, что по затылку побежало что-то теплое и отключился.

Пришел в себя от легкого шлепка по щекам.

— Егор, сколько пальцев показываю?

— Три.

— И что это было? — она строго посмотрела на него. — Пришлось десять швов класть! Как так упасть то умудрился, горе луковое?

— Простите, — промямлил Егор, садясь и щупая затылок.

— Я тебе в матери гожусь!

— У нас разницы девять лет всего, тоже мне — мать.

— Дерзкий ты больно, — она села напротив, заложив ногу за ногу, как Егору показалось, несколько напоказ — ноги были замечательные, да и юбкой колени она прикрыть не попыталась. — Такой всегда был застенчивый, трусоватый. Все прятался от меня, спину мне буравил и что пониже, аж жгло. А тут осмелел.

— А чего теперь бояться? Полтора часа осталось. Чувствуете, как жарко становится?

— Да. И правда жарко. Я думала — система вентиляции барахлит, — она расстегнула пуговицы на тугом воротнике, затем на груди, подставляя под жадные взгляды самый верх ложбинки, в которой покоился кулончик.

— Она как раз работает на пределе, это мы просто все ближе к...

— Друг другу? — договорила она. — А ты мне тоже иногда с тех пор снился.

— Почему... тоже? — Егор сглотнул.

— Ни за что не поверю, что после тех объятий, тебе мог снится кто-то, кроме меня, — она расстегнула еще одну пуговицу и улыбнулась. Затем вдруг с горечью продолжила:

— Жена Горчакова. Два слова — и тут же мужчины прячут взгляды, а во взглядах дам, только что готовые меня разорвать, появляется жалость. Восьмая жена... Ну и что, что великого врача и прекрасного человека, за которого мечтали выдать дочерей самые знатные рода Империи. А меня спрашивали, хотела ли я стать очередной Горчаковой? Знаешь, чего я больше всего боялась, будучи девочкой? Ни что меня похитит дракон, а что спасет меня старый опытный рыцарь. Он и «спас». Угораздило же понравится старику... На младшую дочку его похожа... Которая старше меня.

Она покачала головой.

— Даже Самойлов старался на меня не смотреть — а уж он то, я думала, ничего не боится. А я ведь любви хочу... Так и состарюсь, не познав...

Егор ощутил укол ревности.

— А он вам нравится?

— Его я просто хочу, как идеального самца. Хотела, — быстро поправилась она. — А теперь мне нравишься ты — молодой, крепкий, свежий, как порыв степного ветра. Ты вкусно пахнешь жизнью, мужчиной, — женщина приблизилась к Егору вплотную и тщательно понюхала. — И молодостью. Ты же любишь меня?

Егор ощутил, что в паху стало очень тесно, а мысли заметались внутри черепа, пытаясь найти единственно правильный ответ на этот сложный вопрос.

— Ну что? — вдруг спросил вошедший в отсек Глеб, бросив на пол пояс с инструментами. Его обнаженный мускулистый торс блестел от пота, — признался?

— Ага.

— А она?

— Она сильнее меня оказалась.

— Тьфу ты ну ты, — расстроился старшина. — Там кстати на мостике уже собираются на последний сеанс, если интересно. Даже как-то умудрились остановить вращение корабля, чтобы на звезду смотреть не отрываясь. Красиво — не спорю. Но есть же занятия поинтереснее. Добрый день, Анна Германовна, прекрасно выглядите.

— Добрый, — женщина подобралась и взяла с кушетки бластер. — Стойте, где стоите.

— Ууу! Какие мы грозные, — Глеб шутливо поднял руки. — Вы вроде хотели познать любовь Глеба Самойлова? Так вот он я — готов дарить знания.

Старшина сделал шутливый реверанс.

Женщина прищурилась.

— У вас был шанс.

Глеб смутился. Впервые на памяти Егора, он отвел глаза и яростно почесал затылок.

— Вы знаете, Анна Германовна, со всем уважением и преклонением перед вашей неземной красотой, на тот момент я не готов был ради обладания вами на смерть. А сейчас, обстоятельства изменились, — он вновь дерзко посмотрел на нее. — И заплатить такую цену я могу себе позволить.

