22 июня

Несколько лет назад я часто мотался по делам в Китай. В тот раз вылет из аэропорта Харбина во Владивосток задержали, и я торчал в баре, неспешно попивая пиво «Циндао».
В таких местах как вокзалы, аэропорты, я, имея некоторый жизненный опыт, не особо стремлюсь к общению с незнакомыми людьми, поэтому подсевшего ко мне за столик соотечественника, по виду лет 40, встретил без особого энтузиазма, хотя видимого неудовольствия не проявил. Его предложение дернуть по 100-150 грамм вискаря тоже не привело меня в особый восторг, и я попытался отговориться тем, что, мол, перед полетом это может быть неполезно.

— Ну, если хряпнуть всю бутылку, — и Андрей — так звали моего незваного нового знакомого — достал из сумки литровую емкость дьютифришного Jack Daniels — то, конечно, могут возникнуть проблемы. Но 100-150 грамм для здоровых мужиков... Тем более, день рождения у меня. Не веришь? — и он протянул мне паспорт, а затем и открыл его.

Точно. Согласно предъявленному документу, в этот день Андрею исполнялось 39 лет. Будь мы на железнодорожном вокзале или поезде я бы, возможно, все же воздержался. Но международный аэропорт, как мне показалось, место не такое опасное, и шанс нарваться на клофелинщика невелик — да и паспорт он мне свой показал, и летели мы одним рейсом.

-Ну, тоды наливай, именинник — и я, двумя глотками освободив свой бокал от остатков пива, протянул его Андрею. «Возможно, парень — профессиональный бармен», подумал я, видя, как тот уверенно наливает точную барную дозу — 30 миллилитров. Выпили. Поговорили о том о сём. Нет, Андрей не был барменом, он занимался логистикой и, узнав, что фирма, от которой я часто езжу в Китай — торгово-посредническая, вручил мне свою визитку, получив взамен мою. После того, как мы выпили по третьей, мой попутчик, грустно вздохнув, заметил:
Да... Почти 24 года прошло. И, уловив мой вопросительный взгляд, улыбнулся и произнес.
-Знаешь, а я ведь никому об этом не рассказывал. Никогда. А тебе расскажу, хоть ты чем-то похож на цыгана, но я точно знаю, просто чувствую, что ты не цыган. Далее, под Jack Daniels, (которую, кстати, мы все же выпили почти полностью) он и изложил эту историю, которую я привожу ниже.

II

— Моему старшему брату, Максу, повезло — он родился семимесячным. В чем везение, спросите? Элементарно. Он родился в октябре 1966 года и успел пойти в школу в 1973 году, и, соответственно, в восемьдесят третьем ее закончил и поступил в политехнический институт. Родись он в декабре — и он бы пошел в школу годом позже, и, следовательно, на год позже ее и закончил бы. Те, кто поступил в 1983, были последними студентами, которые, при наличии в ВУЗЕ военной кафедры, получали отсрочку от армии, а по окончании военной кафедры — лейтенантские погоны. Поступавшим в 1984-88 было хуже — их гребли в СА после первого или второго курса — Родине, мать ее, не хватало солдат. Ну да, демографическая яма, плюс война в Афгане.
Впрочем, везение — везением, но и учиться нужно было. Увы, Максик не оценил подарок судьбы — со второго курса, весной, он вылетел с политена и ему тут же напялили сапоги и отправили куда-то к черту на кулички, на Север. И вот, дембельнувшись с армии, домой он пришел ровно 24 года назад — как раз на мое пятнадцатилетие, так что был двойной праздник. Праздновал Макс долго — ходил по друзьям, девицам, и к нему часто заходили. Брат, правда, немного расстраивался, что его лучший друг еще со школы, Борис, (брат то и в политен пошел чисто с ним за компанию, до этого он планировал поступать в ДВВИМУ) «погасившись» в их компании с неделю, потом заходил нему не особо часто, и выпивал весьма умеренно. Правда, и с выпивкой тогда часто возникали проблемы — действовал знаменитый горбачевский Указ. Ну да, Макс пришел домой во второй половине мая, а у Бори как раз в конце мая началась тяжелая жизнь — вначале зачетная неделя, потом сессия — а в отличие от Макса, Боря, хоть тоже слыл большим разгильдяем, к сессии всегда подходил серьезно, и потому был круглым отличником.

