Рай земной (вторая глава)

Глава 2

Нат работала в библиотеке. Бабушка рассказывала, что до войны это было общественным местом с разными книгами, газетами и журналами, люди приходили сюда читать или взять книгу на время. Сейчас они мутировали в фабрики по производству контента для Сети. Она вошла в здание вместе с толпой библиотекарей, одетых в такие же форменные комбинезоны, отличающиеся по цвету. В просторном холле пёстрый поток разделился на синие, красные, зелёные и другие ручейки к лифтам соответствующих цветов. Чтецы, цензоры, переводчики, работники архива и отдела аудио и видео файлов. Люди в очередях двигались молча, не здороваясь, изредка приветствуя коллег кивком или поднятием ладони на уровень груди. Нат подошла к зелёному лифту, поднесла запястье к сканеру, под тонкой кожей высветился штрих-код, двери разъехались, впуская её внутрь. Зелёный лифт на зелёный этаж — отдел переводов. Цветные лифты курсировали только между холлом и своим этажом, невозможно было синим лифтом приехать на жёлтый этаж, исключение составлял серый лифт начальства, останавливающийся на любом этаже.

Нат вошла в свою ячейку и сняла маску, дверь бесшумно закрылась, щёлкнул автоматический замок и пискнул таймер — рабочий день начался. Отобрав помеченные на сегодня тексты, она села за стол, включила экран, взяла верхнюю папку из стопки и начала читать. Грамоте и трём языкам прошлого её обучила бабушка. После реформы образования третьего класса тридцать лет назад почти не осталось людей, умеющих читать и писать.

Бабушка тоже работала в библиотеке. Чтецом. В её обязанности входило читать старые книги, определять категорию, писать краткое изложение содержания и передавать в отдел цензуры, который решал разрешить текст к переводу на общий язык или запретить, изъять и уничтожить все экземпляры. Она часто брала работу на дом, а когда стала плохо видеть, Нат читала вслух и писала под её диктовку синопсисы. Таким образом, она познакомилась с массой довоенной литературы, большая часть которой, вроде книг по истории, философии и религиям, не пройдя цензуру, впоследствии была уничтожена.

Послевоенной литературы просто не существовало. В новом мире творчество не поощрялось, считаясь непродуктивной тратой времени и ресурсов, к тому же ИИ генерировал любую музыку, изображение или текст, включая стихотворный, тем самым полностью обесценив талант человека. А произведения искусства, литературы, кино и музыки, пережившие войну, подвергались жёсткому отбору и к современной адаптации допускались лишь немногие. Не самые лучшие, сильные и умные образцы креатива, несущие в себе хоть какие-то идеи. Наоборот. Простенькие, не таящие глубокого смысла произведения на нейтральные темы имели больше шансов пройти цензуру, становясь ещё примитивнее после адаптации и перевода на общий язык — эмодзи.

После войны в мире начался хаос. Не было победителей и побеждённых, были выжившие. Правительства рухнули. Границы стёрлись. Мир рассыпался, как карточный домик. Миграционные потоки хлынули по планете в поисках незаражённых мест, пригодных для жизни. Итогом стал новояз — дикая смесь языков довоенного мира. Пост-Вавилон ядерного пост-апокалипсиса. Несколько лет спустя было сформировано единое мировое сообщество — ГССГ, Глобальный Союз Свободных Городов. Городов без названий — география послевоенного мира изменилась, названия стран и городов стали неактуальны, а давать имя территории стало пережитком прошлого. В ГССГ города были пронумерованы. Уходила эпоха букв, наступала эпоха цифр. А когда встал вопрос общей письменности — выбрали эмодзи. Несколько тысяч картинок заменили всё богатство и многообразие языков прошлого.

Это и было работой Нат — переводить слова из букв в картинки. Бабушка очень расстроилась, когда тест на профессиональную пригодность определил внучку переводчиком. Она надеялась, что столь редкое для её поколения умение — читать и писать, даст ей должность чтеца, обеспечив доступ к литературе прошлого. До переводчиков доходили лишь тексты, прошедшие модерацию. Глупые, скучные, лишённые информации, идей и эмоций, кастрированные ножницами цензора. И становящиеся ещё примитивнее после перевода в эмодзи. Бабушка называла их инструментом отупления людей, говорила, что чем меньше словарный запас человека, тем легче им манипулировать. Она ненавидела эти картинки. Как и реформу просвещения третьего класса. Начатые еще в прошлом веке, на протяжении двух поколений бесконечные реформы общественного образования вырастили туповатую человеческую массу. «Понимаешь, девочка, тесты, которые предлагают всего лишь выбрать верный ответ из нескольких, отучают думать, анализировать, искать информацию, отучают учиться» — говорила бабушка. На фоне стремительного роста технического прогресса, не менее стремительно снижался уровень грамотности, эрудиции и IQ среднестатистического обывателя. Человеческий интеллект деградировал, а искусственный развивался. 