— Только я не продаюсь, — холодно и презрительно бросила ему Анна. — Пшол вон.

— Опять насилие, — горестно вздохнул Глеб и метнулся вперед. Выстрел прошел — он одним неуловимым движением утек с его траектории и, прыжком преодолев последние метры, схватил женщину, развернул и прижал к себе, сдавив горло локтем.

— Итак, — он по-хозяйски ощупал всю вырывающуюся женщину сверху до низу, — мне пока все очень нравится. У Егора неплохой вкус. Признаюсь, я даже не пытался вас представить в своей койке. Жена же самого Горчакова! А вот он, — кивнул Глеб на Егора, — представлял. Любит вас паренек всей своей душой. И хочет всем остальным. Так что я буду первым, а он — вторым. Не возражаете?

— Обойдетесь, — прошипела женщина, попытавшись укусить руку, сжимающую горло.

Егор оцепенел и даже боялся дышать. Но он не хотел уже обходится — прекрасные бедра Анны маячили прямо у него перед носом. Вторым, так вторым. А может она на Вы к Глебу и только он обойдется?

— Ну что вы жадничаете. Думаете, оно на нас кончиться, — обобщив себя с Егором проворчал Глеб, чем польстил ему. — А я вам скажу, — он одним движением разорвал на груди блузку и вцепился пятерней в грудь, — не кончится. И я это сейчас докажу, чтобы не быть голословным, на трех конкретных примерах.

Женщина болезненно застонала, когда старшина нагнул раскрасневшуюся пыхтящую женщину, прижав к кушетке и распнул ноги в стороны, после чего принялся расстегивать брюки.

— Егорка, ты следующий. Смотри и учись — тут на самом деле всё просто. Первый раз страшно, конечно, но потом втягиваешься. Само собой, есть тонкости и нюансы. Сейчас начнем, и я все расскаж...

В голове Глеба появилась сквозная дыра, в которой еще секунду билась и плясала плазменная струя из мультитула, переключенного в режим резака. Мерзко завоняло горелым мясом и волосами, а тело со спущенными штанами и торчащим из них эрегированным органом грузно шлепнулось на пол, поддавшись несильному толчку руки.

— Сам разберусь, когда время придет. Анна Германовна, вы в порядке?

— Нет, я не в порядке, — она нервно и безуспешно пыталась запахнуть на груди разодранную кофточку. — Я совершенно не в порядке.

Женщина сильно пнула труп и запрыгала на одной ноге.

— Скотина.

Её крупная красивая грудь заколыхалась и запрыгала, притянув на себя все внимания парня, смотрящего на это округлившимися глазами.

— Нравится?

— Очень...

— Трогай, — она подошла вплотную, — ну. Ты же хочешь!

Рука Егора непроизвольно дернулась, но усилием воли он лишь выдавил:

— Анна Германовна...

— Ты же такой же... Сильный... Все вы такие сильные... Возьми меня и все. Ну!

— Оденьтесь, — он вдруг смутился, протянул ей свою куртку.

— Мужланы, — в ее голосе слышались запоздалые слезы — её начало отпускать и решительность грозила вскоре перерасти в истерику. — Всем нужно только одно — то что между ног. А душа?! Никакой романтики, стихов, красивых ухаживаний. Лишь бы засадить. Небось, лежа на койке, не думал: «Вот бы ей стихи почитать под луной наедине» или «Вот бы ей подарить цветок, краше которого на всем свете нет»? Только представлял, как трахаешь меня...

Она все-таки расплакалась, закутавшись в куртку.

Егор потерянно сидел рядом, механически гладя ее по сотрясающейся спине, и вновь пытался разобраться в своих мыслях. Не найдя ничего лучшего, он силой развернул ее к себе и просто обнял, прижав к груди. Она уткнулась в него и затихла, лишь иногда шмыгая.

— Анна Германовна, — вдруг решился Егор, — а хотите я вам подарю звезду?

Она отстранилась и уставилась на Егора. Долго и внимательно рассматривала его улыбающееся лицо и потом широко улыбнулась:

— А ты знаешь, вот хочу. Очень! Дари! — и требовательно протянула руку.

— Тогда пойдемте, — он взял ее за руку и потащил за собой на выход.