Тот день я запомнил на всю жизнь. 22 июня. Вторая половина дня. Я, лежа на диване в нашей с братом комнате, слушал «The Scorpions», брат, уже в основном отошедший от бурных празднований, также лежал на диване в гостиной что-то читал, время от времени поглядывая на экран включенного телевизора, по которому, как обычно, шла какая-то совковая муть типа «Сельского часа». Родители еще не пришли с работы. 
Услышав звонок в дверь, я подорвался с дивана и пошел открывать — все же брат был старше, и к тому же больше была вероятность, что пришли именно ко мне. Но это был Борис. В обычных своих потертых джинсах и в столь же обычном для него отличном настроении.

— Привет, Дюха, радостно приветствовал он меня, и прошел в комнату. Здорово, сибарит, обратился он к брату. Ты что, не слышал, — была команда подъем! А что читаем? — А... — Ремарк. А судя по звукам, доносящимся из спальни, Дюшес отрывается по «скорпам». Ну прямо какой то немецкий уголок у вас сегодня. Дюха, ты бы ко мне обратился — недавно чуваки Slayer подогнали. Reign in blood, слышал? Нет, сибарит, ты вставать будешь? Ты чё, в залупе до сих пор?
— Да нет, — ответствовал брат, сползая с дивана. Хотя ты ведь еще позавчера зайти обещал, после экзамена.
— Блин, старина, ну извини, так вышло. Я ведь тоже не виноват, что твой отец до сих пор телефон дома не поставил. (Здесь следует сделать пояснение. Ну, то, что сотовых телефонов тогда не было в природе, в принципе, известно. Но штука в том, что и для того, чтобы поставить в квартире простой проводной телефон, следовало приложить немало усилий. Если их не предпринимать, то ожидание очереди могло затянуться лет на 10-20). — После экзамена в общаге загасились, у Дэна. Будь телефон у тебя, звякнули бы тебе... Да в курсе я, что с ты с Дэном не очень, так ведь и Коваля был, и Митрич. Потом и девки с архитектуры подтянулись. Ох, давно я так не отрывался. А прямо оттуда, утром, на дачу к Таньке Шмелевой поехали. Так ведь и заезжали мы к тебе — никого дома не застали. Короче, подытожил Боря, — подымай свой пердильник и поехали на Шамору (1) И Дюху с собой захватим. Я ведь на предковской тачке. И выпить что есть, так что, Дюшес, марш на кухню делать бутеры.

Брат тогда, хоть и без особого воодушевления, но согласился. Он пытался было возражать, что еще не сезон, начинать купаться лучше через неделю-две, но Борис напомнил ему —через неделю он уезжает на полуторамесячные военные сборы, так что большая часть купального сезона пройдет без него. — И вообще, удивлялся он, — ты, Макс, и после армии остался лодырем и сибаритом. Впрочем, он в любом случае уговорил бы брата — в их тандеме Борис был безусловным лидером, начиная с того времени, когда он пришел в его седьмой класс. Как новенького, его пытались «чмырить», Макс признавался, что поначалу даже он принимал некоторое участие в травле. Мало того, что новенький, но как выяснилось, еще и еврей. Но довольно быстро стало ясно, что интеллигентный и не очень здоровый на вид новичок прекрасно умеет постоять за себя — после его драки с самым «крутым» парнем в классе, завершившейся боевой ничьей, его признали все. Впрочем, помимо кулачных умений и навыков, Боря еще умел договариваться с людьми. В восьмом классе брата начали доставать двое хулиганов из девятого класса — не помню, что было тому причиной. Борис попытался поговорить с ними на перемене — понимания не нашел, его просто «послали», пригрозив встретить после уроков. Они выполнили свою угрозу и действительно ждали Бориса возле футбольного поля, куда тот и подошел — в сопровождении трех громил из 10-го, кои и преподали хулиганам урок хороших манер. Больше к брату, ни эти, ни другие парни не приставали, а авторитет Бори в школе существенно вырос.... Наши родители относились к дружбе брата с Борисом по-разному — отец говорил, что нашему Максу можно многому у него поучиться, и вообще, у этого парня — хорошие задатки и большое будущее. Мать же боялась, что тот втянет ее сына во что-то нехорошее, по ее мнению Боря был парнем себе на уме и изрядным авантюристом, а что до будущего, то, как она замечала в споре с отцом, с его пятой графой это будущее, скорее всего, будет протекать за пределами СССР.

