Last chance, или Осторожно двери закрываются

В это трудно поверить, но после многолетних наблюдений британские ученые доказали, что когда из метрА выходит обольстительная блонда 90-60-90, ростом 176, но на шпильках и в прыжке все 190 см — в ее расшитой бисером непальской сумке, кроме планшета, ноутбука, периодической печати, племянника, трехтомника переписки Бродского с Каутским, сменной обуви, зимней шубы, маленького огнетушителя, туши для ресниц, двух гантелей по 8 кг, — обязательно будут и ласты.

А что? В качалку без ласт? Да вы спятили.

А вдруг там бассейн?

Так было и на этот раз. Нет, ее звали не Фрида и она вовсе не собиралась затолкать свой носовой платок в горло этому хаму, заросшему черной шерстью до бровей, который при виде ее вывалил язык и пытался подпрыгнуть, чтобы поцеловать ее в пупок — она просто перешагнула его как коровью лепешку и царственно поднялась в автобус. Гордый Точик не стал изматывать себя вопросом «кто виноват и что делать?», а просто ломанулся за ней, оставив торговое место, кучу ящиков с мандаринами, хурмой, огурцами и очередь растерянных покупателей.

Еле успел, двери чуть не прищемили ему уши. Он шаркнул очами по салону и хищно раздул капюшоны ноздрей. Она удачно сидела у окна, место рядом с ней красноречиво пустовало.

Он упал рядом и погнал работать губами и пальцами, громко наяривая сбивчивый текст.

Из клекота горного орла иногда пробивались знакомые смысловые единицы, она смогла уловить что-то, мол, «уедем, сегодня же, вечерней лошадью, на край, на коленях, мамой клянусь, осталось только пять ящиков, и там еще десять, на руках буду, бля буду, пылинки сдувать, дай хоть на пол-скилла...»

В делах любви природа не терпит суеты и то, что тонко, порой компенсирует чем-то потолще, но в другом. Горные люди не умеют летать как орлы, у них нет крыльев.

Но есть песня.

И она в штанах. Как облако.

Точик цокал и причмокивал, не переставая дирижировать пальцами. При этом он раскорячил копыта на весь проход и как-то странно стрелял глазами себе вниз, мол, туда, видимо пытаясь навести ее на какую-то определенную мысль.

А она, вся пропитанная духами и туманами, смотрела в окно. Возможно в голове ее писался роман, крутилась музыка, плавали еще неоформленные строки поэзии...

— Тетя Таня, мы скоро приедем? Я хочу пить... — пропищало что-то из ее сумки.

— Потерпи, Петя, — сказала она, — поиграй лучше с ластами. Только не склеивай их.

Точик звериным чутьем догадавшись, что эмпатию незнакомки надо тянуть на себя буквально, как одеяло, схватил ее за руку и прижал ее к своему сердцу, между ног. Она нехотя скосила взгляд и отметила, что одна его нога явно толще другой. Проследив траекторию, она поняла, что судьба снова послала ангела и теперь ей выбирать — как сегодня ляжет эта жирная карта?

В самом низу, из штанины этого маленького курносого орлика торчала огромная за... впрочем, это было больше похоже на глаз змеи. Удава. 

— Тетя! Пить! — снова жалобно раздалось из сумки, — мои ласты, они сейчас склеятся! Прямо сейчас!

Этот вскрик казалось вывел даму из надвигающегося сладкого морока. Она встрепенулась, взглянула на часы, достала пудреницу, быстренько навела марафет на лице, поправила прическу, нежно улыбнулась себе, подмигнула, подкинула сумку на плече, наступила на залупу Точика острой шпилькой и решительно направилась к выходу.

«Что делать страшной красоте, присевшей на скамью сирени?» — Даже если бы Точик мог ответить на этот вопрос, он бы сейчас не стал.

Он бы не смог.

Он недотерпел.