— Да стой ты! Вот так руку согни. Так, теперь я, — она пристроилась сбоку, взяв его под локоть. — Всему учить надо. Как с девушкой то потом гулять будешь?

— Сам разберусь, когда время придет.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. После чего под руку, степенно, словно пара на променаде, вышли из отсека.

На мостике уже собралось несколько десятков человек, рассаживаясь на полу, пультах и креслах. Кто-то притащил целую гору офицерских рационов, составив рядом батарею разномастных бутылок. Люди спокойно подходили и брали, что хотели, возвращаясь на свои места. Было очень жарко — система откровенно не справлялась — многие сидели голые, некоторые — в нижнем белье.

И все в полной тишине не отрываясь смотрели на огромную звезду, занимавшую весь обзорный экран.

Егор с Анной пробрались на задние ряды и довольно удобно устроились на полу у стены, где обычно стоял караульный.

— Вы есть хотите? — спросил он шепотом, склонившись к самому её ухо.

— Хочу, — прошептала она, хулиганские повернувшись к нему так, что их лица оказались в опасной близости.

— Сейчас принесу, — Егор, после долгой паузы, когда чувствовал ее дыхание у себя на лице, сглотнул, и нехотя ушел.

— Я еще бутылку прихватил — не знаю, что это, но этикетка красивая, — плюхнулся он рядом, так, чтобы его лицо вновь оказалось рядом, но игры на этот раз она не поддержала.

— Пойдет. Давай поедим сперва.

Зачем она сказала это последнее слово... «Сперва». А что потом? Ему вдруг стало страшно. Он много раз представлял свой первый раз. Вторая участница часто менялась, но последний год — это была именно Анна. И вот сейчас...

— А потом? — сглотнув, спросил он, мучительно придумывая куда деть левую руку — он сел слишком близко к ней, но отодвигаться не хотелось.

— Обними меня. А что потом, не знаю. Я просто так сказала. Извращенец.

Он обнял её, пробурчав:

— Странные вы, женщины, то бластерами грозите, то обними их. И все у них просто так, хотя на самом деле — все сложно.

— Ага, мы такие. Так что там с подарком?

— Я дарю тебе эту звезду, любимая, и нарекаю ее Анной. Правда она так будет называться только час, — он вновь повернулся к ней, и она не отвернулась. Их носы почти соприкоснулись.

— Это самый лучший подарок в жизни, — она сама поцеловала его так, что у Егора дух захватило, а сердце рухнуло куда-то вниз. Потом он почувствовал, как ее ладонь легла ему на пах. Сам не понимая почему, он ее руку убрал.

— Анна, если это случится, окажется, что Глеб был прав — и то, что сейчас между нами... Это всего лишь «мужчина и женщина», а не Егор и Анна. А я вас люблю. И пускай это самая большая глупость в моей жизни, но давайте продолжим то, что мы сейчас делаем — легко флиртуем и чувствуем, как растет между нами что-то большое и светлое. И я... Слишком боюсь потерять вас...

Он сбился с мысли и замолчал.

— Как ты быстро взрослеешь, мальчик, — она обхватила его ладонями за лицо, притянула к себе и начала целовать.

— Тихо вы! — приложил палец к губам пожилой обнаженный мужчина, сидящий перед ними, — идите в коридор и там воркуйте.

— Всё, молчим, — Егор показал, как закрывает рот. Анна аж прыснула в кулак.

Они пили, ели, дурачились и целовались. А потом просто смотрели на звезду «Анна».

***

— Пять минут, — объявил, тяжело дыша, старший навигатор. Его услышали единицы — отсек с реактором отстрелили в космос полчаса назад, опасаясь, что он взорвется раньше, чем они упадут на звезду — все системы жизнеобеспечения отключились.

— Спать хочу, — пожаловалась Анна, устроившая голову на коленях Егора. — Сколько еще?

У него у самого глаза закрывались — сказывалось кислородное голодание, но он держался.

— Еще долго. Спи, любимая, я разбужу.

— Только обязательно разбуди, — пробормотала она, закрыв глаза, — тебе же будет страшно одному.

— Мне уже ничего не страшно.

Но она уже уснула.

Конечно, он её будить не стал...

(с)2023

#ярило