Был будний день, народу на пляже было немного. Когда Боря достал из багажника «Волги» четыре бутылки 0.7 полусухого красного вина «Вечерний Звон», брат скривился.
— Блин, Бока, ну знаешь же... Мой брат особой разборчивостью по части спиртных напитков не отличался, но сухие и полусухие почему-то не жаловал.
— Нет, Дюха, обратился ко мне Борис, — как тебе это нравится? Максик, ты в еще за месяц с лишним не понял, что в стране — Указ? Мы мимо трех пивных киосков проехали — ты где нибудь пиво видел? И где я тебе водку достану... да если даже и достану — 9-10 рублей за бутылку... лучше уже сразу коньяк. И портвейна с вермутом тоже нигде нет. Не говоря уже о голубичном... Тут друзья печально вздохнули — голубичное было их любимым напитком в студенческом колхозе и стройотряде. — Впрочем, есть вариант — и Боря, открыв машину, порылся в бардачке и извлек оттуда пакет с коричневатым порошком. Я, разумеется, уже тогда прекрасно знал, что это такое. Обрадованный Максим, отказавшись от вина, тут же достал папиросу и начал забивать «косяк». Ну а нам с Борей досталось вино — разумеется, я, как не достигший совершеннолетия, пил меньше, зато, улучшив момент, пару раз пыхнул братниного «косяка», за что брат даже хотел дать мне по шее, но Борис его удержал — типа, почему тебе можно, а ему нет. На что брат возражал — это он за меня в ответе, и спросил друга — дал бы он пыхнуть «косяка» своей младшей сестре. Кстати, я ее знал — она училась на класс младше меня и привлекала к себе внимание не только сверстников, но и старшеклассников — высокая стройная девица с иссиня-черными волосами и большими зелеными глазами. Боря вначале пытался возражать — все же я парень — а его Кэтрин — девка, но потом согласился с братом, хотя, когда Макс пошел, чтобы занырнуть, шепнул мне, что немножко конопли у него осталось и я могу ее взять, когда приедем домой.

Пора было возвращаться. Возник вопрос — кто поведет машину. Боря утверждал, что чувствует себя прекрасно, но опасается, что если их остановит патруль, то гаишники даже не доставая специальный прибор определят, что водитель хорошо «принял на грудь». Иное дело мой брат — он не выпил в тот вечер ни капли, а коноплю менты определять на месте не научились. Водительские права брат в армии получил, посему быстро согласился с Борей. Все же Борис предварительно распланировал маршрут таким образом, чтобы минимизировать возможность встречи с гаишниками. Большую часть обратного пути он мирно посапывал на заднем сиденье, как, впрочем, и я. Однако, когда мы подъехали к перекрестку на Второй Речки, Боря вдруг активизировался.

-Так, Макс, метров через 300 — пост ГАИ, они там обожают тормозить. Сворачивай вправо, и поедем дворами. Так до дома и доберемся. Дав эту краткую инструкцию, Боря вновь задремал. Брат, последовав совету друга, тем не менее, стал недовольно недовольно бурчать что-то под нос.

Проснулся я от резкого скрипа тормозов и звука глухого удара по капоту «Волги».
Взглянув на Макса, я увидел, что он находится в полной прострации. Сзади хлопнула дверь — Боря, выйдя из машины, прошел чуть вперед, некоторое время царило молчание, затем послышался негромкий голос Бориса.
-Макс, Дюха, выходите из тачки... Она лежала метрах в трёх от машина, старая женщина, вернее даже сказать старуха, в какой-то покоцанной кофте. Ее цветастая юбка задралась на живот, под ней была другая, точно такой же расцветки. Одной туфли не было, другая лежала метров за 5.