В новом мире система просвещения трансформировалась в КППК — комитет подготовки профессиональных кадров от Министерства Человеческих Ресурсов. До семи лет дети воспитывались только в семье, дошкольное образование, как и многие социальные институты, просто перестало существовать. С семи до двенадцати лет — школа, где многочисленными тестами определялось, в какой области деятельности ребёнок будет наиболее продуктивен, и следующие пять лет обучали исключительно профессии, готовя специалистов узкого профиля, не обременённых «лишними» знаниями, не разбирающихся ни в чём вне своей компетенции. Составлял тесты ИИ. Он же определял будущую профессию. И если поначалу главенствующими были принципы меритократии, дающие умным и талантливым шанс подняться во второй класс, то после очередной реформы приоритетом стали потребности рынка труда. Школа превратилась в фабрику, где ИИ штамповал человеческие кадры. И никакой свободы выбора. Если ребёнок мечтал пилотировать шаттлы на Луну, а программа решала, что он подходит для аграрно-животноводческого комплекса, то не видать ему никакого космоса и таскать навоз всю жизнь. В Союзе Свободных Городов со свободами было не очень свободно...

Пискнул таймер обеденного перерыва. Нат помассировала затёкшую шею, встала, сделала несколько наклонов. Походила по крошечному кабинету — пять шагов в длину, четыре в ширину. Зажужжал принтер, печатая протеиновый батончик, из автомата вывалилась бутылка воды. Холодная. Нат приложила её ко лбу, к разгоряченным щекам и потной шее. Жадно выпила сразу половину. Библиотекарям кондиционер не полагался, во всём здании он был только в кабинетах начальства и в архиве, где необходимо было поддерживать определённую температуру. Достала смартфон, сделала фото бутылки и батончика на фоне экрана и стопки папок, опубликовала обязательный дневной пост в Сети, сопроводив эмодзи — человечек с лопатой. Это означало работу. Откусила безвкусный батончик, стараясь не думать из каких «чернил» он напечатан и открыла профиль Дэна. Судя по локации его судно должно войти в порт города № 12 через десять дней. Ещё трое суток на таможню, погрузку улова в шаттл и перелёт домой, в город № 8. Через две недели они увидятся. Нат очень надеялась, что вместе они найдут выход из капкана, в котором оказались.

Тренькнуло уведомление, отвлекая от тяжёлых мыслей. Отправитель незнаком, судя по профилю — второй класс, место службы — Министерство Информации. Библиотеки тоже подчинялись этому ведомству. Должность, как и вся личная информация, скрыта — значит не из простых клерков, а кто-то из руководства, только им позволено не указывать в Сети, которая тоже принадлежит Министерству Информации, некоторые пункты, обязательные для остальных. Открыла письмо, удивившись буквам, вместо привычных эмодзи.

«Гражданин Натали Грин, Вам предлагается работа по каталогизации частной библиотеки.

По условиям контракта работа на месте — во втором секторе. Первая неделя — десять часов в день с двумя получасовыми перерывами, с питанием по второму классу, без проживания. Если в течении испытательного периода Вы покажете высокий уровень квалификации, контракт будет продлён на срок, необходимый для завершения всего объёма работы, и Вы получите временное разрешение на проживание во втором секторе по месту работы с полным содержанием (отдельная комната, питание по второму классу и ограниченное медицинское обслуживание).

Оплата в монетах и социальных баллах: первая неделя — 300 монет и 100 баллов

В случае продления контракта — 400 монет и 150 баллов в неделю.

Ваше начальство уже поставлено в известность, разрешение на отпуск получено. Удачное сотрудничество предполагает подобные контракты в будущем.

Для согласия и получения дальнейших инструкций нажмите «лайк».

У Нат пересохло во рту. За неделю работы в библиотеке она получает сто пятьдесят монет. Но ещё важнее — социальные баллы. Это могло стать спасением. За несколько месяцев можно будет накопить нужное количество и подать заявку на перевод во второй класс. Главное — успеть до родов. И Дэну придётся постараться. Впервые появилась надежда на реальный выход из безвыходного положения. С горькой самоиронией Нат говорила о себе — женщина в положении, в безвыходном положении. Она не уповала на мизерный шанс выигрыша в лотерею, спасти мог только переход во второй класс. И, не раздумывая, нажала «лайк». Мгновенно в ответ получила код пропуска во второй сектор, адрес заказчика и дату. Через неделю. Как раз к приезду Дэна станет понятно, продлят ли ей контракт.

Пискнул таймер, сообщая о конце перерыва. Нат залпом допила воду и села за стол. Под вечер ломило спину и рябило в глазах от эмодзи. Сейчас, когда появилась перспектива интересной и очень нужной ей работы, нынешнее занятие казалось ещё более тупым. И отупляющим неграмотное большинство третьего класса. И всё равно она положила несколько папок в сумку, чтоб поработать дома. Добровольная внеурочная работа поощрялась дополнительными баллами. Наконец таймер возвестил о конце рабочего дня, зажужжали двери, выпуская из крохотных ячеек людей, которые усталыми разноцветными муравьями тут же разбегались по своим маршрутам. Тихо, организованно, молча. Общение на службе между коллегами не поощрялось, ограничиваясь взаимными кивками утром и вечером в общем холле. А общаться вне работы никому и не приходило в голову.