Озеро Тубольцева — конкурс убийцы#

Девки в озере купались, 
Их надежды оправдались. 
В. И. Ленин «Собрание сочинений». Том 69.

Что может быть отвратительнее, чем русская деревня — только деревня каких-нибудь людоедов из дикого племени Поксов. Дикие люди, хули. Я вообще природу презираю, вместе с её комарами, заливными лугами и зассаными озёрами. Только у человека с жабьей душой может возникнуть чувство восхищения всем этим. Нормальные люди на природе пьют и морально разлагаются, бегают голышом за бабами, которые непременно тоже должны бегать голышом. А затем активно и бурно совокупляются в озёрах и других известных водоёмах, чтобы потом (всё также совместно) лечить полученный от водных нечистот триппер и ещё разное там, жабий зоб, например. 

Вот и мы с честной компанией выехали на озеро. Ну, как озеро, лужа, но с претензией на грязевое омоложение членов, что нас и подкупило, особенно мужскую часть команды. Было нас семеро. Три на три, плюс одна про запас. 
Приехали. Выгрузились. И стали с природой соединять свои немытые мозолистые чакры. Верховодил у нас Юрка. Большой балагур, немой только. Но мы его и без слов прекрасно понимали. Нашего Герасима. 

Юрка знаками описал нам картину. Мы кивнули и сразу же стали пить. Потом в дело пошли закуски, коих было немного. Потому что на основную закуску были бабы. Бабы, кстати, не отставали в вопросах пития. Особенно, дородная рыжая Верка. Она пила исключительно из горла, потом долго икала. А после первой выпитой бутылки водки и вовсе испарилась. Нашли её позже. Она сидела на корточках, со спущенными трусами. Спать и испражняться дано не всякому, такому в институтах не научат. Только настоящий, былинный народ может два дела делать одновременно. 
По толстой жопе Верки лениво полз мохнатый паук, похожий на армянина, паук явно запреметил огромное неопознанное дупло. Да, квартирный вопрос губит всех. Не до жиру. А кому и очко — квартира. 

Верку отволокли обратно к столу, по дороге окончательно потеряв весь стыд перед женским полом и её трусы. Изгвазданную в собственных нечистотах, её приложили к общему столу. Нормально сидеть она не могла. 

За столом уже начались разговоры на тему небывалой женской распущенности в среде рабочих, с которой необходимо бороться и искоренять. Юрка активно жестикулировал руками и от этого казалось, что он вот-вот взлетит. А Николай просто предложил давать на клык всем проштрафившимся бабам. 
Тогда одна из «стахановок» предложила пойти купаться и лихо скинула цветастый сарафан, оказавшись перед строем в чем мать родила. Остальные члены незамедлительно последовали её примеру. 

Вода в озере была холодной. Спуск к нему отвратительно склизким. Идешь, а под ногами всё время что-то чавкает. Но внутренний огонь не давал унывать. 

Вдоволь наплескавшись, парочки стали уединяться по кустам. Природа звала. Правда, подмороженные студеной озёрной водицей, сморщенные до детских размеров мужские гениталии, никак не хотели вставать. Матерясь и причмокивая, девки взялись за привычное дело. 

Беспарная баба обиженно ходила вокруг кустов, заглядывая каждой парной твари в рот и обиженно приговаривала: «Кто ж так сосёт, ну». 
В итоге, над ней сжалился всё тот же Юрка, и поделился с ней и ещё одной Зинаидой своим комиссарским телом. 

К вечеру озеро запахло говном и тиной, опустился туман. Компания стала потихоньку собираться домой. Верка, которую отоварили даже не разбудив, наконец воскресла и стала голосить, что никуда не поедет, пока её не выебут. На что ей ответили, что уже и так её выебали, просто не стали будить. Верка попросила доказательства. Николай Портянкин, ранее имевший Верку, подошёл к ней, запустил пятерню ей в промежность и вынул, продемонстрировав всем и особенно неверующей бабе сгусток живчиков. «На, бля, нюхни, бля», — сунул Николай ей под нос свои пальцы. 

Погрузившись в машину, компания, как часто водится в таких случаях, оставила после себя гору мусора и прочего говна. Озеро вспыхнуло и поглотило солнце. Небо стало лиловым, как залупа Юрки. Такое наблюдение отметили обе бабы, бывшие сегодня с ним в интимных отношениях. А больше ничего и не скажешь, природа, мать её. 
В машине Николай внезапно вспомнил как он стал мужчиной и решил непременно этим поделиться с друзьями. Важничая, он рассказывал следующее:
— С жабой это было. Натурально, бля, ебать. Мы её, ебать, значит, надули, ебать и давай ебать. Вот. Она даже не квакнула, так и померла.
Реакции на рассказ-исповедь не последовало. И дальше все ехали молча. 

По убитой дороге тряслась машина. Звёзд на небе почти не было. «К дождю», — отметил Николай и пустил шептуна. В машине было тесно, задний ряд сидел друг у друга на коленях и на каждой кочке верхние ударялись головой об крышу, а нижним доставался падающий груз. Но всё равно, на душе было весело. 

Обогнув озеро выехали на более-менее приличную дорогу. 
— А как это озеро называется? — спросила Верка. 
— Озеро Тубольцева, — ответил Юрка и громко заржал. 

Машина остановилась, как вкопанная. В головах у всех пульсировала только одна мысль — «он же немой...». Свет фар погас, всё приборы тоже. 

Когда через несколько дней на просёлочной дороге обнаружили старый Москвич, а в нем шесть трупов, без каких-либо следов насильственной смерти, у следователя остались только вопросы. 

Юрка Тубольцев появился в понедельник на работе. Был он по-прежнему нем, как рыба. Встал к своему станку в восемь утра и в пять вечера отойдя от него, отправился домой. А всё остальное — ложь, пиздеж и провокация.