-Блин, Макс, — я заметил, что голос Бориса сейчас звучал абсолютно трезво, да и по его виду уже никак нельзя было сказать, что он высосал 2 литра вина, — ты с какой скоростью гнал? Она ведь даже разулась.
-С-с-с корую нужно — дрожащим голосом произнес брат. Где т-т-тут т-т-телефон?
-Уже не нужно, я проверил, — безапелляционным тоном ответил Борис. Наклонившись к старухе, он взял ее за плечи. — Так, Макс, хватай ее за ноги. Дюха, помоги ему. Старуха была очень легкой, и мы оттащили ее с дороги на травяной газон. Борис поднял туфлю и положил ее рядом с мертвой женщиной.
-Ладно, теперь ходу — Борис шагнул к машине, я за ним. Брат оставался на месте. — В чем дело? — спросил Борис. Кивнув мне, он шагнул вперед, я тоже, подойдя, взял брата за руку. — Пойдем, брат, обратился я нему.
Брат посмотрел на меня, и несмотря на темноту, я увидел ужас в его глазах.
— Она... она меня не пускает, почти прошептал он. Наклонившись вниз, мы с Борей увидели, что старуха действительно вцепилась костенеющей рукой в джинсы Макса. Борис, перехватив руку в районе запястья, попытался освободить штанину, когда она вдруг открыла глаза. Взгляд ее черных глаз, казалось, проникал в самую глубину моего подсознания. Ее губы шевельнулись, с них сорвалось несколько слов. Мне удалось уловить слово. Язык был мне незнаком — точно не русский и не английский. Мы застыли на месте. Глаза старухи закрылись, рука, которой она удерживала брата, бессильно упала на землю. Слава Богу, на улицах не было ни машин, ни людей.
— Теперь уже точно всё, — прокомментировал Борис. Идем — кивнул он нам, но брат продолжал стоять на месте как вкопанный. Борис, обняв его за плечи, повел к машине. Он же и сел за руль. Оставшиеся метров 500-600 до нашего дома мы проехали молча.
— Парни, сказал Борис, прежде чем мы вышли, надеюсь, нет нужды объяснять, что вся эта байда должна остаться между нами? Мы молча кивнули.
На следующий день Борис зашел к нам примерно в полдень, чуть-чуть разминувшись с заходившим ко мне с утра приятелем. Вид у него был спокойный и безмятежный.
— Ну, что, черти, приуныли? Тащи стаканы, бодрым тоном сказал он, ставя на стол пятилитровую канистру. Я у Семеныча брал. Там если и бодяжат, то совсем немного. Селедки нет? Ну и хрен с ним, так выпьем. Макс, ну ты совсем отупел, блин, под стаканами я имел в виду кружки. Мы молча выпили.
— Кстати, — так же непринужденно сказал Борис, посмотрев на меня, и в глазах его, при все его внешнем благодушии мелькнуло что-то похожее на сталь. Что-то, напоминающее отдаленный грозовой раскат в ясный солнечный день. — Дюшес, я тут с чуваком рыжим таким столкнулся у подъезда, он, часом, не от тебя выходил?
— Если рыжий, то от меня. Кассетами поменялись — я ему «скопров», он мне Pink Floyd
— Ну, Pink Floyd — это forever, одобрительно кивнул Борис. Слушай, а о вчерашнем нашем приключении ты ему ничего...
— Что я, ****улся совсем, — горячо запротестовал я. Я что, дожив до 15 лет, не врубаюсь, что есть вещи, о которых молчат? Тут же Максу тюряга корячится если что...
— Тем более, добавил молчавший по сию пору брат, — мы сбежали с места происшествия.
— Ну-ну, произнес Борис. Подняв наполовину заполненную кружку, он одним глотком осушил ее и поставил на стол. Ну, допустим, — задумчиво произнес он, -допустим, мы бы, как положено, вызвали милицию и скорую помощь... хотя скорая была уже не нужна... да и телефонные автоматы в радиусе 300 метров поломаны или не работают — я с утра сегодня проверил ради прикола. Приезжает милиция, составляет протокол, того, кто был за рулем, — ты, полагаю, не стал бы ничего на меня спихивать — отправляют на экспертизу, выясняют, что он находился в состоянии наркотического опьянения, что автоматически увеличивает срок. Но самое главное даже не в этом, — Борис посмотрел на нас. —Да ладно расслабьтесь, парни, на вас даже смотреть жутко. Допивайте и нальем по второй....

— Нет, задумчиво добавил он, разливая пиво, — от тюрьмы, в случае чего, можно и отбояриться как-то. Все же это была наша машина, а у папы есть связи и знакомые адвокаты. Был бы неплохой шанс выйти на «условку».. хотя, тебе же восстанавливаться в институте надо... да.
— В общем, продолжал он вновь отхлебывая из кружки — как вы, ну по-крайне мере Макс помнит, — после 8 го и 9 го класса родаки отправляли меня на лето к родственникам во Львов, точнее будет сказать — подо Львов.
— Ну да, оживился брат. Ты тогда привез вполне приличные джинсы и cэбатовский Mob Rules югославской печатки.
— Вот-вот, — подтвердил Борис. И еще там тогда стоял цыганский табор, и я познакомился...
— С прекрасной Кармен, — вставил я, и Борис с улыбкой посмотрел на меня, но глаза у него при этом не улыбались
— Вижу, Дюха, с зарубежной классикой у тебя все в порядке, Мериме ты читал. Нет, с Кармен я не знакомился, и с байроновской Gypsy Queen тоже...
— А про это я не слыхал, — признался я. И Байрона не читал, если честно.
— А вот с музыкальной классикой у тебя хуже. Что, не помнишь? «When I was only seventeen, I fell in love with the Gypsy Queen», — пропел Борис, мотив, как мне показалось, я мог слышать еще до того, как пошел в школу. — И вообще, мой юный друг, ты мог бы не перебивать? Разговор, между прочим, совсем не шуточный. Нет, познакомился я там с несколькими парнями моего возраста и чуть старше. Меня, конечно, по мелочи обули в карты, ну а так отношения были нормальными. И они же предложили мне скататься на пару недель в Будапешт.

— Боря, — прервал его доселе молчавший брат. Извини, старина, но то, что ты тогда рассказывал... Я и тогда не верил, и сейчас не верю, что какие-то цыгане свободно могли болтаться по всей Европы без виз и документов. А уж тот чувак, который в Америке был, ну это вообще, извини, никуда не лезет. Честно говоря, мы еще тогда с пацанами удивлялись — как такой парень как ты мог в такое поверить?

— Есть многое на свете друг Горацио,... начал цитировать Борис, затем, махнув рукой, сделал большой глоток. Это для нас, совков, граница на замке и без виз, помполитов и сопровождающих хрен куда выберешься. А цыгане — народ вольный. Если нужно в Европу, то табор едет в Европу и насрать ему на визы, ***зы, и всех Карацуп с Ингусами. Нет, когда Ромка с золотым зубом мне сказал, что три месяца в Штатах прогасился, я, конечно, — сразу его спросил «Do you speak English?» Он отмахнулся, сказал, что в основном с цыганами общался, а к американцам только иногда на заправочную станцию выходил. И назвал ее gas station. Я вначале подумал — вот чувак и прокололся, все же знают, что по-английски это petrol station. Потом полазил по словарям ради любопытства — так в натуре, у нас с нашим языком британского образца, это petrol station, а у штатников — действительно gas station. Нет, я на все 100 не поручусь, может они действительно все врали, да неважно. Важнее другое — и это я усвоил твердо.
У цыган действует твердое правило — зуб за зуб. Кровь за кровь. Смерть за смерть. И если кто-то обижает цыгана, то за него впрягается весь его табор, а если кто-то забирает у цыгана жизнь — вольно или невольно- то он должен заплатить своей жизнью, и за это иногда становится не только делом данной семьи или табора, но и всех цыган мира, так что, пожалуй, это даже покруче кавказской кровной мести будет или сицилийской вендетты. Притом неважно, сколько лет прошло. Так что, парни, и Борис взглянул на нас — вы ведь видели, кто была та старуха, которую Макс... которую мы вчера сшибли?
— Цыганка..., прошептал побледневший брат.
— Именно, подтвердил Борис. Поэтому, в случае чего, тебя на выходе из зала суда, ну или из зоны встретят не только мама с папой. Да и меня тоже. Поэтому, парни еще раз — все поняли, что нужно держать язык за зубами?